Найди пару (ЛП) - "morriganmercy"

Уходя с поля, он всегда чувствовал, как от подступающей боли горят ноги, но ему всё равно нравилось тренироваться. Как-то Драко упомянул Томасу, что ему не хватает школьных занятий спортом, чтобы поддерживать себя в форме, и с тех пор он стал присоединяться к футболистам. В футбол Драко играть не умел да и не горел желанием учиться, а вот тренировки были полезны для общего физического развития: они бегали, прыгали, поднимали тяжести.

Воскресные утренние тренировки вдобавок обычно помогали сжечь значительное количество расстроенных чувств, которые Драко успевал накопить за неделю.

Обычно.

Сегодня он был рассеян, как бы ни старался сосредоточиться. Грейнджер одной ногой опирается на табурет, и её юбка задирается. Грейнджер игриво ухмыляется и отмечает его мастерство в метании дротиков. Грейнджер смотрит на него из-под ресниц и говорит: «Я не ненавижу тебя».

Драко мысленно застонал. Мерлин, как мало ему надо, если даже эти слова звучат ободряюще.

— Ты же останешься на завтрак?

Он поднял голову и понял, что они уже дошли до дома Шеннон и Томаса. Драко бы прошел мимо, если бы друг ничего не сказал.

Он засомневался, но желудок громко заурчал прежде, чем Драко успел отказаться. Томас улыбнулся, жестом пригласив его следовать за собой.

— У тебя всё с собой?

— Да, спасибо, — ответил Драко и направился наверх, в душ. Он не каждый раз оставался на завтрак, но достаточно часто, чтобы держать в сумке сменную одежду и некоторые туалетные принадлежности. На лестнице Драко снял футболку, радуясь, что избавился от пропитанной потом ткани.

***

— Я ненавижу то, что ты заставляешь меня чувствовать.

Малфой поворачивается к ней, выпрямляясь во весь рост. Он так близко — вот так, грудь к груди. Она сквозь одежду чувствует жар его тела. Он наклоняется и опускает левую ладонь на барную стойку, заключая её в клетку своих рук. Дыхание перехватывает, когда он прижимается к ней всем телом, просовывая колено между её ног, опускает голову и шепчет прямо на ухо:

— Ненавидишь, что я могу заставить тебя чувствовать это?

Руки покрываются мурашками, внизу живота распаляется тепло. Его дыхание обжигает шею, волну за волной пуская дрожь по спине. Она слышит, как прямо рядом с ними разговаривают их друзья, и боится, что кто-то увидит их, услышит. Но, кажется, никто не замечает.

— Да, — едва слышно выдавливает она.

Он целует её грубо. Вдыхает. Его челюсть открывается и закрывается, её голова покачивается вперёд-назад. Его язык снова и снова скользит по её языку. Он задирает юбку, рукой поглаживает бедро, пока не добирается до трусиков. Оттягивает край, просовывая ладонь, и проникает внутрь. Она клитором трётся о тыльную сторону его ладони, пока он ритмично двигает двумя пальцами. Он прижимает её к барной стойке, пальцы движутся вверх, вверх и вверх, его голос гремит у её уха, и она кончает.

— Я тебя ненавижу, Грейнджер.

Гермиона проснулась, тяжело дыша. Адреналин ото сна всё ещё бурлил в венах. Она поднесла дрожащую руку ко лбу и откинула волосы. Я тебя ненавижу, Грейнджер.

— О боже, — прошептала она, закрыв лицо обеими ладонями. Мне понадобится столько сеансов психотерапии, чтобы разобраться с этим.

Гермиона неуверенно опустила руку к трусикам, и ей хватило малейшего прикосновения к клитору, чтобы задрожать.

— О боже, — повторила она. Её подозрения подтвердились.

Что ж, это просто невозможно бесполезное развитие событий. Как будто навязчивых мыслей наяву было недостаточно, теперь он ей ещё и снится. Предаваться фантазиям — это, конечно, хорошо, но не тогда, когда приходится регулярно сталкиваться с объектом этих фантазий. Мерлин, как она могла смотреть на него теперь, зная, каково это — чувствовать его руки на себе… в себе?

Ты не знаешь, быстро поправила она себя. Это был сон. Это не по-настоящему. Ты всё ещё понятия не имеешь, каково это было бы на самом деле.

Но она могла представить…

Гермиона откинула одеяло и поплелась через комнату. Ей нужен душ. Холодный душ. Ледяной, морозный душ, чтобы у неё не возникло соблазна пересмотреть сон. Распахнув дверь, она решительно шагнула в коридор, пока не успела передумать.

