Первый. Бывший. Единственный - Татия Суботина

Дубравин не мог насмотреться на любимую женщину. И неожиданно все мысли вылетели из его головы. На какую заготовленную речь можно было надеяться?

Мужчина двинулся к Васе, его тянуло к ней, словно магнитом. А супруга вдруг возьми да скривись, словно не его, законного мужа, встретила, а вонючего бомжа из ближайшего подвала. Такая реакция Кешу уязвила, хотя он никому и не признался бы, насколько сильно.

– А ты думала, я без внимания оставлю тот факт, что моя жена не ночевала дома? – совершенно не то, что хотел, выдал он. А ведь собирался же найти ласковый и нежный подход, но Вася, как всегда, одним движением пальчика уничтожала его планы, сеяла хаос в его продуманный порядок.

Мужчина встал вплотную, потянулся к жене и мысленно осадил себя за грубый тон. Нужно было помириться, найти к колючке подход. Он же знал, какой она бывает необыкновенной, когда опускает защитное стекло…

– Людей по себе не судят, Дубравин, – усмехнулась Вася, ловко уходя от его хватки. – Хотя наличие у супруга любовницы автоматически развязывает и мне руки. Захочу – могу тоже разнообразить личную жизнь неразборчивыми связями.

Она еще и договорить не успела, как у Кеши зазвенело в ушах да в глазах потемнело от ярости. Хотя какой потемнело? Скорее, красная пелена мир застлала…

– Не смей! – крикнул он и тут же поджал губы да заозирался по сторонам. – Не смей даже думать о таком, поняла?

Его голос вдруг стал походить на змеиное шипение, а в голову ударил жар. Даже грудь сперло и дышалось с трудом.

Мысленно перед глазами уже замелькали картинки Васи в чужих руках, и Дубравин сам не понял, как вскипел. Как из его ушей еще пар не повалил, даже удивительно…

«Нужно успокоиться, – все еще барахтался внутри мужчины здравый смысл. – Криком и угрозами дело не решить».

Он шумно выдохнул, чтобы избавиться от напряжения. И даже досчитал до десяти, но что-то действовало слабо.

Вася стала его триггером. Особенно такая Вася. Когда в ее глазах читался вызов, сладкие губы были упрямо поджаты, вся фигура выражала напряжение, а руки сжимались в кулачки.

Как же Дубравину хотелось схватить строптивицу в охапку, запихнуть в машину и увезти на необитаемый остров! Их особняк тоже сошел бы на первое время, а потом в частный самолет и скорее туда, где тепло, солнце, пляж, океан… Забыть обо всех и обо всем, остаться наедине, вернуть то, с чем Дубравин не собирался расставаться, считая своим по праву.

Он и сейчас, уже по дороге домой, стал бы доказывать супруге, что никаких любовниц и в помине нет, ведь Вася из его головы даже на перекур не выходила. Хоть Иннокентий и не испытывал пагубной зависимости к табаку.

Только вот никаких гарантий, что какой-то папарацци или доморощенный блогер не засел на дереве, не закопался в песочницу по макушку, лишь бы подловить его на грязной сенсации, не было. Телохранители проверили двор, но оцепить территорию не имели никакого права. Да и оснований, если быть совсем честным, на это тоже.

Это лишь Дубравин готов был в любой момент взорваться из-за вдруг взбунтовавшейся супруги. Остальные-то могли жить спокойно, как объекты вне его интереса.

Скандал во время предвыборной кампании – реальная возможность проиграть и упустить цель, к которой мужчина шел долгие годы. Не то чтобы Кеша страдал честолюбием, скорее отдавал долг погибшим родителям, они с детства прочили ему политическую карьеру. В память о них, да с поддержкой дяди, Дубравин восходил на свой личный Олимп.

Мысль о пронырливых журналистах чудом сдержала Дубравина от того, чтобы сразу не начать воплощать желаемое в реальность.

– А то что? – с вызовом выпятила подбородок Вася, совершенно не облегчая его борьбу за самоконтроль.

– Дома поговорим, – процедил сквозь зубы Дубравин. – Вечером. Здесь люди кругом.

– Да? А меня это не смущает, Кеша, – едко улыбнулась его жена. – Мне стесняться нечего. Я чиста перед совестью и людьми, как слеза младенца. Пока что.

– Я, наверное, пойду, если тебе не нужна помощь, – сказала брюнетка, которая стояла поблизости них.

Дубравин только сейчас ее заметил, словно вдруг стал страдать туннельным синдромом. Впрочем, неудивительно. Он весь так сосредоточился на Васе, что и пролетающий метеорит мог бы пропустить…

– Стоять, – скомандовала супруга. – Нужна. Очень даже. Это Дубравин уберется с моей дороги и даст спокойно дышать. У него дел по горло, он всегда спешит. Ты и сейчас опаздываешь, правда, дорогой?

Яд, который  сочился из ее голоса, можно было черпать ведрами.

– Василиса, – нахмурился он, переставая узнавать собственную жену. – Не устраивай сцен.

Дубравин никуда не собирался. Ему, конечно, очень нужно было, но семейные проблемы не давали сосредоточиться ни на чем другом. Он бы и рад все прояснить сейчас, ответить на претензии супруги, которых явно накопилось немало, но наедине. А Вася, по всему, оказалась не готова.

– Отчего же нет? – прищурилась она. – Я очень люблю сцену и, как ты помнишь, крайне органично смотрюсь в любом образе. Правда, амплуа рогатой дурочки никогда раньше не примеряла, но ты решил разнообразить мою жизнь, правда? Спасибо, милый. Я всегда знала, что ты у меня заботливый, но чтобы до такой степени… Ой, простите, уже не только у меня.

Кеша заскрежетал зубами, ярясь из-за собственной беспомощности сейчас. Вася не могла выбрать лучшее место для их разборок. Прекрасно ведь знала, что на публике он не сможет ее успокоить привычным способом, перенаправив ее злость в страсть.

– Садись в машину, – приказал Дубравин.

Еще и дверцу для нее приоткрыл. Беспрекословного подчинения от жены он не ожидал, невозможен покладистый характер у фурии с мужским именем, но к такому откровенному протесту тоже оказался не готов.

Вася просто его проигнорировала.

– Ты знаешь, а я лучше на такси проедусь, – фыркнула она. – Поближе к обожаемому тобой народу, ага?

Супруга схватила