Обвиняется в убийстве - Гарри Картрайт

Держа пистолет наготове, Перес вошел в дом через разбитую стеклянную дверь и увидел Гаврела, который сидел, прислонившись к стене. В руках у него был телефон. "Не работает, черт возьми", — проговорил он. Полицейские передвигались с чрезвычайной осторожностью: убийца все еще мог прятаться в доме. Содерс пошел вдоль кровавого следа по коридору и далее на кухню и обнаружил там тело Стэна Фарра. Тот лежал на животе. Голова была повернута вправо, а глаза закрыты. Часть лица была закрыта прядью спутанных волос. Белая ковбойская рубашка на широченной спине была вся в крови.

К этому времени к поискам убийцы уже подключились еще двое полицейских. Кроме того, человек двадцать были на подходе. Перес, Содерс и те двое быстро осмотрели все помещения на главном этаже двадцатикомнатного особняка. Перес первым обнаружил кровавый след на двери, ведущей в подвальные помещения. На окне у входа в подвал тоже были пятнышки крови. К особняку прибывали все новые машины с полицейскими и собаками-ищейками. А тем временем Перес и сержант Дж. Д. Тайгерт стали осторожно спускаться по ступенькам в подвал. Там было темно, поэтому Тайгерт включил фонарь. Он водил им из стороны в сторону, проверяя правую стену, а Перес — левую. На левой стороне находилось несколько дверей, ведущих в подсобные помещения. Перес осветил одну из них и открыл. Небольшая комнатка была завалена садовым инвентарем и старой мебелью. Он двинулся дальше, к следующей двери. "В левой руке, — рассказывал он, — у меня был фонарь, в правой — пистолет. Я прижался к стене, приоткрыл дверь сантиметров на десять и заглянул внутрь. Там кто-то лежал, виднелись чьи-то ноги… Ступни были повернуты к двери. Я тут же закрыл дверь и жестом позвал Тайгерта. Затем я направил свет фонаря прямо в комнату, а Тайгерт ворвался туда с пистолетом наготове".

В луче света Тайгерт увидел тело Андрии Уилборн. Она лежала на спине в темной луже. Глаза ее были открыты и смотрели прямо на него. За двенадцать лет службы в полиции Тайгерт повидал немало трупов, но то, что он увидел сейчас, было для него полной неожиданностью. Потрясенный, он попятился к выходу. Он весь дрожал и смог выдавить из себя лишь одно слово: "Выключатель". Перес уже водил фонариком по степе. Сверху доносился топот ног и лай собак.

А тем временем Содерс и другие полицейские безуспешно пытались допросить Гаврела. Тот настолько обессилел от глубокого шока и потери крови, что не мог сказать не только кто в него стрелял, но и куда он был ранен, и только без конца повторял: "Вызовите "скорую"".

Бев Басе, которую в дом не пускали, видела, как подъехала "скорая помощь". Теперь ее истерика сменилась каким-то оцепенением. Она молча следила за тем, как санитары направились к двери, положили Гаврела на носилки и задвинули их в машину. Пол Гохин, один из санитаров, позже рассказывал, что Гаврел не знал, кто в него стрелял и куда попала пуля. "Увезите меня отсюда поскорей, — твердил он санитарам. — Он скоро вернется и прикончит меня". Гохин рассказал также, что, когда они поместили носилки в машину, Гаврел передал ему два каких-то пакетика, по-видимому, с марихуаной. "Выбросьте это", — попросил, по его словам, Гаврел. Подъехала еще одна "скорая", и Басе увидела, как санитары выкатили на тележке тело Стэна Фарра. "Я хотела узнать, — рассказывала Басе, — нашли ли они Андрию. Потом мне сказали, что она тоже мертва. После этого я уже не могла говорить ничего, кроме "поехали"". Басе, однако, все же сказала кое-что еще. Так, она сообщила полицейским, что Каллен Дэвис живет в доме Карин Мастер, и дала им адрес и телефон. Она также сказала, что у Каллена есть свой личный самолет, который стоит на лётном поле "Мичэм". (Она вдруг подумала, что Каллен может попытаться скрыться на своем "лирджете".) Затем ей в голову пришла еще одна мысль: "Советую послать кого-нибудь к дому Билла [Дэвиса] и Митци. Он, возможно, попытается убить и их".

Та же мысль, очевидно, пришла в голову и Биллу Дэвису. Узнав об убийствах, он позвонил шерифу и попросили прислать охрану. Затем велел всем своим домочадцам перейти в мансарду, а сам сел у двери с ружьем в руках и не двинулся с места до прибытия полиции.

Кен-младший тоже вскоре узнал об убийствах. Чуть позже четырех утра он позвонил Каллену по телефону Карин Мастер. Тот сказал брату, что ничего об убийствах не слышал и что "большую часть ночи" провел дома. В его голосе не было и нотки беспокойства.

— Что же ты теперь собираешься делать? — спросил Кен Дэвис.

— Спать, — ответил Каллен.

Карин Мастер потом рассказывала, что не успел Каллен закончить разговор с братом, как телефон зазвонил снова. На сей раз это был сотрудник полиции Форд из городского управления. Он попросил к телефону Каллена Дэвиса. Тот сказал ему что-то и повесил трубку. Тогда Карин позвонила матери, но их разговор тут же прервали с телефонного узла, сказав, что полиции срочно нужно переговорить с кем-то. Звонил все тот же Форд, вновь попросивший к телефону Каллена.

