Лицо на продажу - Михаил Серегин

Чехов долго рассматривал фотографии, хмурясь и озабоченно почесывая нос.

– Не помню такого, – разочарованно сказал он. – Из молодых, видно. Однако причина оперироваться у него имелась. Видишь, на первом снимке у него шнобель набок? Твой коллега – боксер… На последующих снимках вроде что-то к лучшему намечается, но бросил, понимаешь, лечение! – Чехов иронически посмотрел на меня и добавил: – Адресок, конечно, липовый… Ищи ветра в поле! Фотография – вещь хорошая, но не будешь ведь объявлять человека в розыск за то, что он из больницы сбежал… Ты-то что об этом думаешь?

Я взял у него историю и еще раз пролистал ее. Подпись на направлении показалась мне знакомой.

– Послушай, Юрий Николаевич! – сказал я возбужденно. – Его же осматривал тот самый врач, который порекомендовал эту клинику Марине!

– Ну и что? – пожал плечами Чехов. – Он наверняка смотрит сотни пациентов. Ты думаешь, он проверяет у них документы?

– А разве, если речь идет об изменении внешности, он не обязан ставить в известность милицию?

– О каком изменении внешности ты говоришь? Человек выправляет покалеченный нос… Ты лучше вот что скажи как врач – если он пластику начал делать, но не окончил, чем ему это грозит? Ну, грубо говоря, нос у него не отвалится?

– Вряд ли, – сказал я. – Но мысль интересная. Ты намекаешь, что он будет искать возможность завершить операцию?

– Кто его знает, – философски заметил Чехов. – Может, этому отморозку дела нет до своей внешности?

– Я все-таки попробую расспросить о нем у того доктора…

– А если этот доктор с ним заодно? Об этом ты подумал?

– Слушай, Юрий Николаевич! У тебя получается – что ни врач, то бандит! Мне этого косметолога сам Штейнберг рекомендовал! Конечно, я не буду так уж в лоб… Поспрашиваю аккуратно… Кстати, Юрий Николаевич, умоляю, дай взаймы сотню долларов! Я еще за визит не заплатил, понимаешь?

– Домой надо заехать, – сказал Чехов. – С собой нет ничего… Поедешь?

– Поеду! – вздохнул я.

– Отлично! – оживился Юрий Николаевич. – Заодно пообедаем и поужинаем. Да по маленькой, да? Ни-ни-ни, даже не возражай! Иначе никаких денег не получишь!

– Загремишь ты, Юрий Николаевич, в больницу, – мрачно предрек я. – А я ведь сейчас в отпуске – кто тебя будет на ноги ставить?

– Пока хозяина гильзы не найдем, – убежденно сказал Чехов, – я себе этого не позволю. Плохо ты, брат, Чехова знаешь!

Больше я не стал возражать. Усталость с Юрия Николаевича словно рукой сняло. Он весело гнал машину по осенним улицам и что-то напевал под нос. Перспектива провести вечер в моей компании на самом деле его по-настоящему радовала, и я не рискнул портить ему настроение. Тем более что у меня дома есть было, кажется, совершенно нечего.

– Я вот думаю, – энергично сообщил Чехов, быстро взглянув на меня через плечо. – Если насчет этой девахи, медсестры, твой длинный доктор не врал – интересно было бы узнать, кому она собиралась отнести историю болезни? Чуешь? Круг ее знакомств – вот где разгадка!

Глава 6

На следующее утро я решил навестить доктора Заболоцкого до того, как у него начнется прием. Больше никаких дел у меня в первой половине дня не было, а после обеда Юрий Николаевич пообещал отвезти меня в клинику на «Москвиче». Сам же он решил посвятить утро наведению справок о гражданине Краснове и неопознанных телах, обнаруженных в городе за последние два дня. Еще вчера мы не поленились и поинтересовались адресом, который Краснов указал в истории болезни. По этому адресу находилась дамская парикмахерская.

Было около девяти часов утра, когда я добрался до серого особняка на Петровском бульваре. Как и в первый раз, он произвел на меня впечатление не жилого дома, а музейного экспоната – такие тишина и спокойствие окружали его.

Впрочем, внутри дома, несмотря на ранний час, царило некоторое напряжение. Я ощутил это, как только мне открыли дверь.

– Что вам угодно? – вежливо, но неприветливо произнесла женщина средних лет, одетая в строгое черное платье – можно было подумать, что она собралась на похороны. – Прием у доктора с десяти.

– Прошу прощения, – сказал я. – Доктору я кое-что должен. Вы, наверное, его супруга?

Траурная женщина уничтожающе фыркнула и с раздражением произнесла:

– Супруга! И надо же такое придумать!

Откуда-то из глубины дома вдруг донесся еще один женский голос, высокий и напряженный:

– Я не позволю водить себя за нос! Не позволю! Ты можешь шляться со своими проститутками где угодно, но я не желаю, чтобы они совали нос в мой дом!

