Кошмары станции «Мартышкино» - Валерий Роньшин

— А может, в бабушке? — влез в разговор и Димыч.

— А может, и в бабушке, — не спорил Гвоздь. — Короче, орлы — дело ясное, что дело темное.

— Но на мистическую атаку не похоже, — вставила Любка.

— Да, мистикой тут не пахнет, — согласился Гвоздь. — Эта история должна иметь вполне реалистическое объяснение… При условии, разумеется, если у тебя, парень, крыша не уехала, — обращаясь к Тимычу, добавил майор.

Крыша не уехала, — ответила за Тимыча Крутая. — Я проверяла.

Тогда надо выяснить, что за всем этим кроется, — объявил майор Гвоздь.

А вдруг ничего не кроется? — сказал Димыч. — Вдруг это все — просто так?

Ничего просто так не бывает, — поучительно изрек Гвоздь. — Верно, Жора?

Так точно! — козырнул Кипятков. — Просто так и муха на варенье не сядет!

Майор Гвоздь сунул в зубы сигарету и щелкнул зажигалкой.

— Ну что ж, орлы, начнем расследование.

Перво-наперво давайте-ка разложим все по полочкам… Итак, — вновь обратился он к Тимычу, — ; все началось с того, что ты превратился в таракана…

Ага, — кивнул Тимыч, — а вслед за этим пришла Ля и сорвалась на велике с крыши…

А потом ты нашел свидетельство о своей смерти, — попыхивал сигареткой майор. — И посетил собственную могилку на Мартышкином кладбище.

А после мы с Тимой съездили на Тот Свет, — добавила Крутая, наяривая жвачку.

А затем я столкнул Тимыча в могилу, — прибавил Димыч. — А Аннапална его застрелила.

А я ему нож в сердце воткнула, — подхватила Любка.

А в последнем глюке дядя Федя меня отключил, — закончил Тимыч.

На самом же деле ничего этого не было и в помине, — констатировал майор Гвоздь. — Верно, Тимофей?

Верно. Родичи мои дома, дядя Федя на Канарах, Аннапална в школе… Вот только с Ля не понятно.

— А чего тут непонятного? — Гвоздь стряхнул пепел с сигареты. — В принципе,

она могла в послезавтра угодить.

У Тимыча лицо запылало от волнения.

— Вы хотите сказать, что такое возможно?!

Вполне. Со мной произошла похожая история, когда мы с Жорой распутывали дело банды «Белые перчатки». Помнишь, старина?

Так точно! — козырнул Кипятков.

Да-а, запутанное было дельце, — пустился в воспоминания майор Гвоздь. — Банда грабила банки и бесследно исчезала, оставляя на месте преступления белую перчатку.

А зачем? — спросил Димыч.

Как у вас, молодых, говорится: понты кидала. Дескать, вот мы какие крутые. Я и так голову ломал, и этак — куда они деваются? Черт знает. И вот однажды сижу я дома, ем себе спокойненько котлету с гречневой кашей, а меня вдруг — фьють! — переносит на месяц вперед. Прихожу я, значит, на работу, а дело «Белых перчаток» уже в архив сдано. Оказывается, я его в Будущем раскрыл.

А как вы потом обратно в наше время вернулись? — поинтересовалась Любка.

Хочешь — верь, Любаша, хочешь — не верь, но я еще раз попал в завихрение времени и меня кинуло назад, прямо к моей недоеденной котлете.

И что?

И ничего. Доел котлету и пошел опять же в ФСБ продолжать расследование. Ну здесь уж мне легко было расследовать, зная все наперед. Короче, взяли мы с Жорой банду за мягкое место и посадили на твердую скамью подсудимых. Верно, дружище?

— Так точно! — козырнул Кипятков и похвастался: — Нам тогда за оперативное расследование директор питерского ФСБ благодарность объявил.

Клево! — сказала Крутая.

Суперклево! — добавил Димыч.

А Тимыч внутренне ликовал. Ура-а-а! Ля в любой момент может вернуться из послезавтра!..

Несмотря на все свои заморочки, Тимыч ни на минуту не забывал о Ля. Казалось бы, сдалась ему эта Ля, когда рядом с ним Любка Крутая — «Жемчужина Петербурга», «Мисс Нева», «Российская Русалочка»… Но Тимыч был влюблен только в Ля. А к Любке относился как… ну как, например, к Димычу. Она была для него своим парнем и не больше.

И тут Тимыч кое-что вспомнил. И радость его мгновенно растаяла.

— Я же звонил матери Ля, и она сказала, что у нее нет никакой дочки, — убито произнес Тимыч и добавил еще убитее: — Значит, Ля не существует.

Майора Гвоздя сообщение Тимыча не смутило.

Думаю, и у этой загадки есть своя отгадка.

А какая, какая?! — загорелся Тимыч.

— Не все сразу, парень, — остудил его Гвоздь. — Отгадаем со временем. А пока что нам надо разгадать более насущные загадочки. Как ты считаешь, что объединяет все твои воспоминания?

