Плацдарм 2 - Алексей Ар

И термин послушно скользнул в осмысленное — берлога, где срут и жрут порядочных пилигримов.

А потом из мрака выбралось это. По первости решил, что лысая обезьяна. Тварь передвигалась на четырех опорных — неторопливо, почти вальяжно. Сложение плотное и рельефное, кожа бледная до синевы и обильно задрапирована грязью. Общие габариты немного настораживали — сознание вроде как поотвыкло от крупных объектов. Рожа мерзкая и такое впечатление, что накачена — прям играла анатомией при глухом ворчании.

Упырь с ленцой подобрал берцовую кость, несколько раз стукнул об асфальт и ухнул. Чистая, сука, зоология… Через секунду, что-то почуяв, тварь сорвалась в тяжелый галоп и скрылась за обломками. Хочешь ячейку, Джимми? Так без проблем — щенок ушел на прогулку… Коротким отсчетом привел мысли в порядок.

— Походу, Буча, — нарушил тяжелую паузу Замес. А на лице благородная бледность, подчеркнувшая черно-желтые кляксы гематом.

Я на секунду прикрыл глаза. И вновь, затем, и нахер.

— Подробности.

— Типа легенда, — охотно откликнулся новичок. — Видели на ходках по зоне. Народ авторитетный, ветер по языку не гоняют… Кличут по-разному — сухая смертушка, зональный пизд… Сам слышал от старика Шлеймана. Старый любил припасть на ухо если проставишь стаканчик. Ползал разок с мусорщиками, ну и увидел… Хорошо рассмотрел, пока срался. Лысая, говорит, крепкая дрянь. Артельные окрестили Бучей…

— Буча, — попробовала на голос Крыса.

— Учует, командир. Пока отвлеклась, но вернется и учует, — занервничал Шест.

— Слышу адхару. Жирную, — вгляделся в лица бойцов. Так и так решать проблему, пусть встанут на привычные рельсы. — Рискнете дрогнуть?

Вот и мотание головами. Я прикинул диспозицию. Вариант навскидку — загнать, обездвижить, а после попинать тушку всем доступным. Влить максимум за минимум времени. Охота, как есть… Но прежде интересовал опыт — боевое столкновение с превосходящим противником, что отлично расставляет акценты.

Осмотрел местность на предмет узкого прохода, в который можно завалить пару обломков. Катастрофа стайл… И таких не мало. Осталось только объяснить — наметить спасительную нить сквозь паникующий разум. Бойцы внимали с изрядным беспокойством… но моя вежливость и обходительность не оставили им выбора.

Тактическая развертка. Простая и туповатая… Старик Годри говорил — есть гвоздь, хреначь. Я спустился с насыпи и неторопливо подобрался к съезду в подземку. Вблизи следы кровавого пиршества распались на отдельные подсохшие фрагменты… Подобрал кость, взмахнул, приобщаясь к фауне. Ждать и ждать… Стол накрыт.

За развалами защелкало, буркнуло. Тварь выметнулась прыжком, взлохматив обломки.

— И че? — от души запулил костью. В ответ — глухое ворчание и влажное чмоканье. Выстрелил на три патрона по коленям. Рикошет. Такой вот незамысловатый высверк пули о бледные морщины сухого. Но попробовать стоило.

Картинка сорвалась. Упырь рванул к сладкому, сладкое постаралось покинуть застолье… Скорость тяжеловес набирал посредственно, я успел достигнуть разлома меж стеновых плит. Позади загрохотало, с треском лопнул камень… Газель Джимми, непринужденные прыжки. Хрен там, надсаженное тело видело обломки Эверестом.

Прыжок, вскользь по стене…

Рык и вонь — волной.

Щиколотку перехлестнула боль. Тварь припала к асфальту и вцепилась серыми кривыми пальцами, куда успела дотянуться. Меня рвануло в сторону, под боком захрустел щебень. Как щенка на поводке… Извернулся и узрел. Все же не обезьяна, хотя в раззявленной морде трудно опознать бывшего человека, разве только мелкое тату слезинки под правым глазом намекало, что когда-то…

Новый рывок, вспышка боли.

— Шест!

