Золотоискатели - Джеймс Кервуд

Почки тополей, уже величиной с горошину, пышно набухали и быстро лопались, доставляя обильный корм куропаткам.

В это время года медведица-мать выходит из своей зимней берлоги в сопровождении своих медвежат, которым уже минуло два месяца, и терпеливо учит их, как надо пригибать к земле юные деревца и лакомиться их свежими ароматными побегами.

Одновременно с медведями на свет божий появляются лоси, которые спускаются с горных круч, где они нашли себе убежище на всю зиму и таким образом спаслись от голодающих волков. Старые и больные лоси за зиму погибли, и теперь осталось только самое молодое и здоровое племя.

Снег оседает и незаметно для глаза испаряется на земле и на озерах, на скалах и на деревьях. Каждую ночь уменьшается блеск северного сияния, которое все дальше и дальше на север уносит свой холодный бледнеющий свет.

Полный, ничем и никем не нарушаемый покой царил в Вабинош-Хоузе, из которого уже уехали солдаты, посланные канадским правительством для защиты фактории от индейцев.

Отъезд золотоискателей состоялся рано утром в один из первых апрельских дней. Родерик, Ваби и Мукоки накануне покончили со всеми приготовлениями в дорогу и в последние минуты бросили критический взгляд на все то, что брали с собой. Они как будто ничего не забыли, и Родерик, которому мысль о новой, чудесной экспедиции в Нортландии не давала уснуть всю ночь, нервно сжимал в руке кусок березовой коры, где был грубо начертан план их путешествия.

Звезды не успели еще погаснуть в небе, как вся фактория была уже на ногах. Все собрались в большой столовой, где в продолжение двух веков факторы устраивали свои традиционные торжественные обеды.

Богатый завтрак был подан в честь тех, кому, быть может, суждено было не есть по-настоящему в продолжение нескольких недель, а, может быть, и месяцев. Неизбежная в таких случаях печаль витала в огромной комнате, где хозяин дома старался создать необыкновенно веселое и жизнерадостное настроение, желая хоть как-нибудь поднять дух женщин.

Со своей стороны, миссис Дрюи и мать Миннетаки, бывшая краснокожая принцесса, делали над собой невероятные усилия, дабы не обнаружить своего волнения. Одна Миннетаки не скрывала своих чувств, и ее красивые глаза определенно говорили о том душевном смятении, которое она переживала в эти минуты.

Родерику было очень трудно скрывать свое волнение, и вот почему он облегченно вздохнул, когда завтрак закончился и он вышел на свежий бодрящий утренний воздух.

Все обитатели фактории проводили отъезжающих до берега озера Нипигон, где их ждала пирога. Обе матери раньше всех попрощались со своими детьми. Когда же Ваби поцеловал на прощание свою дорогую сестренку, последняя не выдержала и разрыдалась, как маленькая девочка. Родерик, который держал в этот момент руку девушки, вдруг почувствовал, что его горло судорожно сжалось и что через мгновение он может расплакаться точно так же, как и Миннетаки.

— До свидания, Миннетаки! — крикнул он, занимая свое место в пироге, где уже сидели Ваби и Мукоки.

— До свидания, до скорого и счастливого свидания! — послышалось со всех сторон, и Ваби легко оттолкнулся веслом от берега.

Пирога стала медленно удаляться, но все же через самое короткое время скрылась из глаз тех, кто оставался на берегу. В продолжение многих минут тишина вокруг нарушалась только ритмическим шумом весел, забиравших воду, и вдруг издалека совсем-совсем глухо донеслось последнее приветствие Миннетаки — и это было все…

Родерик первым нарушил молчание.

— Клянусь Юпитером! — воскликнул он. — Для меня лично в таких случаях нет ничего тяжелее и хуже прощания. Это ужасно!

— Да, это так! — согласился Ваби. — Каждый раз, как я прощаюсь со своими, я страдаю невероятно. Мне почему-то труднее всего прощаться с сестрой. Но я надеюсь, что рано или поздно придет такой день, когда она отправится в экспедицию вместе с нами. Что ты скажешь, Род?

— Я что скажу? — краснея, спросил, в свою очередь, Родерик. — Я скажу… я могу сказать, что о более славном и прелестном товарище и мечтать нельзя.

— О, славная девушка! — вставил свое слово и Мукоки. — Славная девушка, славный стрелок и славный охотник.

Старик произнес эти слова с таким решительным выражением, что, как ни были расстроены молодые люди, они от души расхохотались.

Было уже довольно темно, и Ваби зажег спичку для того, чтобы справиться с буссолью.

— Вместо того чтобы держаться берега, мы идем по диагонали! — заявил он. — Таким образом мы выиграем довольно много времени. Ты согласен со мной, Мукоки?

Старый траппер ничего не ответил. Удивленный Ваби перестал на минуту грести и повторил свой вопрос.

— По-твоему, это неосторожно?

Мукоки по-прежнему опустил руку в воду, тотчас же поднял ее над своей головой и наконец промолвил:

— Южный ветер, вероятно, долго будет дуть с такой же силой. Но, возможно, что он и усилится…

Родерик обратил внимание товарищей на перегруженность пироги и добавил:

— Конечно, если ветер усилится, опасность будет налицо. Ваби задумался и после минуты колебания сказал:

— Что касается меня лично, то я готов рискнуть. Имейте в виду следующее. Если мы все время будем идти берегом, то нам придется потратить весь сегодняшний день и добрую половину завтрашнего. А держась того направления, которое я взял, мы выиграем целый день. Вот и решайте! Меня очень соблазняет то, что мы сегодня после обеда можем пристать к берегу. Впрочем, как хотите!

Мукоки издал какое-то ворчание, которое одинаково легко можно было счесть и за одобрение и за недовольство. Что же касается Родерика, то он с известным замешательством глядел на легкую посудину, всецело предоставленную во власть капризной и мощной стихии.

Точные и размеренные удары весел уносили пирогу со скоростью четырех миль в час, и к тому времени, как наступил день, лесистые берега Вабинош-Хоуза уже представлялись однообразной туманной полосой.

Сверкающим, пышно разубранным шаром поднялось солнце над горизонтом, разноцветными огнями украсило дремлющее озеро и разогрело воздух, насыщенный ароматами далеких лесов.

При виде всего этого великолепия Родерик сразу успокоился. Он греб с большим воодушевлением изо всех сил своих молодых, упругих мускулов. Ваби весело напевал и свистел, все время чередуя английские песенки с индейскими протяжными мелодиями. Родерик присоединился к нему, когда он запел «Янки-Дудль»и «Знамя, усеянное звездами». Даже мрачный Мукоки время or времени подавал голос и раза два-три подтянул, желая показать, что вполне разделяет веселое настроение своих молодых попутчиков.

И правда: какие увлекательные приключения должны были они пережить! Перед ними раскрывался величественный, молчаливый и пустынный Север, полный таинственных легенд, которые никому до сих пор не удалось разгадать до конца. Мягко струящийся ветер навевал самые несбыточные грезы и звал унестись вслед за ним. И в то же время никто из них не забывал про неимоверные богатства, зарытые в земле и терпеливо выжидающие смельчака, который отважится протянуть за ними дерзкую и сильную руку.