Волшебный дневник - Ахерн Сесилия

— Не огорчайся, — сказал Маркус и заставил меня поднять голову. Я даже не заметила, когда он успел подойти. И вот он совсем рядом. Мы стоим с ним лицом к лицу.

— Это всего лишь… книга.

Тут я поняла, что крепко обеими руками прижимаю к себе тяжелый том.

— Она мне понравилась, — ответила я с улыбкой.

— Мне тоже она нравится, даже очень. Очень красивая книга, но сейчас мы не можем ее прочитать.

Я прищурилась, стараясь понять, не говорим ли мы об одном и том же.

— Это значит, что мы оба будем сидеть тут и смотреть на нее, пока не найдется ключ?

Улыбнувшись, я почувствовала, что у меня зарделись щеки.

— Тамара! — услышала я крик снаружи. Это был визгливый отчаянный крик.

Мы с Маркусом тотчас отвернулись друг от друга, и я бросилась к двери. Розалин. Она бежала через дорогу, лицо у нее было перекошено, глаза горели опасным огнем. На тротуаре возле машины стоял Артур, который показался мне более или менее спокойным. Тогда я вздохнула с некоторым облегчением. Какого черта Розалин мутит воду?

— Тамара, — теряя голос, прошептала Розалин, переводя взгляд с Маркуса на меня и обратно на Маркуса и походя на мангусту в боевой готовности. — Возвращайся домой, девочка. Возвращайся, — повторила она дрожащим голосом.

— Да вернусь, вернусь, — нахмурилась я. — Еще и часа не прошло. Розалин как будто растерялась и посмотрела на Маркуса, словно ожидая от него объяснений.

— Что случилось, Розалин? С мамой все в порядке?

Розалин промолчала. Правда, она открыла рот, но сразу же закрыла его, как будто растеряла все слова.

— С ней все в порядке? — переспросила я, поддаваясь панике.

— Да, конечно, — ответила Розалин. — Она в порядке.

Розалин все еще выглядела растерянной, но потихоньку вроде бы начала успокаиваться.

— А с вами что?

— Я подумала, что ты… — Она не договорила, огляделась кругом и, словно осознав, где находится, выпрямилась, пригладила ладонью волосы и поправила платье, которое помялось от сидения в машине. Сделав несколько коротких вдохов, Розалин как будто окончательно пришла в себя. — Ты поедешь обратно?

— Ну конечно, — хмуро проговорила я. — Мама знает, куда я поехала.

— Ты права, но твоя мама…

— Что с моей мамой? — холодно переспросила я. — Если с моей мамой все так уж хорошо, то какие могут быть ко мне претензии? Я предупредила ее о поездке.

Рука Маркуса лежала у меня на спине, и большим пальцем он проводил по моей талии, отчего мне становилось спокойнее и я не могла забыть о Мексике и обо всех остальных местах, где хотела бы побывать.

— Ты должна поехать с ней, — тихо сказал Маркус. — В любом случае мне пора двигаться дальше. Оставь ее себе, — произнес он, кивнув на книгу, которую я не выпускала из рук.

— Спасибо. Мы еще увидимся?

Он закатил глаза:

— Обязательно, Гудвин. А сейчас иди.

Я пересекла дорогу и уселась на заднем сиденье «лендровера», когда заметила, что на меня во все глаза смотрят три курильщика, вышедшие из паба. В том, что они смотрели, я не нашла ничего необычного, все дело было в том, как они смотрели. Артур кивнул им. Розалин, не поднимая головы, разглядывала пол. Взгляды трех мужчин проводили нас, а потом я оглянулась, не понимая, что происходит. Они смотрели, потому что никогда прежде не видели меня? Нет, я знала, что дело не в этом, так как они глядели не на меня. Их взгляды были устремлены на Артура и Розалин. Ни я, ни Артур с Розалин за всю дорогу не произнесли ни слова.

Войдя в дом, я отправилась к маме, хотя Розалин сказала, чтобы я этого не делала. Мама все еще сидела в качалке, но не качалась, а смотрела в окно на сад. Немного посидев с ней, я ушла в гостиную и снова опустилась в кресло, в котором сидела до того, как Маркус позвонил в дверь. Потянулась за альбомом с фотографиями, но его и след простыл. Опять Розалин наводила порядок. Вздохнув, я отправилась за альбомом. Но на месте его не оказалось. Он исчез. Я перебрала все книги на полке, но альбома нигде не было.

