Отец для двоих - Адалин Черно

капучино и меренговый торт, а сыну чай с малиной и шоколадный рулет. Теперь мы периодически приходим сюда, балуем себя новинками и радуемся, когда выпадают желаемые блюда.

— Мы с мамой часто сюда приходим, — хвастает Тимофей, хотя мы были здесь, кажется, раза три. — Ты теперь будешь приходить с нами?

Глава 14

Тимофей без умолку рассказывает о садике, о жизни в Америке, о друзьях, с которыми пришлось на время прекратить общение. 

— С Джулией я до сих пор общаюсь. Мама набирает ее маме, Хелен, и мы можем немного поговорить.

— Скучаешь?

— Очень, — деловито говорит сын. — Мы должны были пожениться, когда я вырасту.

Макар смеется, и я тоже не могу сдержать улыбки. 

— Я серьезно, — ворчит Тимофей. — Она мне нравилась. Была самой нормальной девочкой в детском саду.

— Ты обязательно найдешь невесту в школе, — успокаивает его Макар. — Такую же, как Джулия.

— Второй такой нет, — расстроенно вздыхает Тимофей.

— Тебе совсем здесь не нравится?

— Нравится! — сын бодро улыбается. — Здесь у меня тоже есть друзья. А теперь и ты есть.

Примерно через полчаса такой болтовни Макар узнает о сыне многое. То, что ему дома скучно, что он не любит учиться считать и что совсем не хочет в школу. Он и так умный. Все это время сын не дает Измайлову вставить и слова. Трещит без умолку, активно жестикулирует руками, хмурится, смеется, морщится. Он вообще очень способный ребенок. В детском саду состоял в театральной группе. Ни одно выступление не обходилось без Тимофея, особенно если нужно сыграть какого-нибудь монарха.

Об этом он, конечно же, рассказывает отцу. Сам почти ничего не спрашивает. Но это и не удивительно. Тимофей любит быть в центре внимания, а здесь целый отец, который выявил желание с ним увидеться. И слушает его внимательно, поддерживает. Хотя я переживала, что у них не сложится общение, что Макару станет скучно. Я вообще на ровном месте нервничала, хотя почти с первой минуты стало понятно, что отец и сын будут неразлучны. У них какое-то стопроцентное совпадение, что ли. Удивительно даже.

— А можно мне поиграть в комнате? Я ненадолго, — просит Тимофей, когда ему надоедает разговаривать. 

Я первые минуты теряюсь, потому что не рассчитывала остаться наедине с Макаром.

— Наверное, — бормочу. — Да, можно, иди.

Сын отодвигает тарелку с грушевым пирожным, которое ему не понравилось и слезает со стула, чтобы пойти в игровую комнату. Он вернется минут через десять. На дольше его никогда не хватает, но мне дискомфортно. Наверное, потому что кофе я выпила, десерт съела, смс-сообщения в телефоне проверила. Заняться мне нечем, приходится делать вид, что мне безумно интересна едва оживленная проезжая часть за окном.

— Оля…

Ну вот. Даже машинами полюбоваться не дал.

— Тот миллион, который ты отправил, — начинаю. 

Говорить о деньгах не хотела и не планировала, но понимаю, что нужно сказать. Миллион — не та сумма, которую можно не заметить. Не те деньги, которые можно проигнорировать.

— Это не алименты. Просто так… — поясняет.

— Просто так я не возьму, — возражаю. — Я в состоянии обеспечить сына и мне не нужны твои деньги.

Прозвучало, на самом деле, ужасно. Я хотела поблагодарить, а вышло, что пытаюсь швырнуть денег обратно.

— В смысле, давай в счет алиментов?

— Квартира, в которой ты живешь. Это съемная или…

— Моя. Отец купил давно еще, но я в ней практически не жила. Когда продам дом в Штатах, куплю здесь большую квартиру. Или дом. Я пока не решила. В Штатах в доме было прекрасно, здесь все иначе. Квартира безопаснее.

— У меня есть большой дом недалеко от района, в котором ты сейчас живешь. Я купил его первым, но потом сменил на квартиру ближе к центру. Мне к работе недалеко и к детскому саду. Дорога не занимает большую часть времени. Я это к чему — вы можете туда переехать.

— Спасибо, но нет. Не хочу переезжать с сыном по несколько раз за короткий промежуток времени.

— На постоянно. Если дом понравится, я оформлю на тебя дарственную.

Мне определенно не хватает чашки с кофе, за которой я смогу укрыться. Дарственная на дом, миллион рублей на счет, общение с сыном… неплохо для вчерашнего холостяка, не подозревающего о существовании еще одного ребенка.

— Не думаю, что это взвешенное решение. 

— Я принял его еще вчера. Поэтому и спросил о квартире. Не отказывайся, это меньшее, что я могу сделать.

— Ты хочешь подарить нам с сыном дом, верно?

— Да. 

— А если я буду жить в нем не одна?

Не знаю, зачем вообще об этом спрашиваю. Идею получить от Макара в подарок дом, отметаю сразу. 

— Это будет твой дом.

Измайлов говорит это спокойно, а у самого челюсть сжата и взгляд потемневший. Недовольный. Неприятно ему знать, что у меня кто-то есть, и я могу изъявить желание жить с ним в одном доме. Мне даже смешно становится от его реакции. Смешно и больно. Потому что он все еще что-то чувствует. И я чувствую, но предательство прощать не хочу.

— Если тебе так не терпится избавиться от недвижки — подари ее сыну. Я в нем жить не буду.

Я отворачиваюсь к окну. Разговор заходит в тупик. 

— Я бы хотел видеться с сыном ежедневно, пока у меня есть такая возможность.

Я замираю. Вот этого я и боялась. Что Макар плотно поселится в жизни Тимофея, а потом у него не хватит на него времени. 

— Что значит, пока есть возможность?

— У меня сейчас свободный график, операций мало, они распределены по всем врачам клиники, но после рекламной кампании мы