Убийство за четвёртой стеной - Круз

Так, — отвечать на этот вопрос было необязательно. Оксана успела заучить детективную речь подруги вплоть до запятой. Возможно, та верила, что на какой-то раз Вселенная устанет от бесконечных повторов и сама даст следующую зацепку. — Но Аргунову он перенёс в другое место. Два вопроса: откуда он её утащил и, главное, почему?

— Угу.

— Для чего маньячине перетаскивать труп? Это ведь лишний риск — кто-мог заметить его. Значит, он не хотел, чтобы её нашли там. А это значит, что настоящее место нападения может раскрыть его личность.

— Угу.

— Ну когда уже на тебя упадёт рояль?

— Угу… Стоп, я по-твоему кто, персонаж «Тома и Джерри»?

— Во-первых, да. Ты вылитая Таффи, а я — Мамочка Два Тапочка. Во-вторых, я про рояль в кустах. Если мы продолжим в том же темпе, нам он точно понадобится.

— Угу.

— Нам надо найти, где козлина замочил Аргунову, — в одиннадцатый раз за вечер повторила Юлька.

В комнате вновь повисла тишина, лишь Оксана периодически угукала в пустоту. Что-то на этой карте ей не нравилось. И дело даже не в том, что одна из красных булавок означала место, где ей проломили череп. Девушка ткнула пальцем в прямоугольник, обозначавший Комитет архитектуры и градостроительства. Внутри что-то шевельнулось. Не отрывая ноготь от бумаги, она провела линию до места второго нападения. Вот оно, маленький квадрат с подписью «АЗС». Спавшая непробудным сном интуиция недовольно всхрапнула.

Оксана нашла взглядом третью булавку и вытащила её из стены. Игла проделала дыру в Г-образной фигуре, которая по необъяснимой причине выглядела очень подозрительно. Что если вопрос был неправильным? Что если на самом деле важно не «откуда», а «куда»?

— Почему?

— Потому что это значит, что настоящее место нападения может раскрыть его личность. Ты, блин, чем слушаешь?

— Да я не о том. Рассказчик говорит, что этот дом выглядит подозрительно, а я не могу понять, почему меня он тоже смущает, — героиня постучала по изображению здания, один вид которого заставлял её нутро делать сальто. — Да не хочу я никакое сальто делать. Просто скажи, что не так с этим домом!

— Фиг его знает. Сложно сказать, ведь его давным-давно, наверное, уже нет, — пожала плечами Юлька.

— Как это нет, мы же вчера там были. Всё там перерыли, пока искали… Постой-ка. Этот дом же должен быть прямым.

— Карте сто лет в обед. Наверное, раньше там стояла эта закорючка, а пару лет назад новые человейники отгрохали.

— Мы должны узнать про это здание. Почему-то это важно. Убийство как-то связано со зданием… Или… Или…

— Или с тем, кто его построил! — Юлька хлопнула в ладоши и громко рассмеялась. — Да, мать его за ногу! Мы это сделали! Офигеть не встать, мы раскрыли дело!

— Да погоди ты, ничего мы ещё не раскрыли.

— Значит я раскрыла! Смотри, — брюнетка сорвала со стены студенческую фотографию Мельникова, вырезанную из его некролога. «Студенты АГПУ на строительстве шоссе Н-55», — гласила подпись. — Знаешь, что это за дорога? Это дорога до аэропорта, а тут, гляди-гляди, сто пудов это та самая заправка только без крыши пока.

Оксана взяла в руки фотографию и долго смотрела на улыбающегося юношу интеллигентного вида. Мог ли он представить, как сложится его судьба? Что бы он ответил, если бы в то время ему сказали, что долгое время вместо проектирования небоскрёбов, он будет таксовать на списанной «Волге»? Удивился бы, если бы узнал, что именно так встретит главную и единственную женщину в своей жизни? А главное, как бы он отреагировал на новость о том, что станет жертвой полоумного маньяка-объектофила.

— Спасибо вам большое. И ещё раз примите наши глубочайшие соболезнования, Эльвира Ивановна была важной частью нашего сообщества. Нет-нет, что вы, про банкротство мы писать не будем, это неуместно в данной ситуации. А? Думаю, в следующем выпуске, то есть в понедельник. Ещё раз спасибо. До свидания, — Юлька положила трубку и посмотрела на подругу, игриво подмигнув ей. — Угадай, кто самый крутой детектив в мире? Угадала, чикуля, это я. Муж Аргуновой рассказал мне преинтереснейшую историю. Веришь или нет, но во время практики наша клиентка разрабатывала вместе с наставником «внешние декоративные элементы» для строящегося универмага. Что? Ты ещё не визжишь от восторга? Тогда следи за рукой. Для универмага, который был построен на этом самом месте.

Под стоячие овации, которые, впрочем, звучали исключительно у неё в голове, Юлька подобрала красную булавку и триумфально воткнула её в изображение Г-образного здания.

— Правда, я до сих пор не догнала, при чём здесь ты? Ну, типа, архитектор и архивариус капец какие похожие слова, но не убивать же из-за этого, да? Эй, Мироныч, чё с тобой? Давай повеселее, ё-моё, это прорыв. Ща додумкаем ещё, какого Игумнова ищет тот напомаженный дылда, и всё, мы в дамках.

— Извини, я просто в шоке немного. Да и поздно уже, домой пора. Пока.

— Так пяти ещё нет. Эй, Ксандра, ты куда?

Юлька ещё что-то кричала вслед подруге, но та её уже не слышала. Сыщица перепрыгивала за раз через две-три ступеньки и чуть не сбила с ног старушку, которая наградила грубиянку такими эпитетами, что от них бумага не только покраснела бы, но и загорелась. Обогатив вокабуляр, девушка вылетела наружу и что есть мочи побежала за трогающимся автобусом. Если бы только этот забег мог видеть её учитель физкультуры Степан Петрович, называвший ученицу за глаза не иначе как «Тормозана Жиронова»…

«Ах он паскуда, не зря я его терпеть не могла. Надеюсь он подцепит суперсифилис, и у него нос отвалится».

Но Степан Петрович уже никогда ничего не «подцепит». Три года назад, гуляя по набережной, он увидел, как в воде барахтаются несколько детей. Остальные отдыхающие решили, что те лишь балуются, но физрук сразу же понял всю опасность происходящего. Не раздумывая ни минуты, он ринулся в реку. Степан Петрович смог вытащить из воды трёх мальчишек, но под конец силы его покинули, и он утонул.

«Ты это специально сделал, да?», — Оксана повисла на поручне, стараясь восстановить дыхание, пока другие пассажиры брезгливо отодвигались от разбрызгивающего во все стороны пот спринтера. — «Молодец. Теперь я чувствую себя последней дрянью».

От остановки Оксана шла так, будто научилась ходить только сегодня утром. В боку до сих сильно кололо, а дыхание так и не восстановилось. Бесконечно прав был на её счёт покойный Степан Петрович, над чьей памятью она так бесцеремонно надругалась дважды за прошедший час.

«Иди… В пешее… Эротическое…», — физическая форма героини оказалась настолько ужасной, что одышка мешала ей даже думать. — «И почему дважды? А,