Я вернулась за тобой... (СИ) - Бехтерева Каролина

Ищу в контактах номер, вызываю машину, и через минуту получаю смс. 9 минут ждать… Ну ладно, подышу воздухом. Впереди замечаю сквер и решаю прогуляться чуть-чуть. Только ступила на проезжую часть, как передо мной резко затормозила машина.

— Садись, Амира! — Алекс высунулся из окна, и уставился в мою сторону.

Размышляла всего пару секунд, а потом продолжила идти вперед.

На что я рассчитывала? Что он скажет: «ну нет, так нет» и уедет?

Алекс очень быстро подскочил ко мне, подхватил под локоть и быстрым шагом потащил к машине.

— Ты задолбал уже, пусти! Я тебе не кукла, которую можно из раза в раз запихивать в машину. — Ударила пару раз его по плечу, а толку-то?

— Сядь и помолчи!

Ну я села… и замолчала… Пусть делает, что хочет. Это тот самый случай, когда «проще дать, чем объяснять, почему» нет»».

Ну, понятное дело, что давать ему никто ничего не собирается=)

А потом что-то пошло не так… Весь салон пропах Алексом. Этот невыносимый, притягательный аромат залетал в ноздри, просачивался в кровь и гонял по всему телу. Воздуха катастрофически не хватало, в глазах темнело, уши закладывало. Он что-то говорил, говорил и говорил, а все, как сквозь стену… Глухо и практически не слышно.

— Останови… — схватилась за его руку, и наклонилась вперед, сдерживая тошноту. — Алекс, тормози!

Он, было, подумал отмахнуться, но, видимо, увидел мое лицо и резко затормозил у обочины.

Глава 21

Вылетаю на улицу и распахиваю пальто. Отдышаться не могу, хоть и хватаю воздух глубокими вдохами.

Алекс выскакивает следом, и подходит ближе.

— НЕТ! — выставляю руку вперед, — отойди!

— Да что с тобой? — Начинает злиться. — Впервые на моём веку, чтоб бабу от меня тошнить начинало.

Упираюсь руками в колени и закрываю глаза.

Дыши, Амира… просто дыши…

— Зачем всё это, Алекс? — Обвожу рукой нас и завершаю на его машине. — Зачем ты постоянно возвращаешься? Зачем ищешь меня? Зачем ищешь меня СЕЙЧАС??? Это нужно было делать тогда… 7 лет назад…

— Я не искал тебя, потому что ты — умерла!

— А тело нашли? Спрашивал откуда шрам? — бросаюсь к нему и показываю запястье. — Это Узбекистан. Тогда, почти 5 лет назад. Я услышала, что тебя держат в отбитом наглухо месте, в горах. Перепутали с Антоном. Этот мудак решил, что может кинуть Мерзаева, а пострадал ты. Я полетела туда. Вы не выходили на связь трое суток, и эта облава… Мне передали, что ты погиб, но это не помешало мне перевернуть каждый камень, обыскать все закаулки в поисках тебя. И после твоего спасения, неужели ты ни на секунду не задумался, что никто не приходит мстить? Этот шрам говорит, что я позаботилась об этом. Именно это делают для людей, которых любят. А что сделал ты для меня? Ничего! Ты даже не надеялся, а я была жива… — последние слова произношу шепотом. Силы в раз меня покинули. Я так долго держала в себе эти слова, а сейчас… вот же… сказала, а легче не стало.

— Я не разыскивал тебя после…

— Алекс… — перебиваю его и прикрываю глаза. Ну что он мне может сказать? Что жалеет? Что поступил бы иначе? Но ведь уже ничего не исправить.

— Потому что потерял… потерял тебя однажды… Я представил, что ты жива, потом может оказаться, что это не так… Я бы тогда… Я бы… — запнулся, будто все слова забыл, а в глаза не смотрит.

— Я бы потеряла тебя тысячу раз, если бы потребовалось… Я ждала тебя, Алекс… Я ждала, и ждала, и ждала… А ты так и не пришел… — слёзы катились по моим щекам, стекали по шее и падали на грудь. Мне казалось, что я ими умыться могу. Будто плотину моего отчаянья прорвало, и она неслась, катилась и опадала вниз.

— Я сделал ошибку… поверил… не почувствовал… — поднял на меня взгляд, а там… Там столько сожаления, столько грусти и тоски.

— Прекрати! Прекрати смотреть на меня так! — Рычала на него.

— Как? — Алекс даже немного растерялся.

