Роса на солнце - Вадим Львов

   — Сеть дорог, как шоссейных, так и железных, хоть и уступает подобным в западной Европе, достаточно развита для быстрой переброски сил и средств на ТВД.

   — Как вы оцениваете временные рамки для полного сосредоточения сил вторжения? Спросил Стрельченко.

   — Восемь- десять дней. Не считая аэромобильных сил Евросоюза. Те могут быть переброшены в течении суток — двух.

   — Какие силы планируют задействовать наши «ястребы толерантности»? Сухопутные и аэромобильные?

   — Сухопутные силы представлены пятью бригадами от Франции, шестью бригадами от Польши, четырьмя — от Германии, по три бригады от Италии и Испании, смешанные франко-германские и германо-голландские бригады. От Турции — части первой полевой армии, которые вместе с амфибийными силами Евросоюза, планируется высаживать в Крыму. Две танковые и одна — механизированная бригада, возможно участие ещё одной — двух бригад. От Румынии — не менее четырёх бригад. Это первый эшелон. Во втором эшелоне точно установлено наличие двух германских бригад и одной бельгийской. Численность: более двухсот пятидесяти тысяч человек, тысяча семьсот танков, почти четыре тысячи единиц лёгкой бронетехники.

   — Солидно.

   — Да, но надо учитывать, что это всё, что они могут применить. У Франции, например, на собственной территории осталась только шестая лёгкая бригада. Остальные силы отправлены на восток. Они делают ставку на один быстрый и точный удар. Можно сказать, блицкриг, только высокотехнологический. Типа нашей операции против Казахстана, только большими силами. Я продолжу?

   — Да, конечно, господин генерал армии, продолжайте…

   — Аэромобильные силы состоят из восьми бригад, куда входят как, собственно, аэромобильные, так и парашютно-десантные части. Их задачи сродни задачам ВДВ СССР в годы «холодной войны»: развернуться впереди наступающих сухопутный войск и сковать подходящие резервы противника при поддержке армейской и тактической авиации.

   — Так, понятно, что там с авиацией?

   — Это, пожалуй, лучшие силы Евросоюза. Налёт больше ста пятидесяти часов у пилотов это- минимальный стандарт, нам до таких результатов надо ещё тянуться, минимум год. Технически здесь тоже всё безупречно, за исключением небольшого числа самолётов ДРЛО Е-3 «Сентри». Их всего лишь семь штук. Есть, конечно, вертолёты ДРЛО «Орхидея» и «Горизонт» на базе «Пум», но их тоже не много. Боевых самолётов только Франция отправляет более двухсот пятидесяти. Всего примут участие более шестисот боевых самолётов. Из них две трети — в ударном варианте. Боевых вертолётов более пятисот штук, в том числе, сто восемьдесят новейших «Тигров», остальные, ВО-105, «Газели» и прочие. Есть и наши Ми-24 у «восточников».

   — Ясно…Смотрю, ребята в Брюсселе времени не теряли зря.

   — Флот Евросоюза на Черноморском направлении, выделенный в Оперативное соединение, гораздо сильнее наших морских сил в этом регионе. Там один атомный авианосец, два корабля с самолётами вертикального взлёта, испанский «Хуан Карлос» и итальянский «Кавур», одна ударная АПЛ «Барракуда», пять десантных вертолётоносцев, несколько десятков фрегатов, корветов, говоря простым языком, нам там ничего не светит. На Балтике — другое дело. Можем перебросить силы с Севера, да и крупных кораблей противника там не будет. Опять же, у Балтфлота — сильные авиация и ПВО, в отличии от черноморского.

   — Отлично…мать твою, просто отлично…Пока бодались с американцами, европейцы такой болт отрастили, что нам на Черном море лучше им на глаза не попадаться.

   Стрелец от возмущения отбросил от себя позолоченную авторучку.

   — Черноморский и Балтийские флоты создавались для поддержки сухопутных войск на приморских ТВД. Из крупных кораблей на Черном море лишь крейсер «Москва» и тот, из-за избыточности ударной мощи, собирались перебрасывать после ремонта на Тихий океан. Балтийский и Черноморский флот должны действовать на закрытых морских театрах. Отсюда их относительная слабость. По сравнению даже с нашим океанскими флотами: Тихоокеанским и Северным. Оперативное соединение ВМС Евросоюза заточено на проведение и поддержку амфибийных операций, опираясь на собственные силы вдали от берегов.

   — Отсюда такая разница в оснащении. Разъяснил Стрельцу главком ВМС — адмирал флота Вяземский.

   — Для усиления флота требуется перебрасывать корабли с других направлений. Срочно. Но на это уже нет времени. Не считая двух новейших корветов с Каспия. Их мы успеем перебросить… Закончил адмирал.

   — Значит, наш Черноморский флот обречён? Я правильно понял?

   — Если брать только флот, собственно, корабельный состав, то — да. Однозначно. Но если нам удастся сосредоточить превосходящие воздушные силы, то это уравняет наши весовые категории. Выбив морские авиагруппы союзников, мы здорово облегчим жизнь морякам. Вот у меня здесь проект приказа. Адмирал раскрыл папку и извлёк бумагу.

