По воле судьбы - Колин Маккалоу

Замечательная хозяйка, совершенно не походящая на римских женщин. Царских кровей, но возится в огороде, сама делает сыр, перетряхивает матрасы…

В комнате тлели жаровни, их уголья светились по углам. Дощатые стены были завешаны медвежьими и волчьими шкурами, но в щели все же сквозило. Впрочем, зима еще не вступила в свои права. Они ужинали, сидя рядом на одной из кушеток. Контакт был скорее дружеским, чем плотским. А потом она взяла свою арфу и заиграла.

Может быть, думал он, его так влечет к ней еще и по этой причине. Они умеют брать за душу, эти длинноволосые галлы, перебирая дрожащие струны. Италийская музыка более мелодична, но в ней нет столь бурных импровизаций. Греческая музыка почти идеальна, но в ней нет этой мощи и слез. Она запела, и Цезарь, который любил музыку даже больше, чем литературу или живопись, слушал как завороженный.

Любовные игры, которыми они потом занялись, походили на продолжение музыки. Он был ветром, бушующим в небесах, он был мореплавателем в океане звезд, и в песне ее тела он находил исцеление.

Поначалу казалось, что волнения в Галлии начнутся по инициативе кельтов. Цезарь уже целый месяц наслаждался уютом нового каменного дома, когда ему сообщили, что старейшины племени карнутов, подстрекаемые друидами, убили своего царя Тасгетия. Обычно такие вещи никого не удивляли, но в данном случае это был тревожный симптом. Тасгетий стал царем благодаря влиянию Цезаря. Карнуты были особенно важны, к тому же многочисленны и богаты, ибо центр сети друидов на всей территории Длинноволосой Галлии располагался на землях карнутов, в месте, называемом Карнут. Это не было ни крепостью, ни городом, скорее заботливо охраняемым скоплением дубовых, рябиновых и ореховых рощ, среди которых располагались небольшие деревни, где жили друиды.

Друиды всегда находились в непримиримой оппозиции к Риму, ибо тот представлял собой весьма притягательный вариант вероотступничества для галльских племен. И дело тут было вовсе не в Цезаре, ибо к моменту его появления друиды уже двести лет неприязненно наблюдали за романизацией галльского юга. Греки находились в Провинции гораздо дольше, но они оставались в поселениях вокруг Массилии и относились к туземным традициям равнодушно. А вот римлянам никогда не сиделось спокойно. Они везде, где бы ни появлялись, ревностно принимались устанавливать римские законы и стиль жизни, распространяя свое хваленое право гражданства на тех, кто сотрудничал с ними и хорошо им служил. Они вели решительную борьбу с нежелательными обычаями, такими, например, как отрезание голов — любимое развлечение саллувиев, обитавших между Массилией и Лигурией. И всегда возвращались, если не добивались чего-то с первого раза. Греки принесли в Галлию виноград и оливы, римляне — римский образ мышления, и теперь зажиточные южане больше не почитали друидов и посылали своих сыновей учиться в Рим, а не в Карнут.

Таким образом, прибытие Цезаря было скорее кульминацией, чем первопричиной конфликта. Поскольку он был великим понтификом, то есть главой римских священнослужителей, верховный друид попросил у него аудиенции во время его путешествия через владения карнутов. В тот год Рианнон впервые сопровождала его.

— Если ты говоришь на языке арвернов, то толмач нам не нужен, — сказал Цезарь.

— Я слышал, что ты говоришь на нескольких наших наречиях. Почему избран именно этот язык? — спросил верховный друид.

— У моей матери есть служанка из этого племени. Ее зовут Кардикса.

Друид помрачнел.

— Рабыня?

— Была ею, но недолго.

Цезарь внимательно оглядел визитера. Красивый, чисто выбритый, светловолосый. На вид ему где-то около пятидесяти. Одевается просто, без украшений: длинная белая льняная туника, и все.

— У тебя есть имя, верховный друид?

— Катбад.

— Я думал, что ты старше, Катбад.

— Я мог бы сказать то же о тебе, Цезарь. — Друид поднял глаза. — У тебя волосы галла. Это необычно для вас?

— Не так чтобы очень. На самом деле необычно быть слишком темным. Наше третье имя, как правило, сопряжено с обликом человека. Руф означает «рыжеволосый», у нас таких много. Флавий и Альбин — это блондины. А человек черноглазый и черноволосый прозывается Нигером.

— И ты верховный жрец Рима.

— Да.

— Ты унаследовал это звание?

— Нет. Я был избран. Но — пожизненно, как и все наши жрецы и авгуры. А все наши магистраты избираются только на год.

Друид некоторое время смотрел на него.

— Меня тоже избрали. Ты действительно проводишь какие-то важные ритуалы?

