Горны Империи - Олег Верещагин

– Вы уже почти сорок лет строите новое общество. Небезуспешно, надо признать. Вы смогли победить организованную преступность в стране и разгромить бандитские «государства» за ее пределами. Смогли выйти в космос. И тем не менее ваша служба все еще существует и не бездействует. Так, может быть, то, что вы считаете преступлением, в природе человека? Кто-то стремится в космос, а кто-то – в собственную виллу с мраморной лестницей. И можно лишь уменьшить причиняемое этим зло… – Он помедлил. – На моих предприятиях работают восемь тысяч человек. У всех есть семьи. Я трачу большие деньги на бесплатное образование, лечение, отдых, досуг тех, кто дорог моим рабочим.

– Фирма «Энергия» добывает в горах хребта Голодный дешевые трансурановые элементы, – сказал Борис Игоревич, и Денис удивленно посмотрел на отца: голос того стал странным. – Более дешевые – пока более дешевые, – чем Империя добывает на Венере. Год назад совет директоров «Энергии» предложил Его Величеству контракт. Очень выгодный контракт. На тридцать процентов более дешевое сырье, чем привозят наши корабли. Его Величество мог согласиться, и по крайней мере, в большие города свет подавали бы круглосуточно. Но Император отказался. Он вообще объявил представителям «Энергии» запрет появляться в Империи. Потому что в шахтах фирмы…

– Я знаю, – поморщился Смаль.

– Вот именно – знаете, – жестко сказал Третьяков. – Знаете, что туда вербуют детей из нищих семей. Платят им сдельно за добытое сырье. По системе «давай-давай». И через год умирает две трети, а треть возвращается домой искалеченными лучевкой и тратит заработанное на то, чтобы протянуть еще года три. Знаете, что пять лет назад наш «Точмаш» предложил «Энергии» скафандры высшей защиты. Мы готовы были сделать их… нужного размера. Но это оказалось слишком дорого. Слишком дорого, – повторил Третьяков и бессознательным жестом погладил волосы сына. Денис замер. – И еще вы знаете, куда уходит значительная часть добытого – в район Золотого Треугольника! – отец почти выкрикнул это. – Туда, где кучка ненормальных тщится вернуть прошлое и отравить вот его! – он тряхнул Дениса за плечо. – Его отравить своим ядом! А ваши деловые люди снабжают их энергией! Их, а не нас, потому что там все понятно: ты мне, я тебе! Вы правы, мы уже много лет строим нового человека. И поверьте – у нашего человека хватит сил разрубить тот узел проблем, который кажется вам неразрешимым… – отец улыбнулся. – Извините, Игорь Иванович. Я сорвался. Просто…

– Я понимаю… – кивнул Смаль. – Я вот рассказывал вашему мальчику… про свое детство. Почти каждую неделю кто-то из нас тонул. Захлебывался. Я… я знаю, что это такое, о чем вы говорите. Но мы бессильны, – лицо Смаля стало горьким. – Мы в самом деле бессильны. Если у вас получится – в добрый путь. Но… – он безнадежно покачал головой опять и вздохнул. – И тем не менее я рад знакомству. И всегда готов помочь – в любой момент по мере сил.

– Вы можете помочь прямо сейчас, – предложил Третьяков. – Время завтрака. Давайте пройдем в вагон-ресторан и поговорим за едой.

– С удовольствием, – в голосе Игоря Ивановича прозвучало облегчение. – Но… вы едете с женой и сыном. Могу ли я пригласить и их?..

– Никого не надо приглашать, Игорь Иванович, – улыбнулся Третьяков-старший. – Мы идем есть. Вы – есть. И мы – есть. А не угощать друг друга, чтобы потом говорить о полезных связях. Ведь так?

Смаль несколько секунд смотрел в лицо офицеру. Потом кивнул:

– Ну что ж. Значит, так. А кормят в ваших поездах вкусно.

Вообще-то странный капиталист был прав. Кормили и правда вкусно, но… но, если честно, Денис не знал, что ему делать – есть или вслушиваться в разговор отца и Смаля.

– Никакой войны не будет, – Третьяков-старший легонько постукивал ножом по краю тарелки. – На их стороне окажутся только наемники. А наемники не смогут противостоять нам.

– Воевать можно по-разному, – задумчиво возразил Смаль. – И потом – большинство людей слабы и не уверены в себе. Когда вы станете отнимать у нынешних хозяев их добро… – Борис Игоревич покривился, Смаль засмеялся: – Станете-станете, без этого не обойдется! Так вот, люди решат, что вы просто хотите занять место этих самых хозяев. И вряд ли захотят менять знакомое зло на незнакомое. Знаете, как у Шекспира – мириться лучше со знакомым злом…

– Я читал «Гамлета», – резковато ответил Третьяков.

