Век одиночества - Андрей Чернецов

— Не тяни! — напрягся Лэйхо.

— Мне кажется, что татуировка у него на лбу не настоящая, а сделанная с помощью смывающейся через некоторое время краски.

— Фальшивка? — не поверил Оста. — Но зачем?

— Затем, чтобы направить нас по ложному следу, — сказал комиссар, прищурившись, отчего его и без того узкие глаза превратились в щелочки.

Еще одно странное звено в цепи.

А сколько их еще будет, этих звеньев?

По итогам работы экспертов выходило, что во время теракта погибло примерно сорок шесть человек, из которых где-то тридцать являлись сотрудниками Департамента Правопорядка, включая и начальника районного отделения, бригадира Вилле Тапио. Еще восемьдесят пять получили ранения различной степени тяжести. Точнее определить число жертв пока не было возможности: несмотря на относительно небольшое количество использованного смертником вещества, взрыв оказался очень мощным. Людей собирали буквально по кусочкам, не все из которых идентифицированы.

— Кстати, исследования останков террориста и его жертв показали, что здесь применена та же взрывчатка, которая фигурировала в эпизодах с подрывом памятника и убийством студента, — доложила Виа Ояла.

— Знаешь, — язвительно ответил комиссар, — я как-то в этом и не сомневался.

— Итого, у нас выстраивается цепочка, а, шеф? — встрял Оста.

— Угу, — пыхнул сигарным дымом начальник третьего отдела Департамента Благополучия.

Помощник озвучил его собственные мысли. Те, за изложение которых он пару часов назад получил нагоняй от Генерала. Радетель возмущался, что вместо благополучно закрытого дела Лэйхо пытается соорудить из него некий широкомасштабный заговор.

По недовольному тону руководителя комиссар понял, что не видать ему в ближайшее время золотых погон, как своих собственных ушей. Ну и ладно. Жил же он все эти годы без генеральского звания, проживет еще. Конечно, хорошо бы уйти на пенсию с высоким чином. Генеральский оклад — это о-го-го, восемьдесят пенсионных процентов с такой суммы составят приличную цифру, означающую безбедную старость и возможность обеспечить дочку более-менее сносным приданым…

Антти вздохнул. Мечты, мечты… Что им предаваться попусту? Работать нужно.

Итак, что у нас имеется в сухом остатке по новому эпизоду?

Некий человек, пожелавший, чтобы его считали «отверженным», делает себе временную татуировку и подрывает районное отделение Департамента Правопорядка. Зачем? Чтобы устрашить власти, понятное дело. Нелепо и бессмысленно, как и любое преступление такого рода. Нет бы замахнуться на кого повыше. Мысль святотатственная, но отчего бы ему не проделать то же самое на площади Согласия во время демонстрации? Подобрался бы поближе к Усыпальнице, и… Понятное дело, там усиленная охрана, проверки с металлоискателем и специально натасканными собаками. И все же. Ну, не самих Радетелей, так кого-то из их окружения, военного руководства. На худой конец, унес бы жизни мирных обывателей. Зато место людное, прямая трансляция действа по телевидению. Свидетелями его акта неповиновения стали бы многие миллионы, а не всего лишь пара сотен людей.

Тьфу-тьфу, конечно. Упаси Сфера Мира от такого!

Значит, следует искать какие-то особые причины того, что теракт произошел именно в этом месте.

Сильно облегчила бы расследование хоть какая-то информация о личности преступника, но, увы, никаких данных по нем в архивах и Департамента Благополучия, и Департамента Правопорядка обнаружить пока не удалось. Человек без биографии, «невидимка», живший двойной жизнью. Откуда же он свалился на нашу голову? Не шпион ли, засланный Хонтийской Патриотической Лигой? Или мутант с Северных территорий? Информация из тех мест доходит крайне скудная.

А что если попробовать зайти с другой стороны? Какие дела в последнее время расследовались в этом райотделе? Почти все они сгорели во время взрыва, но кое-какие на тот момент находились в несгораемых шкафах. Сколько ж придется перерыть, перепроверить?! Хотя если судить здраво, то маловероятно, что террористов могла заинтересовать обычная уголовщина, а всеми политическими делами занимается госбезопасность. То есть был смысл подрывать отделения ДБ, а не простых правоохранителей.

Какие-то личные счеты с кем-то из сотрудников конкретно этого отделения? Тоже надо проверить. Личные дела офицеров и рядовых наверняка сохраняются в кадрах Департамента Правопорядка. Надо затребовать.