— Как будто тебе действительно жаль… жаль меня. Это лишнее, Алекс. Сейчас уже нечего меня жалеть… тогда нужно было. А сейчас нет больше той Амиры. Она осталась там… до сих пор сидит на лавке во дворе и ждет тебя, сжимая письмо в руках. 12 лет сидит и ждет, а к ней никто не приходит… Пойди, попроси прощение у нее… А у меня не нужно. Что толку от того, что бы скажешь «прости» или посмотришь с сожалением? Что толку, если ты не знаешь, что тогда со мной было? КАК я выжила, как выкарабкалась? Ты видел, как плачу по ночам? Как скручивает от внезапной боли? Как в толпе мужчин за руки хватала, путая с тобой? Как небо мне на голову обрушилось и света не видно? Видел? Мне было 18, и, казалось бы, ну бросили, ну не любят, с кем не бывает? А я себя еле по кускам собрала. Слова твои в ушах набатом, что любишь, что дышать без меня не можешь и что весь мир на мне одной замер… А потом «тянешь меня ко дну, а я жизни хочу нормальной». Разве ТАК любят? Разве ТАК предают? Разве после этого люди выживают? А я выжила… Без сердца, без души, но выжила.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ты злишься… — кивнув головой, произнес, будто самому себе.

— ДА, АЛЕКС, Я ЗЛЮСЬ!!! Я злюсь на свою судьбу. На обстоятельства эти поганые. Я злюсь на тебя!!! За то, что бросил. За то, что в глаза не посмотрел, а лишь клочок бумаги оставил. За то, что уехал и добровольно позволил мне… — я прикусила язык. Вовремя… очень вовремя.

— Позволил что, Амира? — Ухватился за мои слова, а я так надеялась, что не услышал…

Глава 22

12 лет назад.

Иду по парку, а сердце внутри разрывается от боли. Казалось, что все, абсолютно все, влюбленные этого города решили столпиться вокруг меня и напоминать о том, чего у меня больше нет.

Счастливые взгляды, переплетенные руки, нежные объятия и поцелуи. Я шла среди них, будто серое пятно. Безликое, безжизненное, разбитое и уничтоженное. Так хотелось крикнуть им: «Посмотрите!!! Посмотрите на меня! Вот оно, окончание большой и светлой. Вот что бывает, когда закрывается дверь, которая была открыта настежь. Вот во что превращается живой человек.»

А я лишь молчала. Давилась слезами и шла дальше с опущенной вниз головой.

Мне нет места среди них. Нет места нигде. У меня ни семьи, ни друзей, ни любимого. Никого на всем свете.

Я шла и будто видела себя со стороны. Худенькая девушка в заношенных вещах. Ни грамма косметики на лице. Растянутая резинка на волосах и ни гроша в кармане. Завтра мне исполнится 18, и к этому списку прибавится еще и отсутствие крыши над головой. Сколько простою в очереди на жилье — неизвестно. Так что, через 11 часов я стану полноценной беспризорницей. Где-то отдалённо слышала свое имя. Голос вроде знакомый, но сейчас все звуки, будто сквозь стену. Приглушенные, тихие, не важные. Чувствую легкое прикосновение к руке, а в следующую секунду передо мной возникает лицо. Знакомое лицо… Лицо, увидев которое, больно кольнуло в груди.

— Антон? — Смотрю на улыбающегося мне мужчину. На молодого и красивого мужчину. Статного, высокого, широкоплечего. Но он, как напоминание. Как нить, связывающая меня с …ним…

— Привет. А я зову-зову тебя. — Он не отпускает моей руки. Заглядывает в глаза, а в его… какой-то странный восторг и …нежность?

— Прости, задумалась. — Аккуратно высвобождаю свою руку и немного отхожу назад. — Ты что-то хотел?

— Да… то есть, нет… шел мимо, и увидел знакомый силуэт.

Серьезно? Шел мимо? В разгар рабочего дня, начинающий и очень перспективный бизнесмен шел по парку? За дуру меня, что ли, держит?

— Ясно… Ну, ладно, я пойду. — Уже было начала разворачиваться, как он вновь коснулся моего локтя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— А давай кофе попьем? — И смотрит так… с надеждой, что ли.

— Ну… давай… — Я знала зачем согласилась. Это особый вид мазохизма. Они с Лешей не особо дружны, но может он хоть что-то скажет. Случайно обмолвится. Знаю, что это причинит мне невыносимую боль, но эта боль лучше той, которую порождает неизвестность.