Хроники Мидгарда. Нуб детектед - Альтс Геймер

— Веди нас, Авгур, в свой оружейный супермаркет, как-нибудь прорвемся!

Андрей Винокуров. Время браться за оружие

Женька ляпнул насчет супермаркета и, как оказалось, не слишком погрешил против истины. Перед нами было приземистое длинное здание барачного типа из добротно обтесанного дикого камня. Никаких тебе красивостей типа резных наличников. Все строго и солидно, как полагается серьезному заведению. Одно из двух — или склад стеклотары, или похоронное бюро. Хозяин, Африкан — среднего роста приземистый мужик совсем не героической наружности. Кряжистый, ухватистый, с продувной физиономией завзятого торгаша. Представьте себе древнего ростовщика, ведущего разные темные дела, но умеющего за себя постоять, и не ошибетесь. Игрок. Позже я узнал, что он из той породы людей, именуемых крафтерами, для кого торговля и экономика важнее войны, любви и приключений. Зато он ежемесячно выводил в реал такие суммы, что о-го-го. Молодчик, одним словом. Он лично нас встретил, провел по залу, показал товар. Тут, похоже, оказалось собрано все, что могло как-то навредить великому творению божьему или защитить оное. Одних видов копий выставлено было столько, что хватило бы в Реальности на кованый забор для средней руки коммерческого банка.

Вот и наступило для нас с Женькой время «Ч». Время, когда предстояло сделать выбор и взять в руки оружие, с которым потом мы долго не расстанемся. Мой приятель сразу ухватил в руки лук. Чары этой рыжей фемины явно не прошли для него даром, хотя девица в его направлении даже бровью не повела. Как и в моем. Но мне, в отличие от Женьки, этот вопрос в данный отрезок времени был абсолютно фиолетовым. Африкан добродушно посмеялся, забрал лук и предложил выбрать образец из другой оружейной стойки. Взятый Женькой оказался для двадцатого левела. Новичок из него даже стрекозу не собьет. Тупо не хватит силенок, чтобы тетиву натянуть. Потом Женя уцепил длинный японский лук юми, но по совету Спириуса также отложил его в сторону и в конце концов остановился на небольшом тугом скифском луке с округлыми плечами, предназначенном для ближнего боя. Логично: нам предстоит, по сути, диверсионная операция, а не война в составе пехотного строя. Вторым оружием был выбран грозный шотландский палаш горцев — Highland broadsword с корзинчатой гардой, широким лезвием. То что надо. Если требуется кому-нибудь сделать больно. На тело ему сначала примерили стеганый поддоспешник, а сверху надели безрукавный колонтарь, состоящий из пластин, соединенных кольчужными звеньями. И то верно — раз выбрал лук, изволь держать руки свободными. Дальше он ушел присматривать шапку, пояс и сандалии, а Спириус с Африканом плотно занялись моей персоной. Со мной им было и легче, и тяжелее. Легче — потому что я уже четко решил, что возьму. Тяжелее — потому что меня с моего выбора, как оказалось, фиг сдвинешь. Я взял два оружия ближнего боя. В одну руку — валлонскую шпагу, в другую — чекан. [20]Легких противников я собрался колоть, а плотно упакованных доставать топором по тыкве. Я категорически отказался от кольчуги или лат и предпочел легкий кожаный панцирь. Ну на кой мне снижать маневренность и пытаться прикрыть свою шкуру, когда я держу в руках чекан и шпагу, которыми можно сблокировать удар. Зато настоял на плотных защитных наручах. Будет жарко, но я стерплю. Важнее оставить руки целыми. Африкан философски пожал плечами, а Спириус пожевал свою губу и сказал: «Наверное, в этом что-то есть. Что ж, поживем — увидим». К оружию по моей просьбе подобрали добротные легкие деревянные ножны, которые крепились на спине посредством опоясывающего ремня, причем я сразу же умудрился поцарапать чеканом плечо. Но ничего — привыкну, зато руки не заняты и по ногам ничего не волочится.

Мы закончили экипировку, Спириус расплатился. Счет составил двенадцать сестерциев. Я решил запомнить цифру, чтобы потом как-нибудь законвертировать ее в голове. Африкан кликнул слугу, шустрого коротышку-бородача, и предложил закрепить сделку кувшином холодного вина с его виноградников. Отличная идея, с учетом того, что нам за день основательно напекло голову жаркое баркидское солнце. Мы расположились в теньке за накрытым столом на заднем дворике магазина, хлебнули вина, хором признали его отменные вкусовые качества и повели неторопливую беседу.