Гермиона столкнулась с чем-то, что показалось ей сплошной стеной из плоти. Шок был настолько сильным, что она даже не поняла, что произошло, пока её от плеча до колена не придавило к дверному косяку.

— Грейнджер?! — закричала стена, оторвавшись от неё.

— Малфой?! — воскликнула Гермиона, когда дыхание вернулось к ней.

Он стоял перед ней в одних серых спортивных штанах, её взгляд прошёлся по обнажённому торсу. Что бы там ни подчёркивал безупречный крой его костюма, на что бы ни намекала обнажившаяся под джемпером полоска кожи — всё это было ничем по сравнению с реальностью. Малфоя можно было высечь из мрамора. Идеальные линии его гладкой широкой груди и пресса были омрачены только сетью тонких белых шрамов. Сектумсемпра. Все полосы были наклонены под одинаковым углом, они начинались у левого плеча и слегка разветвлялись к правому бедру, почти как молния. Самая заметная из них прорезала по диагонали центр груди. Прямо там, где только что было её лицо…

Гермиона снова ахнула, придя в себя. Что она делала? Она попятилась, чуть не упав в открытую дверь спальни, и захлопнула её за собой. Она отступила на несколько шагов, всё ещё глядя на то место, где только что стоял Малфой, пока не увидела своё отражение в зеркале над комодом. Глаза расширились, когда до неё дошла истинная суть ситуации. На ней были только майка и трусы. Волосы разметались, щёки раскраснелись, и после сна Гермиона выглядела так, словно была только что оттрахана. Только что оттрахана им, некстати подсказал мозг. От возбуждения и холода его тела — Малфой был на улице? — соски болезненно затвердели и, следовательно, болезненно выпирали сквозь тонкую ткань. Она громко застонала и рухнула лицом на кровать.

Гермиона привыкла, что верхний этаж всегда был в её распоряжении, когда она оставалась здесь на ночь. Вероятность столкнуться с кем-то в трёх метрах между её дверью и ванной в такую рань была невероятно мала. Столкновение с Малфоем должно было быть невозможным.

Какого чёрта он тут делал? И почему полуголый?!

Она услышала, как на другом конце коридора включился душ.

— О боже мой, — выдохнула Гермиона. Он принимал душ. Он был полностью обнажён. Голый, мокрый и принимающий душ. Она почувствовала знакомое покалывание внизу живота и вскочила на ноги. Она должна уйти. Нельзя просто лежать и слушать, как Малфой принимает душ, пока её трусики мокнут, хотя она уже и так намочила их, думая о нём. Трусики, в которых он её видел! Да ещё и в насквозь промокших!

Гермиона бросилась к сумке, чтобы натянуть одежду. Она освежится в ванной на первом этаже, пока Малфой не вышел. Оставалось только надеяться, что он не задержится на завтрак.

***

Драко в шоке смотрел, как она скрывается из виду, заваливаясь назад в спальню. Вероятность, что он мог бы выйти из этой ситуации невредимым, была, но всё пошло прахом, как только он споткнулся о дурацкую сумку и привалил Грейнджер к стене. Её лицо прижалось к его плечу, её мягкий живот — к его бедру, её грудь — к его груди…

Он, спотыкаясь, попятился в ванную и захлопнул дверь, прислонившись к ней. Мерлин, Грейнджер была в нижнем белье. Обтягивающий белый топ и, несомненно, самые крошечные шорты, когда-либо придуманные человеком. Её соски были твердыми. Он не должен был успеть это заметить. Надо было отвернуться, как только он понял, что она раздета. Но Драко этого не сделал. Он стоял там и пялился, потому что был Чёртовым Маньяком™. Когда они столкнулись, одна из бретелек соскользнула с её плеча, обнажив верхнюю часть одной груди. Драко тяжело сглотнул. Это даже хуже, чем тот Библиотечный-Инцидент-с-Лифчиком на шестом курсе.

Однажды Драко выходил из библиотеки незадолго до её закрытия, когда заметил, что Грейнджер собирает книги и складывает вещи. Он скрылся за полкой, чтобы немного понаблюдать за ней, ведь маньяком не становятся в одночасье. Маньячество требует многолетней практики. Она взвалила на плечо тяжелую сумку, но когда Грейнджер наклонилась, чтобы поднять книгу, которая не поместилась, лямка соскользнула на сгиб локтя. Глаза Драко расширились, когда он понял, что одна из застёжек сумки при падении зацепилась за карман рубашки и расстегнула четыре верхние пуговицы, обнажив кружевной розовый бюстгальтер и заметную округлость груди. Он затаил дыхание, смотря, как Грейнджер со вздохом бросила сумку и медленно застегнула рубашку. Следующие несколько недель Грейнджер и её кружевной розовый лифчик сопровождали каждый его поход в душ.