На всех хватит! - Андрей Уланов

— Будь моя воля, — начал кавалерист, — я бы заставил этих беременных мулов-пехотинцев… — он резко оборвал фразу, скрипнув напоследок зубами.

— Но с господами из госдепа этот трюк не покатит, — заметил я. — И все-таки, Патрик, что происходит?

— Вообще-то это секретные сведения, — Мигер задумчиво оглянулся вокруг. — Но, поскольку их все равно через пару часов будет знать последняя подзаборная шавка… ловите. Картографическая экспедиция.

— Патрик, — сказал я после продолжительной Паузы. — Ты уверен, что мы вкладываем в это понятие одинаковый смысл? С тех пор, как на ужин к оркам попал лейтенант Пайк,[8] все географы дружно малюют на месте Запретных Земель слова «Великая Американская Пустыня».

— Готов поспорить, тот тип в Вашингтоне, которые все это придумал, очень гордился собой, — усмехнулся капитан. — Составить карту Запретных Земель, что может быть проще? В конце концов, это территория САСШ, и сей факт признан всеми цивилизованными странами.

— Угу. Проблема лишь в том, Патрик, что не вкусившие пока плодов этой самой цивилизации гоблины с троллями отнюдь не собираются способствовать успеху вашего начинания.

— Когда это политиков смущали такие мелочи?

— Патрик, — я постарался, чтобы мои слова звучали как можно проникновеннее. — Попробуй отговорить их от этого. Эти типы из Вашингтона… пусть они полные идиоты, но не самоубийцы же. Если вы углубитесь в Запретные Земли на сто миль, вас не спасет и вся армия САСШ.

— Ты же был в армии, Крис, — печально отозвался Мигер. — Первое правило обращения с вышестоящим начальством…

— Не… плевать против ветра, — я собирался употребить более обыденное слово, но вовремя вспомнил, что все-таки разговариваю с офицером. — Я это знаю… очень хорошо знаю…

Меня, похоже, начало трясти.

— Может, зайдем, перехватим по стаканчику? — неожиданно предложил Мигер, кивая на призывно распахнутые створки «Хромого мустанга».

— Не откажусь.

Внутри салуна нас встретил душный полумрак, гудение дюжины мух, храп какого-то ковбоя на столике около входа и не менее звучное сопение устроившегося в углу тролля, баюкавшего в своих лапищах здоровенную кружку пива.

— Текилу, — сообщил я притаившемуся за стойкой Маленькому Джонни — полукровке с болезненно-реденькой бородкой.

— Две, — добавил Мигер. — И не забудь протереть стаканы.

Маленький Джонни недружелюбно — ему не приходится для этого слишком напрягаться — посмотрел на Мигера снизу вверх, нарочито медленно стянул с подставки стакан, выудил из нагрудного кармана красный клетчатый платок и начал демонстративно водить им по краю стакана.

— Хватит, Джонни, — поспешно сказал я, видя, что стоящий рядом со мной ирландец вот-вот взорвется, да так, что «Хромого мустанга» надо будет собирать даже не по досточкам, а по щепкам, причем довольно мелким.

Джонни смерил меня не менее недружелюбным взглядом и, отставив несчастный стакан в сторону, снял с подставки два других.

— У меня, — сообщил он, ловко опрокидывая над ними бутылку, — все стаканы — чистые. Всегда.

Мигер промолчал, но, когда мы отошли к столику, он долго и придирчиво рассматривал свой стаканчик на фоне щелей в ставнях, прежде чем, наконец, последовал моему примеру и опрокинул его себе в глотку.

— Уф!

— Так вот, Патрик, — продолжил я, отдышавшись. — Однажды… мне довелось выслушать подобный приказ. Нашему взводу приказали атаковать выдвинувшееся вперед орудие конфедератов. Мы примкнули штыки… и пошли… а потом побежали… — я осекся.

Шейный платок вдруг превратился в удавку, стягивающую горло. Я вцепился в него, стараясь ослабить узел, а перед глазами вставало поле, накатывающиеся волны травы — и жерло пушки, опускающееся все ниже.

— Они подпустили нас, — я, наконец, справился с платком. — И пальнули картечью.

Мигер задумчиво крутил в руке опустевший стаканчик.

— У меня, — я сглотнул подступивший к горлу комок, — хорошее зрение. Когда я увидел, как конфедератский офицер махнул рукой… я успел упасть. А когда поднялся…

— В меня тоже однажды стреляли картечью, — неожиданно сказал кавалерист. — Еще в Ирландии. Очередное выступление… я даже не помню, чего именно мы требовали тогда. Мне тогда было всего двенадцать, и старшие сказали, чтобы я не путался под ногами. Но я просто затерялся в толпе и пошел со всеми. — Мигер замолчал, точь-в-точь как я. — Красномундирники преградили нам путь, и их офицер крикнул, чтобы мы расходились. А потом… он скомандовал: «Открыть огонь по мятежникам» — и королевские пушки дали залп. В тот день на площади остались лежать сто двадцать шесть наших, — Патрик тяжело вздохнул. — Один из них был моим братом, а другой — дядей.

— Когда я поднялся, — в тон ему отозвался я, — все вокруг лежали. Парни из моей роты… я был самым молодым, мальчишка-доброволец, и половина из них звала меня «сынок», что меня всегда жутко бесило. Они лежали… а когда я посмотрел вперед, то увидел, что конфедераты заряжают пушку для нового залпа.

— И что же ты сделал?

— Я поднял «кольт» капрала Броуза и побежал, — сказал я. — Так быстро, как не бегал и, наверное, уже не пробегу никогда.

— Судя по тому, — сказал Мигер, — что передо мной сидишь ты, а не какой-нибудь конфедератский артиллерист, ты добежал быстрее, чем они зарядили пушку.

— Именно, — кивнул я и, повернувшись, заорал: — Джонни, еще по одной!

— Послушай, Крис, — неожиданно сказал Мигер после того, как мы снова опустошили стаканы. — А ты бы не взялся поработать немного на правительство?

— Что? — я поперхнулся остатками текилы. — Наняться проводником к вам? Патрик, я что, так похож на самоубийцу?

— Ну, я не имел в виду, что ты будешь ехать в голове колонны, — пояснил Мигер. — Для этого у нас есть полковник Кребс со своей гнедой кобылой. А вот тихонько проскользнуть вперед, разнюхать то да се и, когда тучи соберутся, вовремя подать знак.

— Это может проделать любой из ваших парней, капитан.

— Не-ет, — мотнул головой Мигер. — Мои ребята хороши против небольших набеговых отрядов, но суметь просочиться мимо половины Союза Племен им не по зубам. Для этого нужен такой скользкий тип, как ты, Крис.

— Спасибо, Патрик.

— Я ведь слышал о тебе кое-что, — продолжил Мигер. — Ты слывешь осторожным… некоторые олухи называют это трусостью, за глаза. И в то же время ты по доброй воле ныряешь в дерьмо, от которого шарахаются самые безрассудные, и выныриваешь оттуда с кошельком в зубах.

— Еще раз спасибо за комплимент, капитан, но мой ответ — нет. Помимо прочих соображений… я уже нанят.