Умопомрачение - SeHi

и его оценки со стороны журналистов, имевшие определённо провокационный характер. Одним словом, это был скандал на всю страну с далеко идущими последствиями.

Дети, пришедшие в группу, подмечали секретные разговоры взрослых и пытались понять, что же произошло.

— Что случилось? — тихо спросил Рилинд у друзей, стоя у ящика с игрушками.

Бранимир только пожал плечами.

Они вчерашнюю газету обсуждают, — уверенно заявила Власта.

Какую газету? — удивился Рилинд. — Почему?

Не знаю, — вздохнула девочка. — Мои родители тоже прочитали её и стали шептаться, чтобы я ничего не услышала, вот, прямо, как они, — она кивнула головой в сторону воспитательницы и помощниц.

Может, ещё одна атомная станция взорвалась? — предположил Бранимир, вспомнив об апрельском инциденте в Советском Союзе с Чернобыльской АЭС.

Только не это! — вырвалось у обеспокоенного Рилинда.

Да нет! — отмахнулась Власта. — Тут что-то другое.

Ты можешь дома найти ту газету? — поинтересовался Бранимир.

Не-а, — Власта вытащила игрушку из ящика. — Родители её куда-то прибрали. Да и читать я ещё не умею.

Я умею, — гордо произнёс Бранимир. — Попробую найти у себя дома сегодня.

В этот момент в группу вошла заведующая детским садом. Окинув детей взглядом и убедившись, что с подопечными всё в полном порядке, она подошла к подчинённым и тихо, но настойчиво сказала:

Я прошу вас всех не обсуждать тему Меморандума на рабочем месте, такие темы оставляйте за стенами этого учреждения. Ясно?

Воспитатели закивали, а вид у них стал напуганный. Известное дело: за такие разговоры можно и с работы вылететь со статьёй. Кому этого хотелось?

Хорошо, — удовлетворённо кивнула начальница. — Займитесь детьми, — кивнула она в сторону ребятни и вышла из группы.

Воспитательница и её помощницы, принялись молча доставать канцелярские принадлежности и разноцветные листы бумаги, намереваясь заняться с детьми аппликацией.

Ого! — шепнула Власта. — Заведующая приходила, и они замолчали!

Бранимир посмотрел на воспитателей. «Обязательно поищу ту газету!» — подумал он и не забыл своего намерения. Вечером родители Бранимира за ужином обсуждали план покупок на завтра и другие домашние дела. Родители говорили «ни о чём», такое определение дал разговору Бранимир. Это ещё больше подзадорило мальчика, он был полон решимости найти заветную газету и раскрыть тайну взрослых.

Поев и поблагодарив за еду, Бранимир выскользнул из кухни. Родители остались одни и закрыли дверь за ним. Бранимир не сомневался, что они сейчас начнут шептаться о важных делах, пока он их не слышит. Этим временем надо было воспользоваться для поисков. Включив свет в гостиной, мальчик начал обыск. Среди журналов и вещей на журнальном столике газеты не оказалось. На телевизоре тоже было пусто. Бранимир быстро проверил ящики и дверцы стенки. Газеты не было. Высунув голову в коридор, он прислушался, не идут ли родители. Нет, они занимались посудой на кухне и разговаривали: мама мыла, а папа вытирал насухо. Бранимир слышал, как льётся вода, и раздаются неразборчивые голоса.

На цыпочках мальчик пробрался в родительскую спальню, зажёг там свет и стал копаться в ночных тумбочках, стоящих по обе стороны от кровати. С отцовской стороны, среди его вещей, он нашел свёрнутую газету, с очень большой статьёй на переднем плане. Бранимир сразу сообразил, что это и есть та самая статья, которая заставила взрослых волноваться.

Ничего себе! — пробормотал Бранимир, разглядывая статью.

Читал Бранимир неплохо для своего возраста. Но текст был такой большой и в нём было так много слов, смысла которых он не понимал, что мальчика охватило уныние, а от мелкого шрифта заслезились глаза. Бранимир кое-как понял из статьи, что речь в ней идёт о каком-то Меморандуме, который был плохим, но что это такое и что с ним не так, он не смог понять из тех отрывков, которые смог осилить прежде, чем отложил газету. Ему стало ясно, что он не в силах проникнуть в мир взрослых и не поймёт прочитанного и просто теряет время и силы впустую. Положив газету обратно и выключив свет, Бранимир тихо вернулся в гостиную, взял свою книгу и удобно уселся под торшером, делая вид, что он тут и сидел. Дверь кухни открылась и оттуда вышли родители. Время тайных разговоров и мытья посуды закончилось.

* * *

Рилинд, вернувшись из детского сада домой, не предпринимал попыток искать заветную газету, но он надеялся что-то выяснить по телевизору во время выпуска новостей. Но родители, явно сговорившись, не включали телевизионный приёмник, а радио со стены папа снял, вроде, как починить. Вид у папы был неубедительный. Значит, радио убрали специально. Рилинд специально подкрадывался на цыпочках и прислушивался к разговорам родителей, но Ерта и Мерджим обсуждали исключительно семейные дела. Наконец, Рилинду надоела игра в шпиона.

Мам, мне скучно, — мальчик решил действовать напролом. — Можно телевизор посмотреть?

При этих словах Мерджим бросил быстрый взгляд на жену, а глаза Ерты на секунду скользнули по лицу Рилинда и предательски забегали, Рилинд понял, что она срочно ищет повод отказать. Наконец, она улыбнулась ему явно фальшивой улыбкой. «Не разрешит!» — уверенно заявил голос в голове у Рилинда.

Да, ну его, этот телевизор! — произнесла лёгким тоном Ерта, — У тебя столько всяких игрушек! Лучше вместе поиграем. Или почитаем.

И тут Рилинд упёрся.

— Не хочу, — решительно заявил он. — Мне надоели игрушки, а книжки я уже сто раз слушал. Мне скучно! Хочу телевизор!

А вы порисуйте! — предложил Мерджим, спасая положение.

Сын посмотрел поочерёдно на родителей и решил пойти на компромисс. Сейчас он порисует, а потом настоит на телевизоре.

Рилинд кивнул и направился в детскую комнату, Ерта последовала за ним. Усевшись за письменный стол, Рилинд стал доставать из выдвижных ящиков листы бумаги и цветные карандаши, а его мать в это время ставила ещё один стул, для себя, рядом со столом.

Что будем рисовать? — спросила Ерта,

В детскую комнату вошел отец семейства, желая принять участие в рисовании хотя бы в роли зрителя.

Не знаю, — задумался мальчик. — Давай рисовать наш дом!

Отлично! — согласилась с ним мать, и они, каждый на своём листе бумаги, начали рисовать многоквартирный дом.

Мерджим, слегка склонившись над письменным столом, с интересом наблюдал,