Пригласишь на кофе? (СИ) - Сафронова Элина

Этот ангельский голос, нежность в самом ее существовании, абсолютная женственность и беззащитность. Согласитесь, это не может не подкупать.

— Жень, у тебя все в порядке? — негромко начинает брат, когда за нами закрывается балконная дверь. Усмехаюсь и молча вытаскиваю сигарету из пачки. Колесико зажигалки практически бесшумно чиркает в воздухе, и в темноте вспыхивает яркий огонек.

— О чем ты? — щурюсь, садясь на диван и всматриваясь в темнеющее небо и постепенно зажигающиеся окна города.

— Ты сказал Юльке, что этот брак фиктивный. — немногословно разъясняет Илья, на что я лишь пожимаю плечами.

— Давай так, — тяну, выпуская из легких плотное облако дыма, — если бы не крайняя необходимость, я бы не стал настолько сильно торопиться с этим браком.

— Что-то серьезное? — хмурится. — Ты же знаешь, если что — я всегда помогу.

— Я знаю. — прикрываю глаза, откидываясь на спинку. — Честно, не хочу рассказывать детали, потому что изначально это были проблемы Инны, но я очень надеюсь, что все удастся уладить в ближайшее время.

— Как знаешь. — кивает брат. — Кстати, как тебе роль молодого отца? — спустя довольно долгую паузу, спрашивает.

— Охренеть. — емко отвечаю, потирая переносицу и вспоминая вчерашнее купание Егора. — У тебя было больше года, чтобы смириться со своей участью, а на меня будто таз ледяной воды вылили. Егорка прикольный, да и я ему нравлюсь. — сам не замечаю, как улыбка расплывается по лицу. Только хитрожопый оскал мелкого совершенно призрачно намекает мне на это.

— Родителям будешь говорить?

— Ты же знаешь маму, сразу прибежит с невесткой знакомиться, а потом еще месяц будет мне плешь проедать, почему не рассказал ей раньше. Отец будет пытаться ее остановить, но сомневаюсь, что это выйдет даже у него. Еще рано, слишком рано.

— Что верно, то верно, но на твоем месте я бы не тянул.

— Где Беляша потерял? — мы заходим в комнату, и я поднимаю на руки изучающего коридоры Егора. Тот с высоты моего роста озирается по сторонам и, ничего не найдя, обвивает руками мою шею. — Поехали домой, у меня на тебя еще много планов. — посадив ребенка на колени, откидываю в сторону мягкие каштановые волосы и невесомо целую нежную кожу шеи. От этой ласки Инна гулко вздыхает и едва заметно кивает.

— Созвонимся. — укомплектовав семейство, прощаюсь. Девчонки обнимаются, в то время как Чебурек трется под ногами, все пытаясь добраться до сидящего на пуфе Егора.

— До вторника. — напоминает Инна Юле, на что та благодарно кивает головой.

— Куда собираетесь? — воспользовавшись тем, что в лифте никого нет, целую Инну в скулу, постепенно пробираясь к ее губам.

— Юля попросила ей помочь сходить по магазинам.

Егор, заинтересованно наблюдая за нами, втискивается между моих ног и протягивает руки, прозрачно намекая, что хочет поучаствовать в «минуте ласки и заботы», как в детстве говорила нам с Ильей мама.

— Инна, не тормози, — лукаво переводя взгляд с девушки на мальчишку, шикаю, — ну-ка целуй! — шутливо командую, чмокая пухлую детскую щеку. Жена смеется и повторяет мое движение. Счастливое Егоркино лицо надо видеть. Хотя о чем это я, у меня сейчас такое же, потому что именно сегодня мне удалось получить очередное подтверждение того, что не настолько уж я и опрометчивый придурок.

Глава 11

Инна

— Жень, вы где?

— Мы здесь. — раздается напряженное из гостиной. Чем они опять занимаются-то?! Меня же пару часов всего не было.

Своих мужчин застаю, собирающих железную дорогу. Егор с интересом наблюдает за Женей, скрепляющим рельсы, и катает пока еще по полу электричку.

— Откуда? — присоединяюсь к семье и сажусь на ковер. — Только не говори, что вы опять были в магазине игрушек! — вздыхаю. — Ты его совсем разбалуешь.

— Не разбалую. — улыбается Женя, продолжая соединять детали.