— Когда нахожусь в Риме.

— Мне это непонятно. Ты был главным магистратом своего народа, а сейчас возглавляешь армию. И при этом ты верховный жрец. Для нас это — противоречие.

— Для Сената и народа Рима здесь нет противоречия, — заметил Цезарь. — С другой стороны, я догадываюсь, что друиды занимают особое положение среди соплеменников. Вас можно назвать мудрецами.

— Мы жрецы, лекари, судьи и сказители, — сказал Катбад, стараясь быть приветливым.

— А-а, профессионалы! Каждый из вас углубленно занимается чем-то одним?

— Немногие, в основном те, кто любит лечить. Но все мы знаем законы, ритуалы, историю и песни наших племен. Иначе мы не были бы друидами. Чтобы стать друидом, надо учиться двадцать лет.

Они разговаривали в главном зале общественного дома в Кенабе, без переводчика, один на один. Цезарь выбрал для этой встречи одеяние великого понтифика — тунику и тогу с широкими алыми и пурпурными полосами.

— Так-так, — сказал Цезарь. — Значит, вы — носители знаний. Но не бессмертия, и потому, наверное, закрепляете то, что знаете, на бронзе, камне или бумаге! Ведь здесь знакомы с письмом.

— Друиды умеют писать. Но мы не записываем ничего из того, что относится к нашим знаниям. Это мы держим в памяти.

— Очень умно! — одобрительно заметил Цезарь.

Катбад нахмурился.

— Умно?

— Замечательный способ продлить себе жизнь. Никто не посмеет вас тронуть. Неудивительно, что друид может без боязни ступить на поле брани и остановить битву взмахом руки.

— Мы не страшимся вовсе не потому! — воскликнул Катбад.

— Я понимаю. Но все равно умно. — Цезарь решил сменить тему. — Друиды не платят налогов. Это действительно так?

— Так, — ответил, чуть напрягаясь, Катбад.

— И в армии вы не служите?

— Мы не воины.

— И не работаете?

— А ты не глуп, Цезарь. Твои слова ставят нас в положение виноватых. Мы отправляем службы и занимаемся другими вещами, получая за это вознаграждение. Я уже говорил, мы — жрецы, врачи, сказители, судьи.

— Вы женитесь?

— Да, мы женимся.

— Но вас и ваши семьи содержат другие?

Катбад едва сдержался.

— В ответ на услуги, которые неоценимы.

— Да, я понимаю. Очень умно!

— Я думал, Цезарь, ты будешь более деликатным. Почему ты нас оскорбляешь? Ведь издевка тебе несвойственна.

— Я вас не оскорбляю, Катбад. Я констатирую факты. Мы, римляне, очень мало знаем о жизни галльских племен, до сей поры не имевших с нами никакого контакта. Полибий немного писал о друидах, упоминали о вас и другие, менее видные историки. Однако Сенат ждет подробных отчетов, а вопросы — самый лучший способ о чем-то узнать, — сказал Цезарь, улыбаясь, но сухо. — Расскажи мне о женщинах.

— О женщинах?

— Да. Я заметил, что женщин, как и рабов, могут подвергать пыткам, а мужчин — нет. Я также слышал, что тут в ходу многоженство.

Катбад выпрямился.

— У нас десять степеней брака, Цезарь, — сказал он с достоинством. — Это дает мужчине свободу решать, сколько ему нужно жен. Галлы воинственны. Мужчины гибнут в боях. А потому женщин у нас всегда больше. Наши законы и обычаи — для нас, не для римлян.

— Да, конечно.

Катбад шумно вздохнул.

— У женщин свое место в жизни. Как и у мужчин, у них есть душа, они так же переходят из этого мира в другой. Есть среди них и жрицы.

— Друиды?

— Нет, не друиды.

— Несмотря на всю разницу, между нами есть сходство, — сказал с искренней улыбкой Цезарь. — Мы, как и вы, избираем жрецов — это сходство. Сходство и в том, что мы не позволяем нашим женщинам выполнять жреческие обязанности. Есть разница в статусе мужчин — военная служба, государственная служба, уплата налогов. — Улыбка исчезла. — Катбад, политика Рима не направлена на то, чтобы беспокоить ваших богов. Ни тебя, ни твоих людей не ущемят ни в чем. Кроме одного. Человеческие жертвоприношения должны прекратиться. Люди везде убивают друг друга. Но ни один народ по берегам Нашего моря не убивает мужчин или женщин, чтобы умилостивить богов. На алтари в храмах мы возлагаем животных. Боги не требуют человеческих жертв. Думать по-другому — ошибка.

— Люди, которых мы приносим в жертву, или пленники, или рабы, купленные специально для этого! — вспылил Катбад.