Литургия красоты. Стихийные гимны - Константин Бальмонт

Затишье в круге урагана.

Кораллы меж морских валов,

Водой рожденные картины,

Червеобразные плотины

Кольцеобразных островов.

Людских строений первотипы

Оазисы пустынь морских,

Не люди создавали их,

А кругодумные полипы.

Им света хочется--и вот

Растут узорные сплетенья,

Осуществляются хотенья,

Оазис круговой живет.

Из влаги восстают кораллы,

И волны бешено кругом

Несутся в строе боевом,

Как викинги в предел Валгаллы.

О, да, я знаю, что всегда,

Полна безмерных чар Вода,

Но понял это я не сразу.

Все в мире нужно различать,

На всем лежит своя печать,

И аметист — не брат алмазу.

5

Я помню, в далекие детские дни

    Привиделся странный мне сон.

Мне снилось, что белые в Небе огни,

    И ими наш сад озарен.

Сверкают далеко холодные льды,

    Струится безжизненный свет,

Звезда отражает сиянье звезды,

    Сплетаются гроздья планет.

Сплетаются тысячи крупных планет,

    Блестят, возрастают, растут.

Но в этом сияньи мне радости нет.

    Цветы предо мной не цветут.

Ребенку так нужен расцвет лепестка,—

    Иначе зажжется ли взгляд.

Но нет предо мною в саду ни цветка,

    Весь — белый безжизненный сад.

И стал я тихонько молиться в бреду,

    И звезды дрожали в ответ.

И что-то как будто менялось во льду,

    И таяли гроздья планет.

И, в светлой по новому, в той полумгле

    Возникли потоки дождя.

Они прикоснулись к далекой Земле,

    С высокого Неба идя.

Полмира окутал блистающий мост,

    В нем разные были цвета.

В нем не было бледности мертвенных звезд,

    Живая была красота.

О, чудо! О, радость! Вблизи, предо мной,

    Вдруг ожил мой сказочный сад.

Цветы расцветали живой пеленой,

    Был светел младенческий взгляд.

Раздвинулись полосы ровных аллей,

    Светло заиграл изумруд.

Под частою чащей зеленых ветвей

    Цветы голубые цветут.

Багряных, и алых, и желтых цветов

    Росла золотая семья.

Ребенку так нужен расцвет лепестков,

    И это так чувствовал я.

И в ландышах белых, от капель дождя,

    Иначе зажглась белизна.

И дождь прекратился. И, с Неба идя,

    Струилась лишь музыка сна.

Мы видим в младенчестве вещие сны.

    Так близки мы к Небу тогда.

И этого сна, и цветов пелены,

    Не мог я забыть никогда.

С звездою, блистая, сплеталась звезда,

    Тянулась звезда до звезды.

Я помню, я понял впервые тогда

    Зиждительность светлой Воды.

6

Но минули детские годы,

    Иного хотела мечта.

Хоть все же я в царстве Природы

    Любил и цветы и цвета.

Блаженно, всегда и повсюду,

    Мне чудились рокоты струн.

Я шел к неизвестному чуду,

    Мечтателен, нежен, и юн.

И ночью пленительной Мая,

    Да, в первую четверть Луны,

Мне что-то сверкнуло, мелькая,

    И вновь я уверовал в сны.

Я помню баюканья бала,

    Весь ожил старинный наш дом.

И музыка сладко звучала

    В мечтающем сердце моем.

Улыбки, мельканья, узоры,

    Желанные сердцу черты.

Мгновенно-слиянные взоры,

    Цветы и мечты Красоты.

Все было вот здесь, в настоящем,

    В волне нарастающих сил.

С желанною, в зале блестящем,

    Я в вальсе старинном скользил.

Чудилось мне, что столетий

    Над нами качался полет.

Но мы проносились, как дети,

    И пол озарялся, как лед.

И близкое тело скользило,

    Я нежно объятие длю.

«Ты любишь?» душа говорила.

    Глаза говорили: «Люблю».

Друг другу сказали мы взором,

    Что тотчас мы спустимся в сад.