— Папа! — неожиданно изрекает сын, и я застываю. Почти два месяца вместе, но никто из нас не учил Егора говорить «папа». Я знаю, что Женя бы не стал делать это за моей спиной. Они бы обязательно похвастались своими достижениями.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Судя по тому, как едва заметно вздрогнул муж, он тоже к такому был не особо готов.

— Да, мой хороший. — он поднимает голову, и я вижу его улыбку. Женя берет Егорку на руки, и сын что-то показывает ему в телевизоре. Вслед за ними перевожу расфокусированный взгляд на экран и усмехаюсь.

Теперь понятно, откуда Егор это взял: реклама, где мужчина весьма похож на Левжинского и ребенок, раз тридцать подряд повторяющий слово «папа». Это…это так желанно, так животрепещуще, что я не выдерживаю и начинаю плакать. Молча, просто давлюсь слезами, преисполняясь настолько глубокого и нежного чувства, что становится трудно дышать.

Пока Егорка и Женя заняты друг другом, незаметно ухожу в спальню, в надежде привести спутавшиеся мысли в порядок и не портить своими эмоциями по-настоящему дорогое событие.

— Инна? — буквально следом за мной заходит муж. Я сижу на уголке кровати и тщетно пытаюсь стереть никак не унимающуюся влагу с лица.

— Я тебя слушаю. — тихо и гнусаво отвечаю, что не укрывается от Жени. Он вздыхает, садится на постель, облокачиваясь на спинку, и притягивает меня к себе.

— Иди ко мне, милая. — я опускаюсь на его колени и прижимаюсь к теплой обнаженной груди.

Его запах — воплощение уюта, надежности и ласки. Руки, скользящие по моей спине…боже, с ними связано слишком много воспоминаний! С каждым касанием, с каждым поцелуем я привязываюсь все сильнее. Теперь мне уже трудно представить вечера в одиночестве. Левжинский всегда торопится прийти домой как можно раньше, и осознание этого безумно греет душу.

— Почему ты ушла? — раздается тихое над моей головой, а я лишь сильнее обнимаю мужчину.

— Я не хотела вас расстраивать своими слезами. — честно признаюсь. За это время мне дали ясно понять, что если я буду врать — будет очень и очень плохо. Взамен Женя обещал полной открытости и по отношению ко мне.

— Тебе было неприятно, что Егор назвал меня отцом? — даже не поднимая глаз, я почувствовала, как нахмурилось обычно спокойное лицо и как напряглись до этого расслабленные мышцы.

— Нет, мне стало очень тепло на душе. Я… — слов стало катастрофически не хватать, поэтому я лишь прижалась своими губами к его, чтобы хоть так объяснить, насколько для меня было важно принятие Егором Жени.

Этот поцелуй, такой несмелый с моей стороны, и такой всепоглощающий, стоило мужу включиться в процесс.

— Инна, родная, пожалуйста, не закрывайся. Плачь тогда, когда считаешь нужным, смейся тогда, когда хочешь. Тебя никто никогда не осудит за твои эмоции. Мне лишь нужно, чтобы я знал, что с тобой, тогда все будет в порядке. Договорились? — одной ладонью он аккуратно поднимает мое лицо, другой стирает последние слезы с глаз.

— Жень. — я не знаю, что он на самом деле способен увидеть в моем взгляде, но как же хочется, чтобы ему удалось считать как можно больше. То, как сильно бьется мое сердце от каждого, даже самого мимолетного прикосновения, то насколько я дорожу этим человеком, то, как он изменил меня за это время.

— Я знаю. — с истинной теплотой в глазах отвечает Женя. Возможно он действительно знает обо мне даже больше меня самой, но так даже, наверное, проще.

Вечер. Последний вечер перед тем, как решится наша судьба. Завтра состоится суд, на котором примут решение об отцовстве Жени. Я боюсь, очень боюсь. Потому что не вижу со своим сыном иного человека. Потому что понимаю, что именно Женя должен быть его отцом. Потому что…потому что знаю, что сама не смогу прожить ни дня без Левжинского.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Уснул. — дверь ванной открывается, являя на пороге усталого мужа, чей взгляд мгновенно меняется, стоит его глазам пройтись по моему обнаженному телу, скрытому лишь белоснежной ароматной пеной.

— Присоединишься? — слегка подаюсь вперед, давая ему возможность разглядеть меня сильнее.

— Сама попросила. — с каким-то безумно животным оскалом напоминает мужчина и в одно движение стягивает с себя домашние брюки.