А вот его начальника, бригадира Вилле Тапио, комиссар лично знал. Пересекались пару раз по делам, параллельно расследовавшимся обоими их ведомствами. Хороший был человек, и работник отличный, заслуженный. Ветеран третьей Хонтийской войны, получивший серьезное ранение и потому уволенный из действующей армии, кавалер многих государственных и общественных наград.

Крутоват, правда, был покойник. Несгибаем, непоколебим и неподкупен. Не шел ни на какие компромиссы, когда дело касалось нарушения закона. Сколько раз нашкодившие чиновники или богатеи пытались откупиться от заведенных на кого-либо из них Вилле Тапио дел, связанных с дорожно-транспортными происшествиями, торговлей наркотиками либо с некрасивыми выходками? Сулили бригадиру деньги, угрожали расправой, предлагали всевозможные выгоды. Ответ один — дело отправлено в суд, пускай там разбираются.

Неоднократно неудобного офицера пробовали отправить в отставку. И из-за его характера, да и вообще, чтобы освободить столь доходное место. Возможности-то у начальника столичного районного, пусть и окраинного, отделения ДП немалые. Не смогли по-доброму, вот и применили крайние меры? Нужно будет непременно посмотреть, кого в ближайшее время назначат на эту должность. Вдруг счастливый преемник и побеспокоился? А что, бывали случаи…

— Шеф! — инспектор по своему обыкновению ворвался в кабинет Лэйхо без стука. — Там еще один труп нарисовался!..

— Наш? — уточнил комиссар.

— Криминальный! Какие-то разборки в общежитии для «отверженных». Говорят, там такое…

— Мы-то тут при чем?! — рявкнул начальник третьего отдела. — Пусть лентяи из Департамента Правопорядка свои задницы потревожат! Даром им, что ли, государство деньги платит?

— Там есть тонкости, шеф. По-моему, это как-то связано с нашим подрывником…

— Тогда чего ты столбом стоишь?! Вели подавать мой автомобиль! Наша всезнайка Ояла уже готова?..

Глава 7

СМЕРТЬ РЯДОМ

Возле общежития «отверженных» наблюдалась странная картина: разгоняя сгустившуюся тьму, квартал зловеще освещали перемигивающиеся фиолетовые сирены.

— Целых три патрульных машины! — удивленно проговорил таксист, притормаживая рядом с подъездом. — Это очень опасный район. Вы уверены, что вам сюда?

— Уверен! — Лаури сунул водителю засаленную купюру, после чего выскочил из такси.

— Куда? — здоровенный скуластый парень в коричневом мундире тут же преградил ему дорогу.

— Я здесь живу!

Как назло, налетевший порыв холодного ветра разметал длинные волосы Нурминена. Громила с подозрением уставился на чистый лоб Лаури.

— Удостоверение личности!

Нурминен протянул свернутый вдвое документ вселения.

— Так, посмотрим. Порядковый номер такой-то… профессия — разнорабочий… Почему без клейма?

— Да как вам сказать…

— Если ты гражданин и живешь среди клейменых, то это серьезное нарушение. Тебе повезло, что наш отдел занимается совсем другими делами. Но я обязательно передам в соответствующую службу твои данные. Тебе будет запрещено селиться в столице, а кроме того — придется заплатить приличный денежный штраф и дать вразумительное объяснение своего ненормального поведения. Потому что ни один здравомыслящий гражданин Пандеи не станет селиться в подобном гнусном месте. Послушай, а ты, случайно, не псих?

Страж правопорядка внимательно вгляделся в лицо Нурминена, словно надеясь заметить явные признаки неизлечимого психического расстройства.

— Нет, не псих! — спокойно ответил Лаури.

— Впервые на своем веку сталкиваюсь с таким нарушением, — искренне признался громила. — Быть может, ты таким изощренным способом решил свести счеты с бренной жизнью? Скажу тебе, это не самый удачный способ. Воспользуйся лучше ближайшей кабиной для самоубийств. За чисто символическую сумму сможешь выбрать способ умерщвления. Вариантов там много, от смертельной инъекции до неощутимого газа. Ты просто заснешь и не проснешься. Или ты скрытый мазохист?

Нурминен не ответил, и патрульный лишь грустно покачал головой:

— Ладно, проходи, пусть тобой теперь комиссар занимается. Будь готов давать показания.

— А что тут, собственно, стряслось?

— Убийство! Проходи, не маячь перед глазами!

По коридорам общежития сновали неприветливые хмурые люди, облаченные в коричневую униформу. Лаури поднялся на свой этаж и сразу же почувствовал неладное. Здесь патрульных было еще больше.