Затем еще раз позвонил Кен Дэвис. Но и на этот раз разговор был прерван Фордом, который велел Карин "оставаться на линии".

Карин потом вспоминала: "Мы с Калленом стали одеваться. Все это время я не выпускала из рук телефонной трубки. Через каждые две-три минуты Форд повторял: "Не вешайте трубку". Он делал это, пока мы полностью не оделись и Каллен не вышел во двор".

К этому времени дом Карин Мастер в Эджклиффе уже был окружен полицейскими машинами. В одной из них сидел Дэвид Маккрори, перехвативший полицейских у больницы и показавший им дорогу. В 4.30 утра Каллен вышел из дому и сдался полиции. Его "кадиллак", который видели еще в 11.50 вечера в гараже в центре города, стоял теперь в подъездной аллее. Пикап, на котором Каллен выехал до этого из гаража, находился теперь в другом гараже в центральной части города. Прежде чем полиция увезла его с собой, Каллен показал тайники в "кадиллаке", где были спрятаны четыре пистолета, а также назвал место, где хранился пятый пистолет в доме. Как выяснилось впоследствии, ни один из них не был орудием убийства.

В ходе последовавшего затем тщательного расследования Лон Эванс, шериф округа Таррент, вспомнил одно любопытное обстоятельство. В июне, менее чем за два месяца до убийства, двое подростков, игравших на берегу реки Тринити на краю принадлежавшего Дэвису участка, нашли оснащенный глушителем автоматический кольт 45-го калибра. По всему было видно, что он не утерян, а брошен. Кольт был тщательно и совсем недавно прочищен снаружи и изнутри, и на нем не было отпечатков пальцев. Шериф совсем было забыл о нем, но теперь вспомнил и запросил Федеральное управление по контролю за спиртными напитками, табачными изделиями и огнестрельным оружием установить имя его владельца. Агенты Управления установили, что кольт принадлежал Рою Риммеру, лучшему другу Каллена.

Большую часть своей жизни 38-летний окружной прокурор Тим Карри потратил на то, чтобы сделать карьеру юриста, и, казалось, был готов ко всему. Однако он никак не мог предположить, что утром 3 августа он столкнется с таким делом. Карри вырос на Арлингтон-хайтс и много лет был знаком, хотя и не очень близко, с семьей Дэвисов. По возрасту он был ближе к Биллу Дэвису, но его брата Каллена знал по имени и много слышал о нем. "Каллен, — говорил он, — был человеком, на которого никто не обращал особого внимания, разве что на его фамилию. И вот теперь сын "зануды Дэвиса" (кто бы мог подумать!) обвиняется в убийстве! Карри был готов ко всему, но только не к этому.

Тим Карри, прокурор округа Таррент, был выходцем из потомственной семьи адвокатов и судей. Еще его прадедушка был судьей апелляционного суда в штате Теннесси. С тех пор почти все мужчины в семье Карри были юристами. В 23 года он уже стал членом коллегии адвокатов и никогда не думал о прокурорской карьере. Однако в 1972 году в связи с открывшейся вакансией по просьбе группы местных адвокатов он выдвинул свою кандидатуру и был избран на должность прокурора округа Таррент. В 1974 году его переизбрали еще на один четырехлетний срок. Каллен Дэвис внес 250 долларов на его предвыборную кампанию. Через некоторое время Карри отошел от местного общества и все свободное время стал посвящать охоте и рыбной ловле. Всевозможные слухи и сплетни его больше не интересовали, поэтому он имел лишь смутное представление об особняке Каллена и о его бракоразводном процессе. Но утром 3 августа он вдруг с ужасом осознал, что в скором времени ему придется вновь окунуться в перипетии светской жизни.

С самого начала дело Каллена Дэвиса казалось совершенно ясным. Хотя и Присцилла, и Бубба Гаврел оставались пока в больнице под неослабным наблюдением врачей и не могли дать никаких показаний, мало кто сомневался в том, что они подтвердят версию, изложенную Бев Басе. А тем временем целый отряд полицейских и следователей окружного прокурора занялся сбором многочисленных вещественных доказательств, оставленных по всему особняку. Казалось, все было предельно ясным: налицо и мотивы преступления, и сам преступник, и улики. Карри казалось очевидным, что наилучшей защитой для Каллена было объявить его умалишенным. Он вспомнил дело Дж. Ллойда Паркера, обвиненного в убийстве в 1966 году. Этот наследник огромного состояния нефтепромышленников Паркеров был тогда признан виновным в убийстве собственного отца, а затем отправлен на лечение в психиатрическую больницу Раска. Только недавно Паркер, после того как он исчерпал все возможности дальнейшего обжалования вынесенного ему приговора, был передан судебным властям, но все же целых десять лет ему удавалось избегать тюремного заключения. Карри решил не допустить, чтобы нечто подобное повторилось и в Форт-Уэрте, поэтому он немедленно принял решение освидетельствовать Каллена далласским психиатром Джоном Т. Холбруком. Однако адвокаты Каллена тут же опротестовали это решение. Хотя Каллен находился в тюрьме всего несколько часов, за это время его уже успели навестить несколько адвокатов, включая Сесила Манна, Гершела Пейна и Билла Магнуссена. Карри услышал, что известный далласский адвокат Фил Бэрлсон, один из защитников Джека Руби[8], согласился стать адвокатом Дэвиса.