– А, извините… Так вот. Не захотят просто из страха потерять то, что все-таки имеют. А если вы поставите на тех, у кого нет вообще ничего – они примутся первым делом примитивно грабить и вас же опорочат. И вас, и идею.

Третьяков-старший довольно долго молчал. Молчал и Смаль – не с превосходством, а скорей сочувственно, как человек, приведший неотразимый аргумент и теперь жалеющий оппонента.

– Вы исходите из нехитрого постулата, кажущегося вам аксиомой, – медленно заговорил офицер ОБХСС, – что каждый человек больше всего в жизни хочет урвать себе жирный кусок. Но и у вас таковы не все. Даже не большинство, иначе Бахурев не пришел бы к власти. Мы помним, как мужественно сражалось ваше казачество в Серых Войнах… да и сейчас. И мы о вас куда лучшего мнения, чем вы сами о себе.

Смаль посмотрел удивленно. Поморгал. Нерешительно улыбнулся и пожал плечами:

– Ну, хорошо, ладно… Но вы зря везете семью. Вашего предшественника снайпер застрелил у дверей дома. Прямо у входа.

– Я знаю, – кивнул Третьяков-старший. – Но еще я знаю, что до этого ваши местные хозяйчики просто распоряжались налоговой полицией, открыто говорили, что ей делать и куда не соваться. А убийство исподтишка – уже прогресс. В мирное время так убивают те, кто боится. Я заставлю их бояться еще больше. Если не хватит сил у меня – мой преемник покончит с ними навсегда.

– Да, с такой убежденностью можно рассчитывать на успех… – задумчиво согласился Смаль. – Но жена и сын…

– Оставьте. Жена – офицер гражданского медицинского корпуса. Сын – пионер и член совета отряда… Поймите, Игорь Иванович, – неожиданно горячо добавил он, – мы с вами одной крови. И мы не дадим вам сгнить за здорово живешь. Вам же известен опыт Желтороссии – там все было куда как хуже вашего! Ну и где же «всемогущая и бессмертная триада»?! Кто не застрелен и не повешен «витязями» – шестерит на побегушках в том же «треугольнике». А на месте их дворцов – детские сады, школы и Дворцы Пионеров. А как англосаксы разделались с Империей Картелей на берегах Венесуэльского залива? Не спасли ни джунгли, ни целая наемная армия с танками и самолетами!

Денис аккуратно отрезал вилкой кусочек зразы, но есть его не стал. Вместо этого мальчишка поднял на Смаля глаза и спросил в упор:

– Почему вы боитесь надеяться?

На мальчишку обернулись все трое – мать, отец, Игорь Иванович. Непонятными глазами посмотрели. Денис почему-то оробел, но и рассердился. Немного. И повторил вопрос – с вызовом, громче, так, что обернулись и несколько человек за соседними столиками:

– Почему боитесь надеяться? – И, смешавшись, уже тихо сказал: – Извините.

Смаль помолчал, играя ножом. Положил его на тарелку. Кажется, надеялся, что Третьяковы-старшие снова заговорят. Но они молчали, только в глазах у отца Денис читал немного насмешливый и немного печальный вопрос – тот же самый. И Игорь Иванович сказал так же тихо, как извинялся Денис:

– Понимаешь… это страшнее всего. Когда начнешь надеяться и…

Он не договорил и снова начал есть. Потом вдруг положил прибор, скомканно извинился – еще более смущенно, чем Денис – и вышел.

– Несчастный человек, – тихо сказала Валерия Вадимовна и покачала головой. – Не может позволить себе надежды…

– Но почему?! – недоуменно и звонко спросил Денис.

Он правда не понимал!

– Не понимаешь? – спросил отец, чуть шевельнув ртом.

И неожиданно добавил весело:

– Ну и хорошо, что не понимаешь, сын!

Глава 6

Верный

Море Балхаш по-прежнему тянулось за окнами слева. Справа были леса, из которых время от времени, но все чаще и чаще высовывали свои бока какие-то поселки. При той скорости, с которой двигался поезд, рассмотреть ничего толком не удавалось, но вроде бы умирающие от истощения люди нигде не валялись и манифестации не появлялись в пределах видимости. Зелень была намного гуще и как-то ярче привычной Денису, но это он и раньше заметил…

Вообще-то на море, да и на лес Денис мог смотреть бесконечно. Но надо когда-то и впечатления записывать… Тем более что купленные им приложения к «Блокноту пионера» требовали заполнения. А писем ждали и Войко, и в отрядах.

Устроившись за столиком в купе, Денис почти час добросовестно заполнял желто-серые листы при помощи новенькой, заправленной до отказа ручки. Правда, как он честно сказал сам себе, перечитывая написанное, вышел не столько отчет о четырех днях пути, сколько какая-то гнилая философия. Ну, ладно. Пусть пока так.