Услыхав скрип двери, я развернулась в ее сторону. На пороге стояла Розалин.

— Розалин! — воскликнула я, приложив руку к сердцу. — Вы меня напугали.

— Что ты тут делала? — спросила она, сминая, а потом разглаживая фартук, который надела поверх платья.

— Искала альбом с фотографиями, который смотрела раньше.

— Альбом с фотографиями? — переспросила Розалин, склонив голову набок и наморщив лоб, отчего на ее лице появилось растерянное выражение.

— Да, я просматривала его до того, как приехал автобус. Надеюсь, вы не возражаете, что я взяла его и посмотрела, но теперь его нигде нет… — Я подняла руки и засмеялась. — Волшебным образом испарился.

Розалин покачала головой.

— Нет, детка. — Она оглянулась и понизила голос. — Не надо об этом говорить.

Вошел Артур, держа в руке газету, и Розалин замолчала. Артур посмотрел на нее, потом на меня. Явно нервничая, она ответила взглядом на его взгляд.

— Пожалуй, пойду, надо присмотреть за обедом. Сегодня у нас ягненок, — тихо проговорила Розалин.

Артур кивнул и не сводил с нее взгляда, пока она не покинула комнату.

То, как он смотрел на нее, напрочь отбило у меня охоту задавать ему вопросы. И еще заставило всерьез задуматься о дяде Артуре.

Вечером я слышала, как они разговаривали в своей спальне. Приглушенные звуки то совсем стихали, то становились громче. Я не совсем поняла, спорили они или не спорили, но это очень отличалось от того, как они обычно разговаривали. Это был разговор, а не замечания, которыми они обменивались обычно. О чем бы они ни говорили, Артур и Розалин изо всех сил старались, чтобы я ничего не слышала. А когда я прижала ухо к стенке, удивившись неожиданно воцарившейся тишине, дверь моей спальни распахнулась, и на пороге я увидела дядю Артура.

— Артур, — воскликнула я, отпрянув от стены, — вы должны были постучаться! У меня тоже есть права.

Он только что застал меня за подслушиванием, однако ничего об этом не сказал.

— Хочешь, чтобы я завтра утром отвез тебя в Дублин? — проворчал он.

— Что?

— Побудешь у подружки.

Я была на седьмом небе от счастья, «выстрелила» в воздух кулаком и стала звонить Зои, забыв спросить Артура и даже не задумавшись о причине столь неожиданного предложения. Итак, я опять была вместе с Зои. Всего две ночи я провела у дяди с тетей и уже чувствовала себя совсем по-другому в Дублине. Мы отправились на наше обычное место на пляже возле моего дома, который выглядел по-другому, и из-за этого мне было противно на него смотреть. От него уже исходил другой дух, и от этого он тоже стал мне противен. Возле ворот появился знак о продаже дома. Когда я увидела его, у меня кровь застыла в жилах, появилось яростное желание закричать, словно я бенши[26], поэтому я изо всех сил старалась на него не смотреть. Что-то заподозрив, Зои и Лаура изучали меня, словно я прибыла с другой планеты, буквально «потрошили» свою лучшую подругу и стаскивали с нее верхний слой кожи, как пижаму, не говоря уж о том, что каждое мое слово было внимательно выслушано, проанализировано и неправильно истолковано.

Завидев надпись «Выставлено на продажу», обе мои подружки, выказывая чуткость «Джеронимо»[27], пришли в восторг. Зои тотчас призвала нас влезть в дом и провести там день, как будто как раз в это время ничего лучше она не могла придумать. Менее импульсивная Лаура нерешительно смотрела на Зои и на меня, пока Зои, повернувшись к нам лицом, оценивала преимущества своего плана. А когда я не произнесла ни слова против, она окончательно прониклась своей идеей и бросилась, словно в омут головой, воплощать ее в жизнь.

Не знаю уж, как мне это удалось, но я подавила волнение, возникшее при мысли о вторжении в тот дом, в котором мой отец убил себя. Потом мы выпили и посудачили об Артуре и Розалин с их дурацкими деревенскими правилами. Я рассказала девочкам — нет, не просто рассказала, а открыла душу — о Маркусе, о его передвижной библиотеке, и они смеялись, представляя его совершенным дураком, а передвижную библиотеку — самым скучным местом, о каком им только приходилось слышать. Глупо держать дома целую комнату с книгами, а уж доставлять книги и вовсе ни с чем не сравнимый кретинизм.