Не знаю, — пожал плечами Тимыч. Майор перевел взгляд с Тимыча на Димыча.

А ты, парень, как думаешь?

Никак не думаю, — честно признался Димыч.

Ну что, так никто и не ответит, что объединяет все эти воспоминания? — обвел майор взглядом присутствующих.

Петр Трофимыч, — с хитрой улыбкой сказала Любка Крутая, — вы же сами отлично знаете, а нас спрашиваете.

Знаю, — кивнул бравый майор. — Их объединяет — смерть!.. Смотрите, какая получается цепочка: смерть таракана — свидетельство о смерти — могила на Мартышкином кладбище — убийство родителей — поездка на Тот Свет — живой труп нашего юного друга, — указал майор дымящейся сигареткой на Димыча, — далее, Аннапална с пистолетом — Любаша с ножом — и, в конце концов, нашего героя отключают. — Гвоздь прищурился сквозь сигаретный дым. — О чем это говорит, орлы?

А о чем? — переспросили орлы, надеясь, что и на сей раз майор сам ответит на свой вопрос.

Вот это нам как раз и предстоит выяснить, — сказал Гвоздь, ловким щелчком послав окурок в пепельницу. — Для начала займемся унитазом и могилой. Ты, Жора, с Любашей и Дмитрием поезжай на Мартышкино кладбище… Где ты там похоронен? — обратился майор к Тимычу.

На двадцать первом участке, — ответил Тимыч. — В могиле под номером шестнадцать.

Вот и поглядите, кто в этой шестнадцатой могилке лежит, — велел Гвоздь. — А мы с Тимофеем подскочим домой к профессору Федякину, посмотрим на его унитаз. Что-то он у меня вызывает ба-а-льшие подозрения.

Унитаз внушает? — спросил Димыч.

Да нет, Федякин. — Майор надел фуражку. — Короче, по машинам, орлы!

И они разъехались кто куда.

Майор Гвоздь и Тимыч на фээсбешной бэ-эмвэшке погнали на квартиру профессора Федякина. А капитан Кипятков, Димыч и Любка Крутая на Любкиной «Пантере» помчались на Мартышкино кладбище.

Глава XVIII

ЧЕРНЫЙ ЗАЙЧИК

По дороге майор Гвоздь с Тимычем заскочили в бистро, слопали по паре бифштексов и погнали дальше. Пригнали к дому Федякина, поднялись на полудохлом лифте на двадцатый этаж и вошли в квартиру.

Гвоздь обошел все комнаты, заглядывая по пути везде, куда только можно было заглянуть: в шкафы, ящики, тумбочки, под диваны, кресла… На кухне бравый майор заглянул в холодильник и в сахарницу, в ванной — в ванну и стиральную машину, в туалете долго смотрел в унитаз. Так долго, что Тимыч даже спросил:

А что вы в него смотрите, Петр Трофимыч? Унитаз как унитаз.

Никогда не делай скороспелых выводов, Тимофей, — назидательно поднял указательный палец майор.

После этого Гвоздь по второму разу обошел квартиру.

Федякин женат? — спросил он у Тимыча.

Нет, не женат.

Вот так номер, чтоб я помер! Холостяк, а квартира в идеальном порядке.

Ну и что?

А то, что здесь явно чувствуется женская рука. Мужчина никогда свою квартиру так не уберет.

Откуда вы знаете?

Я же сам был холостяком. Как бы мужик ни старался, все равно будет заметно, что это берлога холостяка. А в этой квартирке все по-другому.

— А может, к дяде Феде домработница приходит.

— Возможно, возможно, — покивал майор. — Кстати, при тебе никто не приходил?

— Нет, не приходил. Она, наверное, убирает, только когда дядя Федя дома.

— Возможно, — еще раз согласился Гвоздь. — Но в любом случае — шерше ля фам.

— Чего? — не врубился Тимыч.

— «Ищите женщину», как говорят французы. Пошли.

Куда?

Искать женщину. — И майор Гвоздь направился к выходу.

Они вышли на лестничную площадку.

— А здесь кто живет? — указал майор на дверь соседней квартиры.

— Какой-то композитор. Слышите?..

Из квартиры доносились звуки музыки.

Гвоздь позвонил. Музыка оборвалась.

Дверь отворилась. На пороге стоял мужчина лет семидесяти в атласном халате.

Чем могу служить, молодые люди? — интеллигентно наклонил он голову.

Здравия желаю! — козырнул майор и показал свое потрепанное удостоверение. — Служба безопасности. Можно задать вам пару вопросов?

Пожалуйста. — Мужчина впустил их в квартиру.

Вы композитор? — поинтересовался Гвоздь.

Да какой я композитор? — самокритично ответил мужчина. — Композиторы — это Бах, Шуберт, Моцарт… А я так — песенки сочиняю. Сочиняла, одним словом.

— А как ваша фамилия?

— Шостакович.

— Шостакович?.. — с удивлением повторил Гвоздь. — Я думал, вы уже давно на том свете.