И связаны тем договором,

    Скользили, как тени скользят.

Лишь несколько быстрых мгновений,

    И мы отошли от огней,

Мы в сумраке цветущих сиреней

    С знакомых сошли ступеней.

И стройная музыка бала,

    И вальса старинного звон,

Как дальняя сказка звучала,

    И душу качала, как сон.

Но ближе другое влиянье

    Слагало свой властный напев.

Все думы сожгло ожиданье,

    И сердце блеснуло сгорев.

В саду, в том старинном, пустынном,

    Где праздник цветов был мне дан,

Под светом планет паутинным

    Журчал неумолчно фонтан.

О, как был узывчив тот сонный

    И вечно живой водоем,

Он полон был мысли бездонной

    В журчаньи бессмертном своем.

Из раковин звонких сбегая,

    И влагу в лобзаньях дробя,

Вода трепетала, сверкая,

    Он лился в себя—из себя.

И снова, как в детстве, светили

    Созвездья с немой высоты.

И в сладостно-дышущей силе

    Цвели многоцветно цветы.

Но пряности их аромата

    Сказали нам, с пением вод,

Что к прошлому нет нам возврата,

    Что новое новым живет.

И пели так сладко свирели

    В себя убегающих струй,

Что мы колебаться не смели,

    И влажный возник поцелуй.

И радостных звезд чарованье

    Светилось так странно в тот час,

Что влажное это слиянье

    Навек пересоздало нас.

Я видел так ясно узоры,

    Сплетенья, гирлянды планет.

И чьи-то бессмертные взоры

    Хранили немеркнувший свет.

Лелея цветы мировые,

    Меж звезд проходила Весна.

В той ночи прозрачной, впервые,

    Я понял, как Влага нежна.

7

Боль, как бы ни пришла, приходит слишком рано.

Прошли, в теченьи лет, еще, еще года.

На шепчущем песке ночного Океана

Я в полночь был один, и пенилась Вода.

Вставал и упадал прибой живой пустыни,

Рождала отклики на суше глубина.

Был тот же Океан, от века и доныне,

Но я не знал, о чем поет его волна.

В моем сознании иные волны пели,

Припоминания всего, что видел я.

И чудилась мне мать у детской колыбели,

И чудился мне гроб, любовь, и смерть моя.

В предельность точную замкнутые стремленья,

Паденье, высота, разорванный узор.

Все тех же вечных сил все новые сцепленья,

Моей души ночной качанье и простор.

Но за разорванной и многоцветной тканью

Я чувствовал мою — иль не мою — мечту.

В конце концов я рад, всему, я рад страданью,

Я нити яркие в живой узор плету.

Но мне хотелось знать все содержанье смысла.

Куда же я иду? Куда мы все идем?

Скажите, звезды, мне, вы, замыслы и числа,

Вы, волны вечные, чьих влажных ласк мы ждем!

На Небе облака, нежней мечтаний летом,

В холодной ясности ночного Сентября,

Дышали призрачным неуловимым светом,

Как бы сознанием прошедшего горя.

От вод вставала мгла волнистого тумана,

И долго я смотрел на синий Небосклон.

И вот в мои зрачки — от зыбей Океана

И от высот Небес — вошел бессмертный сон.

Так глубока Вода, под небом без предела,

Такая тайна в двух живет, всегда дыша,

Что может утонуть в их снах не только тело,

Но и глубокая всезрящая душа.

Из легкой водной мглы и из сияний звездных,

Из нежно-зыбкого воздушного руна,

Меж двух бездонностей, и в двух зеркальных

                                    безднах,

Возникла призрачно блаженная страна.

Мир, где ни мук, ни тьмы, ни страха, ни обиды,

Где все, плетя узор, в узорность сплетены.

Как будто города погибшей Атлантиды,

Преображенные, восстали с глубины.

Домов прекраснейших возникли мириады,

Среди невиданных фонтанов и садов.

Я знал, что в тех стенах всегда лучисты взгляды,

И могут все сказать глаза живых — без слов.

Здесь каждый новый день был сказкой, как вчерашний,