На остатках стены, что высилась слева, длинной тенью вскинулся тощий. Прохрипел нечленораздельно, но обнадеживающе, подналег… Часть стеновой плиты, присмотренная для такого дела, с хрустом завалилась вниз. Эффект, да, присутствовал — бетон накрыл задник упыря, немного подраспер арматурой… и треснул. Из черного рваного горла полился вой — скорее обиженный, нежели болезненный. Это ж сколько дурнины в ушлепке, нажрался гео по самую маковку… но хоть притормозило урода.

Додумывать не стал. Заскреб ногами, сопротивляясь боли, рвущей мышцы, и накинул пару выстрелов в беснующуюся сухую голову. Зря… Тварь пригнула черепушку, вот прям чувствовалась в ней продвинутая плесень, способная удивить. Визгливый рикошет плеснул досадой и злостью.

— Нисхожу! — Из туманных верхов сверзился Шест с верным колуном. Рухнул на плиту, чем повысил тональность яростного рева, и жахнул. А у меня, походу, сейчас ногу оторвут — по-простецки так, с влажным хрустом и щедрым разливом. Колун сорвало с сухой плоти и увело в сторону, тощий неловко рухнул набок… Ему тут же прилетело локтем, выбив сдавленный хрип.

Багор, заранее уложенный у бордюра, скользнул под ищущими пальцами. Весь сраный план, да… Думал уже не нащупаю — тело выло, тело страдало.

Уперся, вонзил, отводя алчущие челюсти. Как вагон толкать в один клюв — весело, шумно и бесперспективно. Тварь дернулась и упор закончился. Звякнул багор, отброшенный лапой. Раздался хруст и звон…

С воплем из прохода вынырнули Замес с Крысой, на разгоне вонзая копья. Далее наблюдал за полетом мелкой до разлома стены. Новичок удержался, вспоров коленями обломки…

— Отогни Шест! Голову отогни! — заорал подорвавшемуся тощему. Боец с ясно читаемым безумием на лице обхватил шею твари локтем и потянул назад, наполняя воздух привычной песней «Бля-а…».

Я воткнул пальцы в мутный глаз, что яростно пучился из орбиты. Знакомый жар развернулся из грудины, ошпарил предплечье. Вспыхнул рукав, привнося горькие нотки в общую вонь. Зашипела сухая плоть. Пальцы, полыхавшие алым с белым отливом, углубились в глазницу. Дальше, падла, дальше и глубже! Рыча, продвинул руку… Голова сухостоя расцвела багрянцем. Изнутри.

— Дай пощупаю, сука! — Выплеском силы вдавил ладонь до упора. Прочувствовал кости, жиденькое… И вроде палец сломал.

Конвульсия твари напоминала аттракцион с горками. Летали обломки плиты, парил Шест, мотался я, ушел к закату Замес…

Когда отголоски бури утихли, с удивлением осознал, что еще в сознании. Посмотрел на руку, голую по локоть; почерневшие огрызки рукава стильно обрамляли бицепс. С этим надо что-то делать…

— Командир? — прозвучало сбоку хриплое. Из-под камней высунулась голова Шеста, припорошенная пылью. Голова усиленно моргала.

— Замес, Крыса? — прокаркал осушенными связками.

— Замеса отрубило, — отозвался голос мелкой. — И меня, наверное…

— Жопу подняла, боец. Утаскивай прикорнувшего. Шест на сбор…

— Может наоборот? — промямлил костлявый.

— Чего? Говоришь, такая вот, сука, вселенская несправедливость? — Картинка плыла, а во мне кипело.

— Мутит. Сделаю, — резанула девушка. Сбоку зашуршало.

Впечатление, что надо собраться по частям. Пристегнуть там, подвернуть тут… С опаской перевел взгляд на ногу. Штанина разодрана, выше щиколотки багрово-черная отметина до колена. На выдохе попробовал встать. И укоренился одноногой цаплей. Рядом пошатывало тощего — вроде целый, хоть и помятый.

— А гео жирное, — довольно осклабился Шест.

— Говорил же. — Я подобрал багор. С облегчением оперся. — Забирай и похромали.

В моем случае — поковыляли, а то