Броненосцы Петра Великого -ч.3 Петербург (СИ) - Алекс Кун

Пошел к школе, провожаемый остервенелым лаем собак. Школа сладко спала, переваривая впечатления от очередного дня и сытный ужин. Дневальный по штабу присутствовал, но нашел его с трудом. С еще большим трудом разбудил. Удержаться, и не пристрелить, кого ни будь, стало соответственно в три раза труднее.

И тут впал в абсолютное спокойствие. Объявил дежурному, что по школе объявляю учебную тревогу и в течении пяти минут жду, исполнения. Игнорировал растерянный вопрос дневального — «А что делать то надо?», развернулся к нему спиной, пошел на плац, демонстративно глядя на часы и сбрасывая с бобышек ремешки застежки кобуры.

В пять минут, безусловно, никто не уложился. Через пять минут только начали заполошно бегать капралы. Полуодетые курсанты кучковались по всему плацу и испуганно косились на мое недовольство, распухающее облаком вокруг флагштока.

Зато через двадцать минут школа умудрилась принять некоторое подобие строя, недостатки которого скрадывала темнота, и теперь не знала, что делать дальше. Мрачной тенью в ночи вышел на середину плаца.

— Плохо. Очень плохо господа курсанты. За то время, пока вы собирались тут — враг, со скоростью в 20 узлов способен дойти от горизонта, после того, как его обнаружат наблюдатели, прямо к вашим теплым койкам. И теперь он разносит бортовыми залпами суда в порту и вам придется бежать на них под ядрами и залпами картечи. Вы понимаете, что своим незнанием только что сгубили наш флот на рейде? И теперь вам нечем ответить противнику, неторопливо выбрасывающему в порту десант! Вы понимаете, что моряки, опоздавшие применить свои знания — просто не нужны! Совсем не нужны! Посему! Вскоре проведу еще несколько тревог, а коль повториться то, что узрел этой ночью — школа будет распущенна, и набраны новые курсанты. Весь состав расформированной школы отправляю на правеж к государю. Это все. Разойтись.

Отошел обратно к флагштоку, ожидая, что ко мне подойдут капралы и поинтересуются, какими, по моему мнению, должны быть действия школы по тревоге. Разочаровался окончательно — все обходили меня десятыми кругами, и считали, по-видимому — что князь просто беситься.

Школа вновь затихла, настороженно поглядывая на меня, по прежнему расхаживающего по плацу, и пытающегося совладать с мыслями пошедшими враздрай. Опять остро чувствовал утекающее время и свою неспособность делиться почкованием на множество, пусть маленьких и забавных, но инструкторов.

Утро застало в штабе. Заночевал в школе, так и не придумав процесс почкования. Утро тут начиналось вне зависимости от восхода солнца и степени высыпания. На заутреню собирались явно быстрее, чем по тревоге. Очередной кирпич в кладку утра, которое добрым не бывает по определению.

К завтраку прибыл архиепископ, явно вызванный кем-то из персонала, видимо планировали от меня им прикрыться. Потер руки в предвкушении. Хотели от меня нескольких вводных лекций? Теперь получите! В том числе и о порядках. А архиепископа попрошу стоять рядом и подтверждать отсутствие ереси.

До обеда вещал теорию, после обеда занялись практикой. Сразу сделал вывод, что тут не хватает нескольких инструкторов из морпехов. И надо просить полуполковника выделить пару инструкторов по шагистике. Ничего, еще не все потеряно!

День промелькнул как скорый поезд, вечером мне опять высказывали озабоченность. Афанасий даже отвел в сторонку, и пригрозил — что если не перестану кидаться на людей, то он напишет письмо в Москву и велит Тае возвращаться. Было бы неплохо. В ответ разложил ему действия школы по тревоге и привел несколько примеров их прошлой летней кампании, насколько быстро может затонуть корабль — и такая вальяжность для матросов это гарантированная смерть. Как, впрочем, и их незнание своих действий по разным вариантам тревоги. А через месяц царевич это все на себе прочувствует. Да, и решения не изменю, пока меня не снимут с командования флотами! Ну, а дальше просто препирались. Но уже без энтузиазма — Афанасий уже не молод, и за день устал много больше меня. Можно считать, что молодость победила мудрость с разгромным счетом. Просто перекричала.

Еще два дня потрошил школу. Приписали всех курсантов по кораблям и службам порта — причем, по разным вариантам тревоги, начиная от боевой тревоги и заканчивая авральным затоплением. Потренировались. Лично мне — не понравилось, так что, курсантам потом не понравилось много больше.

Зато третью ночь моей бессонницы ознаменовали большим авралом. Специально сделал вид, что ушел спать к семеновцам. Школа явственно и облегченно вздохнула за спиной. Наивные.