   — О переброске на Юг ракетоносного 924 гвардейского авиаполка. Летчики там опытные, над морем летать обучены, так что для противостояния авианосным группам, в самый раз. Под прикрытием ВВС, естественно.

   — А Северный флот? Резонно заметил Усольцев.

   — Если северных на помощь балтийцам перебрасывать, то да, они там нужны. Значит то, что в полку останется, перебросим обратно на север. Но мы не можем позволить противнику безнаказанно пользоваться своими авианосцами. Тогда они по-любому захватят Крым. И уничтожат Черноморский флот.

   — Согласен. Стрелец откинулся на кресле. С флотом более менее разобрались, теперь давайте на суше разберёмся. Что имеем и чего не имеем…А, Леонид Дмитриевич?

   Стрельченко повернулся к главкому Сухопутных войск генералу армии Суханову, бывшему десантнику, прошедшему, пожалуй, все локальные конфликты, раздиравшие бывший СССР за последние четверть века.

   — Да нам только прикажите, мы их всех поимеем… Улыбнулся Суханов.

   — Если подходить к делу серьёзно, то у нас с Евросоюзом паритет. Если брать всё то, что до Урала. А, если вместе с Сибирью и Дальним Востоком, то у нас численное превосходство, где- то на двадцать пять процентов по основным вооружениям.

   — Дальний восток мы оголять не имеем права. Это- политическое решение. Заявил Стрелец.

   — Значит, у нас равенство. Но с плюсами в нашу пользу.

   — Конкретнее, господин генерал, конкретнее.

   — Если конкретнее, господин президент, то у нас в Европейской части страны двенадцать танковых бригад, тринадцать механизированных, десять легких, горнострелковых и десантно-штурмовых бригад, четыре войсковых бригады ПВО, шесть отдельных вертолётных полков, один полк «пластунов» и прочее. Из плюсов отмечаю: большее, чем у противника, количество беспилотных летательных аппаратов, наличие в танковых бригадах управляемого комплекса «рефлекс», уничтожающего бронетехнику на расстоянии пяти километров, наличие в этих бригадах ударных вертолётов, наличие в вооружённых силах оперативно-тактических комплексов «Искандер» с ракетами типа Р-500, бьющими на две тысячи километров, и тяжёлых РСЗО типа «Ураган» и «Смерч». Здесь у нас превосходство. Из минусов: распыление сил на несколько возможных ТВД, слабые и растянутые коммуникации, нехватка средств связи и современной колёсной бронетехники.

   — Подтверждаю, господин президент. Присоединился начальник Генерального штаба.

   Если на Кавказе полыхнёт по-настоящему, о чем есть косвенные данные разведки и аналитиков, часть сил самого мощного Северокавказского округа окажется скованной боями и ничем не сможет помочь группировке на Украине. То же касается и четвёртой армии ВВС…Тогда уже противник получает численное преимущество, хотя и не большое.

   — Кто командует объединённой группировкой Евросоюза?

   — Генерал Готтлиб фон Ратенов. Военно-воздушное командование возглавил генерал Роберто Неро, а соединение флота — адмирал Паскаль Бержерон. Их личностные характеристики и досье наши психологи и разведчики подготовили. Усольцев указал на аккуратные стопки бумаг на краю стола.

   — У нас, господин президент, есть встречный план, как обеспечить распыление сил Евросоюза на ещё одно направление, сковывая их резервы, а при удачном стечении обстоятельств, и полное сворачивание операции на Украине.

   — Внимательно слушаю. Стрельченко взял свою позолоченную авторучку и по привычке стал постукивать ей по разложенным бумагам.

   «Вот неврастеник» — пронеслось в голове Усольцева.

   — Превентивный удар по северному флангу Евросоюза…из Калининградского анклава. Так называемый, план «Бурьян»..

   — Что нам это даёт, кроме дипломатических осложнений? Спросил Стрелец

   Во-первых, наш 11 гвардейский корпус вырывается из-под обстрела на своей территории. Во-вторых, на данный момент вокруг анклава сосредоточена только одна польская механизированная дивизия «Померания» из трёх бригад с задачей «нас немножко попугать». Ещё три польские бригады будут переброшены только в самый последний момент для усиления «Померании». Ударив первыми, мы добьемся того, что бригады усиления будут вступать в бой с «колёс», неорганизованно. Это даёт нам шанс разгромить противостоящую группировку по частям. А теперь смотрим на карту. До Варшавы по прямой двести шестьдесят километров от Калининграда. И четыреста двадцать — до германской границы. Хотя, по мнению Генштаба и Главкомата сухопутных войск, наиболее перспективное направление — Варшавское. В случае успеха операции, противнику будет уже не до Украины и Крыма. Надо будет срочно спасать Польшу от военного разгрома. Это сломает всю схему операции «Гефест» и противнику придётся импровизировать на ходу, причём в очень сжатые временные сроки…