Холодный викинг - Сандра Хилл

— Побиться об заклад? — рассмеялся Олаф. — Женщины об заклад не бьются, только мужчины!

— Клянусь всеми богами, никогда я не встречал подобной женщины, — покачал головой Торк.

— Хорошо, так как насчет пари?

— Нет, я не спорю с женщинами, особенно если должен обязательно выиграть.

Но, несмотря на хвастливые слова, Руби с удовольствием заметила неуверенность в его глазах.

— Пойдемте, — нетерпеливо вмешался Олаф! — Я два года не был в Джорвике, и мне не терпится увидеть жену.

Он многозначительно поднял брови.

Пройдя с милю по узким улочкам, они попали в более малолюдную часть города, где дома были больше и дальше отстояли друг от друга. Они остановились перед самым внушительным зданием, выстроенным из того же материала, что и другие, но отличавшимся тяжелыми дубовыми дверями и добротными хозяйственными постройками. Длинный участок скошенной травы вел к реке.

Неожиданно дверь открылась, и из дома вывалилась целая орда вопящих девчонок от пяти до пятнадцати лет, всех оттенков рыжего.

— Отец! Отец!

— Наконец-то ты дома!

— Что ты мне привез?

— Надолго приехал?

— Подними меня! Подними!

— А ты возьмешь меня покататься на лодке?

Младшие ухватились за руки Олафа, остальные сгрудились вокруг, обнимая отца. Тот широко улыбался, пытаясь с истинно родительским терпением ответить на все вопросы. Наконец, осторожно опустив на землю младших дочерей, он объявил:

— Девочки, познакомьтесь с нашей гостьей.

И, знаком велев Руби выйти вперед, гордо сказал, показывая на каждую девочку, начиная с самой младшей:

— Руби, это мои дочери: Тира, Фрейдис, Тири, Хильд, Сигрун, Гунна, Астрид.

Семь! У него семь дочерей!

Женщина, стоявшая в дверях и молча наблюдавшая за встречей, знаком подозвала Торка и что-то шепнула ему. Он зашел за угол и исчез из виду. Потом Джида с улыбкой повернулась к мужу. Она была очень хорошенькой. Белокурые волосы, заплетенные в косы, были короной уложены на голове. Почти тех же лет, что и Олаф — около тридцати пяти, Джида была маленькой, слегка полной и женственной — именно тот идеал женщины, о котором толковали Олаф и Торк.

— Добро пожаловать домой, муженек, — мягко приветствовала Джида, выступая вперед.

— Эх, хорошо снова оказаться дома, — широко улыбнулся Олаф, с громким криком подхватил жену на руки и закружил, крепко обнимая. Джида спрятала лицо у него на груди, вцепившись в плечи мужа. Когда она подняла затуманенные глаза, Олаф нежно поцеловал жену и решительно понес в дом, оставив всех за порогом.

Руби подняла смущенный взгляд на детей, надеясь, что они не слышали, как Олаф многозначительно спросил, прежде чем закрылась дверь:

— Хочешь увидеть подарок, который я припас для тебя?

Но девочки совершенно не были сконфужены. Старшая, Астрид, без всякого стыда пояснила:

— Они любят поговорить наедине после долгой разлуки.

Не было ни малейшего сомнения в том, что девушка знает, чем занимаются родители.

— Хочешь посмотреть уток на реке? — спросила самая младшая, Тира, малышка лет пяти. Руби кивнула, и ребенок очаровательно ей улыбнулся. Вложив ручонку и ладонь Руби, она потянула гостью к реке. Сердце Руби замерло. Она всегда мечтала о дочке, которую могла бы баловать, покупать платья с оборками и кукол, которая плакала бы вместе с матерью на грустных фильмах и разделяла ее любовь к шитью.

Им с Джеком стоило бы родить еще одного ребенка!

Эта неожиданная мысль пронзила Руби. Они всегда хотели иметь еще детей, но когда Руби начала свой бизнес, а дела Джека пошли плохо, они все реже заговаривали об этом.

Неужели поздно? Не слишком ли она стара? И по-прежнему ли хочет Джек детей? Впрочем, думать об этом бессмысленно, ведь он ушел и не вернется. А может, она сама больше не окажется в будущем.

Головная боль вернулась с прежней силой. Руби попыталась забыть о ней и думать связно.

Они обошли дом и миновали колодец, закрытую мусорную яму и спустились к реке по травянистому склону. Любопытные сестры Тиры в длинных ярких платьях с чистыми передниками следовали за ними по пятам, совсем как утки.

Руби села на крепко сколоченную деревянную скамью, а Тира вынула из кармана передника горсть хлебных крошек.

— Хочешь покормить уток?

— О да! — кивнула Руби, и ей пришло в голову: как сущие пустяки могут сделать детей счастливыми. Что происходит с людьми, когда они становятся взрослыми? Теряют способность наслаждаться радостями жизни — прекрасным закатом, смеющимся ребенком, утками у берега реки, любовью хорошего человека?

В воде плавало множество уток. Девочки восторженно хохотали над проделками прожорливых птиц, отталкивающих друг друга в попытке дотянуться до еды. Постепенно девочки подвигались все ближе, и наконец старшая, Астрид, присев на другой край скамьи, нерешительно спросила:

— Тебя в самом деле зовут Руби?

— Да, Руби Джордан.

— Как драгоценный камень?[2]

— Да.

— Никогда не слыхала такого имени.

— В моей стране многих девушек называют в честь драгоценных камней, — объяснила Руби. — Эсмералд, Опал, Перл, Гарнет и Джейд[3]. Но меня назвали так, потому что мать…

Она не договорила, потому что в этот момент появилась Тира, громко жалуясь на утку, едва не ущипнувшую ее, когда вырвала из рук последнюю крошку.

— Знаешь, Тира, твои хлебные крошки напоминают мне об истории, которую так любили мои дети. Она о мальчике, потерявшемся в лесу и сумевшем спастись только благодаря чему ты думала? Хлебным крошкам! Хочешь послушать?

— Да! Да! Я люблю сказки почти так же, как уток! И щенков! И пирожки с клубникой!

— Тише, Тира, — упрекнула одна из сестер. По-видимому, не одна Тира любила слушать сказки. Девочки расселись на скамейке и на траве.

— Сказка называется «Гензель и Гретель», — начала Руби. — Жили-были…

Когда она досказала любимую сказку сыновей, девочки хором начали просить повторить еще раз.

— Ты долго пробудешь с нами? — спросила Тира.

— Не знаю. Король Зигтриг почему-то вбил себе в голову, что я шпионка какого-то Ивара.

— Ивара Злобного! — охнули старшие девочки и в ужасе отодвинулись от нее подальше. — Шпионка!

— Но, по правде говоря, короля больше заинтересовало то, что я прихожусь родственницей викингу Грольфу Нормандскому.

— Ты приходишься родней Грольфу? — зачарованно осведомилась Астрид. — Я как-то видела его. Высокий словно дуб и красив как все боги!

Девушка смущенно покраснела от собственной нескромности.

— Девочки, мать зовет вас. Нужно ей помочь, — окликнул Олаф. Дочери снова подбежали к нему и начали обнимать. Руби засмеялась, слыша их взволнованную болтовню, в которой повторялись имена Гензель и Гретель, Ивара, Грольфа и Руби.