– Вот это супруга! – понизив голос, сообщила женщина в черном. Кажется, ее немного тешила драма, разыгрывающаяся за ее спиной. – Здесь как в анекдоте, когда муж возвращается из командировки, – только наоборот. У вас еще не пропало желание видеть доктора?

– Наоборот, – ответил я. – Может быть, мне удастся хоть немного скрасить ему жизнь…

– Тогда я доложу, – сказала женщина. – Может, они угомонятся.

Она повернулась и ушла в дом, захлопнув дверь перед моим носом. Около пяти минут я мог спокойно пофантазировать на темы игривого образа жизни почтенного доктора и обдумать философский вопрос о необходимости брака. Потом дверь неожиданно и решительно распахнулась снова, и на пороге появился сам доктор Заболоцкий.

– Вы ко мне? – отрывисто спросил он, пытаясь сосредоточить взгляд на моем лице.

В глазах его отражалось глубокое огорчение и подавленное бешенство. Однако внешне он держался весьма достойно. Одет доктор был уже в белый халат и застегнут на все пуговицы. Видимо, от семейных невзгод он прятался в своей профессиональной скорлупе. Я попытался отыскать на его лице хоть какие-то следы инкриминируемого ему грехопадения, но ничего не увидел, кроме гладко выбритых щек и маски авторитетного, никогда не ошибающегося эскулапа.

– Вообще-то у меня прием с десяти часов, – сказал Заболоцкий, но тут же, украдкой оглянувшись, добавил нетвердо: – Но если уж вы пришли…

– Собственно, я не на прием, – пояснил я. – Я приходил к вам три дня назад. С девушкой… По рекомендации Бориса Иосифовича… Мы остались должны вам сто долларов…

– Да-да-да! – с жаром воскликнул Заболоцкий. – Я уже вспомнил! И как у вас дела? Последовали моему совету?

– Да, Марина легла в клинику Миллера, – сказал я. – Завтра начнется лечение.

– Однако что же мы тут стоим! – спохватился Заболоцкий. – Прошу вас, заходите!

Мы прошли с ним в холл с высокими окнами. Я невольно огляделся по сторонам и посмотрел наверх, ожидая внезапного появления разгневанной супруги. Заболоцкий заметил мой взгляд и развел руками.

– У каждого свой ад, как заметил классик! – сокрушенно произнес он. – Правила хорошего тона требуют, чтобы к приходу гостей все скелеты были убраны в шкаф. Но вы заявились в неурочный час, и получился маленький прокол, за который я приношу извинения…

Эти слова дались ему с видимым усилием. Заболоцкий был не из тех людей, которые объясняются и извиняются. Мне следовало понимать эти объяснения как невысказанную просьбу – я должен был сделать вид, что приоткрывшийся занавес над семейной сценой прошел мимо моего внимания.

Он напрасно беспокоился. Люди зачастую склонны преувеличивать интерес окружающих к собственной персоне. Окружающих волнуют в первую очередь свои дела. Я давно догадывался, что богатые тоже плачут, и по большому счету мне не было никакого дела до их слез.

Заболоцкий ввел меня в кабинет и с видимым облегчением затворил за собой дверь.

Я медленно полез в карман за бумажником. Косметолог рассеянно взял у меня из рук стодолларовую купюру и бросил ее в ящик письменного стола.

– Благодарю вас! – произнес он механически и с некоторым нетерпением посмотрел на меня. – У вас есть ко мне еще какие-то вопросы?

– Откровенно говоря, есть один вопрос, Анатолий Александрович! – сказал я, усаживаясь в кресло. – У меня, собственно, нет никакого права его задавать, поэтому мне приходится рассчитывать только на вашу добрую волю…

Заболоцкий изобразил на лице внимание.

– Я вас слушаю, – произнес он.

– Знаете, я встретил в больнице одного человека, – как можно простодушнее начал я. – И он показался мне знакомым. Раньше я занимался боксом, и, понимаете, кажется, я встречался с этим человеком на ринге… Пока я собирался с мыслями, этот человек выписался из больницы. Ну и, как это часто бывает, теперь мне захотелось во что бы то ни стало встретиться с ним! Воспоминания молодости…

Заболоцкий едва заметно улыбнулся.

– Простите, я не совсем понимаю, какое отношение к вашим воспоминаниям имею я? – с вежливым недоумением спросил он.

– Дело в том, что вы направляли его в клинику, – пояснил я. – Мне показывали его историю, там ваше направление… Вот я и подумал, может быть, у вас есть адрес этого человека? Вы, наверное, ведете журнал приема?

– Журнал я, разумеется, веду, – терпеливо сказал Заболоцкий. – Только я опять не понимаю – раз вы смотрели историю, то должны знать адрес. В истории же все это указано!