Сначала Африкан начал задавать наводящие вопросы насчет нас — мол, кто такие, как попали в Мидгард, но Спириус довольно ловко съехал с темы, и я это оценил. Дошлый квадратный дядька Африкан кроме оружия вполне мог торговать еще и информацией, а нам лишняя огласка в нашем деле была совершенно ни к чему. Потом в угоду хозяину мы потрепались «за экономику и торговлю». Я узнал, что оружие и артефакты (это такие бирюльки, что дают усиление прокачанным навыкам) изготавливают местные реликтовые племена — блеммии и панотии. По понедельникам в Мидгарде самопроизвольно возникает куча разных ресурсов, которые служат меновым товаром, в том числе и болванки для артефактов и снаряжения, из которых аборигены производят изделия на потребу всего народонаселения. Африкан посетовал на свой баркидский филиал — уже два месяца от него не было ни слуху ни духу. Я взял это дело на заметку как возможную легенду для поездки в Баркид. Повод для визита вполне убедительный — за такое сразу голову срубить никак не должны. Бизнес — он в любом мире штука уважаемая. Потом мы откланялись. Чувствовалось, что Спириус не хочет тут задерживаться дольше, чем диктуют правила вежливости. Африкан заявил, что всегда будет рад нас видеть, и вскоре мы станем его постоянными гостями — с десятого левела нам придется обменивать шмотки на более мощные, да и артефакты уже можно будет начать присматривать. Раньше десятого уровня усилители просто не работают. Как говорится: деньги будут — заходите.

Через десять минут мы шли по окраине города, до зубов вооруженные и гордые собой, как дети, получившие от Деда Мороза в подарок железную дорогу. Махора так и подмывало попробовать лук в деле на какой-нибудь вороне, но он себя, хоть и с трудом, охолаживал. Спириус смотрел на нас с улыбкой, но внутри, наверное, ржал до коликов. Городок был ничего себе — смесь античных Афин с Урюпинском. Низенькие глинобитные хижины и дома из песчаника, побеленные известкой, соседствовали с респектабельными «палаццо». Во дворах — оливковые и персиковые деревья. Периодически попадалась живность в виде свиней или взъерошенных пятнистых коз. Одну такую, беззастенчиво плюющую свысока на труды Ньютона, мы даже заметили в двух метрах от земли, верхом на каштане, преспокойно жующей его темно-зеленую листву. Народу попадалось немного. В основном лоточники со всякой снедью да снующие туда-сюда ремесленники в промасленных фартуках. Один раз восемь юнитов протащили мимо нас крытый паланкин с каким-то вельможей. Окна портшеза были наглухо завешены цветными портьерами, но при виде нашей компании их сдвинули в сторону, и Спириусу из него сделала приветственный жест алебастровая женская ручка с драгоценными колечками на тоненьких пальчиках. За ручкой последовала изящная белокурая головка. Мы с Женькой приросли к земле. Не каждый день удается вживе лицезреть Мэрилин Монро собственной персоной! Дамочка, довольная нашей реакцией, кокетливо захихикала и скрылась в глубине носилок.

— Это кто такая? — взвился Женька.

— Да так, — уклончиво ответил Спириус. — Одна любительница острых ощущений.

— Познакомишь?

— Легко. Уже год тут, а все еще десятого уровня. Дошла до изменения внешности, и все. Дальнейшее продвижение в ранге ее совершенно не интересует. А вот любовь и романтика — очень интересуют. Она второй раз десятая. До этого также разменяла десятку, стала Мэрилин Монро и поставила себе цель — соблазнить всех мужчин острова. Добилась своего, да и потом не остановилась на достигнутом, а продолжила в том же духе. Пока на одной охоте с ней не случился прискорбный несчастный случай. Сразу у нескольких женщин в результате оплошности сработали спусковые вороты арбалетов. Четыре болта между лопаток. Очень кучно вошли. И вот теперь она снова десятая и снова — Мэрилин. Упорная девушка.

— Частолюбивая и экстравакантная, — поддакнул Женька. — Но меня это устраивает.

— Актерская внешность очень популярна? — спросил я.

Теперь, присмотревшись к Спириусу, я нашел в нем некоторые черты молодого Кирка Дугласа.

— Да как сказать, — задумчиво произнес он. — Пару лет назад была в моде. Потом стало считаться зазорным быть копией чьей-то личины. Хотя многие неосознанно копируют свои идеалы. На Альба Лонга еще очень лояльно к этому относятся. В Баркиде или Дакии можно за подобные штуки подвергнуться публичному осмеянию. Беатриса — а вы ее только что видели — в своем упорстве подражания скорее исключение, чем правило.