Генрих Гейне - Александр Дейч

Не будем заниматься неблагодарной задачей выяснения, в чем состояла «беспутная, циничная и отвратительная жизнь» Гарри в Гамбурге, кто были те персонажи - представители гамбургской богемы или полусвета, которые разделяли веселое времяпровождение «племянника великого Гейне».

Несомненно, что Соломон Гейне был не особенно доволен упрямством племянника, не желавшего «учиться уму-разуму». Он решает увлечь Гарри самостоятельным делом. В «Гамбургской адресной книге» на 1818 год мы находим указание на фирму: «Гарри Гейне и К0. Комиссионная контора для английских мануфактурных материалов».

Собственно говоря, эта фирма под громким названием «Гарри Гейне и К° была лишь филиалом предприятия отца Гарри, Самсона Гейне. Дела Самсона в Дюссельдорфе значительно пошатнулись; возможно, что Соломон Гейне, желая поддержать брата, помог организовать этот филиал. Кроме того, ему нужно было пристроить племянника, потерявшего службу в его конторе в связи с ее реорганизацией: именно в начале 1818 года Соломон Гейне расстался со своими (Компаньонами и стал единственным владельцем крупного банковского дела с кругленькой суммой основного капитала в миллион талеров.

Гарри мало интересовался торговыми операциями и ничуть не заботился о чести своей фирмы. Он взвалил ведение дела на приказчиков, а сам по целым дням пропадал в «Альстер-павильоне», наблюдая за гуляющей публикой - прилизанными щеголями и красивыми женщинами, любуясь мерно плавающими лебедями и лакомясь прекрасными пирожными - специальностью этого кафе-ресторана, расположенного над водой в самой фешенебельной части Гамбурга.

Неудивительно, что уже весной 1819 года фирма Гейне вылетела в трубу, и этим окончилось пребывание Гарри в Гамбурге.

Кроме красивого четкого почерка, Гейне ничего не приобрел за всю свою злополучную коммерческую деятельность.

1819 год ознаменовался волною новых преследований евреев и мелких погромчиков, призванных напомнить о том, что времена Наполеона миновали безвозвратно. Вследствие плохого урожая поднялись цены на хлебные продукты, и антисемитским и реакционным элементам удавалось без большого труда натравить дикую толпу на евреев, мнимых виновников вздорожания хлеба.

В Гамбурге, цитадели еврейской финансовой буржуазии, чернь выбивала окна в еврейских домах и избивала прохожих. Только через двое суток власти, наконец, расклеили по городу объявления, в которых под угрозой расстрелов требовали прекращения беспорядков.

Гарри Гейне был еще в Гамбурге, когда происходили жуткие сцены разбивания стекол в еврейских домах и избиения его единоверцев. Эти сцены не могли не произвести глубокого впечатления на молодого Гейне.

Выло ясно, что из Гарри купца не сделаешь, и приходилось снова думать о какой-нибудь новой для него карьере.

Дядя Соломои не любил останавливаться на полпути, он хотел, чтобы затраченные на племянника средства все же дали какие-нибудь плоды.

Занятие стихами, да еще такими, в которых хотя косвенно, но затрагивается его дочь Амалия, казалось банкиру не только неприемлемым, но прямо компрометирующим почтенную фамилию Гейне.

- Не сделать ли из Гарри адвоката? Все-таки это - хорошая и деловая профессия.

И Соломон Гейне, скрепя сердце, ассигновал еще четыреста талеров в год с тем, чтобы сын его брата Самсона отправился в какой-нибудь хороший университет и там изучил курс юридических наук.

Очевидно, этих денег было недостаточно, потому что Гейне рассказывает о самопожертвовании, проявленном его матерью в то время. «Когда я начал посещать университет, дела моего отца находились в весьма печальном положении, и мать продала свои драгоценности, ожерелье и очень ценные серьги, чтобы я мог прожить на вырученные деньги первые четыре студенческих года».

Придя к решению, Соломон Гейне снарядил Гарри в дорогу. Он отправил его в Рейнский университет, в Бонн.

Бухгалтер Соломона Гейне, его доверенное лицо, Арон Гирш, получил приказ от своего шефа проводить Гарри из Гамбурга. По дороге, в коляске, Арон Гриш отечески упрекал Гарри за то, что он не сумел использовать обстоятельств и так легкомысленно прозевал блестящую карьеру, которая предстояла ему в деле всеми уважаемого и богатейшего дяди. Гейне в ответ на это только похлопал его по плечу и сказал: - Вы еще услышите обо мне, дорогой Гирш!

В УНИВЕРСИТЕТАХ

Пятого мая 1818 года один немецкий студент записал в своем дневнике: «Когда я размышляю, я часто думаю, что все же надо было бы набраться мужества и всадить меч в потроха Коцебу или какого-нибудь другого изменника».

Меньше чем через год, 23 марта 1819 года, этот студент - мистик и фанатик, (мнивший себя немецким пламенным патриотом, Карл Людвиг Занд убил Коцебу, вонзив кинжал в его грудь.

Посредственный комедийный автор и откровенный русский шпион, Коцебу являлся, по определению Меринга, бесстыдным, но совершенно неопасным орудием русского царя, и самый факт убийства Коцебу не имел большого политического значения. Поступок Занда, вскоре казненного, развязал руки деспотической реакции, которая почувствовала угрозу себе даже в такой неорганизованной оппозиции, как студенческие землячества - буршеншафты. Началось преследование «патриотов-демогогов», то есть тех, кто является хоть сколько-нибудь ферментирующим началам в гуще студенческой молодежи.

В августе того же года были изданы пресловутые Карлсбадские постановления, с помощью которых на «законном основании» малейшее проявление свободолюбия бралось под подозрение и подвергалось немилосердным репрессиям.

Те патриотические стихи и песни, которые в эпоху освободительных войн распевались молодежью, теперь подвергались тщательной цензуре. Самое слово «свобода» вытравливалось из них. Профессор Боннского университета - Эрнст Мориц Арндт, автор популярнейшей в эпоху освободительных войн песни: «Дайте кровь лозы мне благородной», подвергся преследованию по подозрению в «демагогстве» и был смещен с профессорской кафедры.

В сентябре в боннском доме Арндта был произведен обыск с изъятием множества бумаг и рукописей. В октябре того же года Гарри Гейне после недолгой домашней подготовки в Дюссельдорфе прибыл в Бонн и вступил в университет как студент юридических наук.

Это был лишь год назад открытый университет, вернее восстановленный прусским королем Вильгельмом III, после того как Наполеон закрыл этот университет.

В Бонне преподавали лучшие по тем временам профессора, и Гарри охотно посещал лекции по германской истории и истории литературы. Менее частым гостем бывал он на лекциях по юриспруденции, он не питал особенного пристрастия к тому, чтобы стать одним из тех «кухмистеров, которые так долго поворачивают во все стороны законы на вертеле, что при этом получаются кусочки жареного и для них».