Ночью ворвался в штаб и, тряся полусонного дневального, объявил учебную тревогу «Нападение на порт». Порадовался автопилоту дневального. Он спал на оба открытых глаза, но начал выбивать тревогу на двух, подвешенных для этих целей, полосах железа практически не фальшивя в ритме. И это, несмотря на то, что сами ритмы сигналов мы отрабатывали только вчера.

Засек время. Школа высыпала на двор, формируя экипажи и устремляясь через ворота в порт. Время они показывали похуже, чем на прошлых, показательных, тревогах — видимо, действительно спокойно спали, а не дремали одетые, как практиковали раньше.

Порадовали горожан очередным ночным топотом. А потом облагодетельствовали еще и спящие команды кораблей, грохотом рассыпающихся по боевым постам экипажей. Но команды кораблей уже были научены горьким опытом, посему, ограничились несколькими непотребными фразами и попытались завернуться в своих гамаках плотнее. Не повезло только дежурным нарядам — им приходилось уворачиватся от пробегающих и подпрыгивать, спасая ноги от падающих, в спешке, деталей. Очень хотелось дать команду выбирать швартовы, и выводить суда от причалов. Вместо этого, начал бегать по кораблям и орать вводные о том, что из-за медлительности улиток, выдающих себя за моряков, враги успели дать несколько залпов по нашим судам. Так что, вот вы и вы — заделываете пробоины в трюме, а у вас на борту пожар от грота до бизани. А вы что мне улыбаетесь! Щас у вас пробоины будут вместе с пожаром! Впрочем, они у вас уже есть! Вперед! А вы что? Серьезно считаете, что пожар можно залить тремя ведрами? Поздно, он у вас разросся от бизани до фока. И меньше чем по дюжине ведер на человека не пытаться мне вылить! И полные их зачерпывайте! А на возмущение заливаемой в трюме команды внимания не обращайте, у меня с этими бездельниками будет разговор позже.

Славно повеселились ночью. Взбодрился. Точнее, взбодрили курсанты, обнаружив, что если плескать водой на пожар как следует и в нужном направлении — то до меня долетает. Ничего. Пожары после этого на кораблях заметно прибавились, а дыры в трюме стали появляться в угрожающем количестве.

Утром уезжал в Вавчуг. Перед этим построил состав школы на плацу, обозвал птенцами орлов, у которых еще есть шанс опериться. В школе обещал появляться почаще, и подгадывать свое прибытие к ночи. А еще, пришлю скоро в школу несколько инструкторов-морпехов. Вот они, в отличие от меня — настоящие звери. Но слушаться их рекомендую беспрекословно, иначе из пробоин и пожаров вылезать вообще не будете. Надеюсь, слитный стон из рядов курсантов мне просто показался.

Пословица про радость в душе после гадости ближнему своему имеет под собой основание. Весь обратный путь в Вавчуг спал с приподнятым настроением и видел прекрасные сны. Не помню какие, но замечательные.

Вавчуг встречал бурной деятельностью у причалов. Поморы занимались своим любимым делом — потрошили морского зверя, вытаскивая из него вкусности и пряча их в портовые склады. В роли зверя на этот раз выступали несколько ладей, прибывших из Архангельска. Судя по количеству судов, прибыл не рядовой караван с припасами, а вернулся из Архангельска Осип Баженин — он всегда ехал, вроде по делу, а возвращался нагруженный так, будто его дело было непосредственно к «Рогу изобилия». Вот только попрекать его — язык не поворачивался. Может, только благодаря такой его хозяйственности на заводе можно было найти, порой, самые необычные вещи. И людей. Людей брат Баженин сманивал со всего поморья самыми бессовестными обещаниями. При этом он иногда ставил меня в тупик — помню, привез он артель добытчиков слюды с Вайгача. И куда мне их, спрашивается пристроить? Понимаю, что слюда на Руси, а особенно на западе, ценилась очень высоко, бывало, до 150 рублей за пуд доходила, благодаря прозрачности, размерам и морозным узорам редкой красоты. Но нам то зачем? Ведь совершенно не наш профиль! Тем более, в добыче слюды мастерство добытчика напрямую влияло на цену — а привезенные мужики явно умели это делать, судя по образцам, которые они мне показывали. И что с ними делать? Приставлять мастеров к другому делу — это расточительство. Пришлось расширять художественный цех — теперь мужики ругаются с моими дизайнерами и указывают им, какую слюду и куда лучше вставить, да какой стороной, чтоб рисунок заиграл. А потом едут добывать слюду нужных оттенков и узоров. Тут, правда, есть свой подводный камень — все, что длинной и шириной больше аршина, то есть 71 сантиметра — надо в казну сдавать, а самим выкручиваться кусочничеством.