Леди и дезертир - Шерил Сойер

Пытаясь отвлечься и сконцентрировать свои мысли, Десерней посмотрел на майора Гор-Вильсона. И поэтому, когда заговорил, он обратил свою речь к нему.

— Я уже сообщил суду, почему присоединился к британским стрелкам. С тех пор я служил полку, стараясь изо всех сил. Он назывался смешанным полком — если эта фраза означает смесь людей и принципов, значит, она не может быть более точной. Почти все наши офицеры были из семей эмигрантов, бежавших в Англию в прошлом веке из-за революции и якобинского террора. Они были благородного происхождения, обученные руководить, и я могу вам поклясться, джентльмены, что когда я сражался под началом этих командиров, я видел преданность королю и государству, которая была глубже и прочнее, чем у самых храбрых англичан на поле боя. Потому что они сражались, чтобы спасти нашу страну от узурпатора.

Он перевел взгляд на Траска.

— Кроме того, наши эмигрировавшие командиры были еще и республиканцами, людьми, которые боролись за свободу во Франции, помогали учреждению конституционального правительства. Эти люди верили в справедливые и равные для всех законы, они были готовы пожертвовать своей жизнью ради независимости Франции. Они сражались за свободу своей страны, но не смогли предотвратить того, чтобы быть низвергнутыми ее императором. Они продолжали служить, сохраняя преданность Франции, только для того, чтобы оказаться в авангарде армии величайшего деспота нашего времени. Вам хорошо известны великие дела «Великой армии Наполеона», о тех его великих маршалах, кто шел с Бонапартом, сея смерть и разорение по всей Европе. И в то же самое время дома, во Франции, молодых граждан бросали в смертельную машину империи.

Он поймал взгляд Осборна. Озадаченность подполковника сменилась искренним удивлением. Жак не мог сдержать саркастической улыбки.

— А остальные стрелки? Будьте уверены, в наших рядах были наемники: негодяи, отверженные, люди, которых привел в армию или случай, или бедность, или несправедливость. Полукровки? Да, это были люди, которым нечего терять. Но есть одно обстоятельство, которое соединило нас вместе и давало нам силу. В течение многих лет, джентльмены, стрелки были единственными свободными французскими солдатами на земле. Наша страна была в рабстве у Бонапарта. Мы выбрали службу в британской армии, потому что хотели того же, что и вы, — его окончательного уничтожения.

Когда он замолчал, в зале суда повисла напряженная тишина. Траск первым нарушил молчание:

— Значит, я должен поверить в то, что вы никогда не имели намерения оставить стрелков?

— Совершенно верно.

Осборн спросил:

— А как насчет трех дезертиров из Порта Джексона? Вы ведь помогали им, способствовали их побегу?

Мысленно Жак сложил пальцы крест-накрест:

— Нет.

Гор-Вильсон взорвался:

— Все это ложь! Что еще он может сказать?

Осборн отмахнулся от него:

— Почему вы подняли оружие на офицера и людей, посланных арестовать вас?

— Я вышел из себя.

— Вы знали, что ваше время истекло!

— Майор, — сказал Осборн с ледяной интонацией в голосе, — мы здесь не для того, чтобы запугивать заключенного, а для того, чтобы вынести ему наш приговор. — Он не сводил глаз с Жака. — Вы бледны, солдат. Вы можете присесть, если хотите.

— Благодарю вас, я предпочитаю стоять. — Он взял себя в руки. Но вот и настал тот момент, тот крайний случай. Теперь пришло время решить, какой из своих секретов он должен открыть. Но какому из них, если это вообще стоит того, они поверят?

Неожиданно прозвучал отрывистый и громкий стук в дверь. Все вздрогнули и посмотрели туда. Затем дверь открылась, и в комнату быстро вошел прапорщик. Остановившись, он отдал честь.

— Подполковник Осборн, сэр, у меня есть депеша от полковника Мортона. Это может иметь значение для дела.

— Спасибо, Паркер. Вы свободны.

Солдат протянул Осборну два сложенных листа бумаги, отдал честь и вышел. Осборн открыл первый лист, пробежал по нему глазами, просмотрел второй, положил их на стол и затем поднял глаза.

— Это письмо от адмирала Меткалфа.

Перехватив взгляд Жака, он сказал резко:

— Принесите стул для заключенного.

Затем, когда комната снова погрузилась в тишину, он произнес:

— Здесь содержатся новые свидетельства, адресованные полковнику Мортону, которые суд должен услышать. Я прочитаю их полностью:

Сэр, я понимаю, что под Вашей юрисдикцией в настоящее время совершается военный трибунал, в котором рядовой Десерней из британских стрелков обвиняется в тайном сговоре дезертировать во время отбытия срока на принудительных работах в Ботани Бей в прошлом году. Мне неизвестны свидетельства против рядового Десернея, но мне кажется, что в таком удалении во времени и пространстве надежных свидетельских показаний «за» и «против» обвиняемого может недоставать. И так как у меня есть некоторые сведения, касающиеся дела, то мой долг как представителя вооруженных сил Ее Величества предоставить ее военному суду.

Позвольте мне снабдить эти сведения замечанием о рядовом Десернее. Я не очень хорошо знаком с ним, но то, что я видел, когда находился в Порт Джексоне, свидетельствует о том, что к нему относились с уважением и приязнью как военные, так и гражданское население. Я сожалею, что не имел с ним личных дел и, таким образом, не могу предоставить характеристику его личности.

Моя дочь, леди Гамильтон, встречала рядового Десернея всего один раз в тот самый день, который, я полагаю, важен для настоящего процесса и обвинения. Далее следует краткое изложение того, что случилось, записанное мною лично с ее собственных слов.

В тот день леди Гамильтон ехала верхом на лошади вдоль Главной Южной дороги в сопровождении лейтенанта Бевина Джоунса. Она свернула с тропинки, идущей вдоль дороги, чтобы проехать небольшое расстояние по направлению к бухте, откуда открывается панорама на Порт Джексон. Прежде чем она достигла конца пути, рядовой Десерней неожиданно появился перед ней. Это заставило лошадь шарахнуться в сторону, но он взял животное под контроль, вежливо извинился, а затем посоветовал ей не ехать дальше. Когда она подвергла сомнению этот совет, он предупредил, что дороги размыло, и что лошадь может поскользнуться при спуске.

Затем подъехал лейтенант Джоунс, приказал рядовому Десернею вернуться к дороге и сопровождал леди Гамильтон остаток пути.

Моя дочь не слышала и не видела каких-либо других солдат поблизости, и она утверждает, что рядовой Десерней был один, когда она встретила его. Он был скрыт деревьями, когда она подъехала, но она абсолютно уверена, что он шел по направлению к ней, то есть вверх по холму, к дороге. Не было ни единого момента, когда она бы почувствовала, что за его действиями скрывалось нечто большее. Скорее, напротив, Десерней был исключительно озабочен ее безопасностью.

Леди Гамильтон считает, что Вы склонны доверять ее свидетельству, и прилагает свою подпись к