Практическая фейрилогия (СИ) - Грин Агата

— Моя закончится рано, потому что я вернусь домой.

Ириан усмехнулся чему-то, просунул руки под меня и легко поднял. Я встрепенулась, открыла глаза, вспомнила, что на него чревато смотреть, закрыла глаза, и возмутилась:

— Что ты делаешь? Опусти меня немедленно!

— Опущу, если тебя снова начнет тошнить. Но ты уж постарайся сдержаться.

Он зашагал куда-то, и то, что я пытаюсь вырваться из его медвежьих объятий, никак ему не мешало. Ерзая, я забыла о том, что у меня разорван подол платья. Когда Ириан легонько встряхнул меня, чтобы присмирить, его рука оказалась в непосредственной близости от стратегически важного места. Я тут же волшебным образом притихла и больше не ерзала. Только буркнула:

— И куда ты меня несешь?

— В одну гоблинскую пещеру.

— В гоблинскую?!

— Успокойся, сейчас их там нет.

— Тогда зачем ты несешь меня туда?

— Как зачем? — игриво ответил Ириан. — За бражкой. Она у них убойная. Надо же отметить мое возвращение к жизни.

Я хотела возразить, но передумала. Мне праздновать нечего, но выпить определенно нужно.

До пещеры мы добрались быстро. Еще бы не быстро! У рыжего и роста прибавилось, и сил, и даже покрывало густых волос за спиной ему не мешало. Напряженная, я сидела у него на руках, но усталость взяла свое и вскоре я задремала.

— Просыпайся, Магари, — сказал Ириан, и легонько меня встряхнул.

Я открыла глаза, зевнула, и увидела, что мы уже на месте.

Вход в пещеры охраняли несколько гоблинов такого жуткого вида, что сразу стало понятно, почему их не взяли на праздник. Но они тоже праздновали… точнее, уже отпраздновали Самайн — напились той самой бражки, за которой мы пришли, и дрыхли.

Ириан опустил меня.

Еще разок зевнув, я с восхищенным отвращением стала разглядывать гоблинов. Склизкая кожа в наростах, из ртов торчат желтые кривые клыки, вздрагивают во сне недоразвитые конечности, у одного прямо на лбу сочащаяся язва. А запах! Даже от людей, которые перебрали, такое амбре исходит, что впору надевать средства защиты, так что уж и говорить о напившихся гоблинах?

— Хороши стражи… — протянула я, морщась.

— Настоящие стражи внутри, — отозвался Ириан, подходя к бочонку, который валялся у входа. Взяв бочонок, он взвесил его в руке и с улыбкой сказал: — Нам хватит. Идем.

— Разве можно брать чужое?

— Это гоблинская бражка.

— Вот именно, гоблинская, а гоблины — часть вашего двора. Нужно уважительно относиться ко всем фейри.

— Я бог, не мне просить у низших.

Как на такое возразить? Я со вздохом пошла за «богом», надеясь, что проснувшись, гоблины не сильно обидятся на то, что у них позаимствовали выпивку. Ириан шел неторопливо, но даже его неторопливый шаг был для меня проблемой. Я почти сразу отстала от него, ведь не так-то просто успеть за двухметровым громилой, когда в тебе всего метр семьдесят, ты в платье с рваным подолом, который цепляется за все подряд, в туфлях, одна из которых без каблука.

Но просить рыжего притормозить я не хотела — эдак он просто снова меня на руки возьмет. Дело кончилось тем, что я сломала другой каблук, оступилась и с удивленным «Ой!» завалилась прямо в кусты, а оттуда и в болото. Трясина жадно чавкнула, принимая неожиданное подношение… то есть «упадение», и поднялись тусклые огоньки голодных спанков.

— Ириан! — крикнула я, но он был уже рядом (когда только успел?).

Правда, вытаскивать меня не спешил. Прыгнув на кочку, откуда можно было меня достать, он упер руки в бока и протянул насмешливо:

— Ты никак уже пьяна. Когда только успела, всегда же на виду была?

— На виду? Я всегда была позади, потому что не могла за тобой угнаться! Тьфу… — отплевываясь от зловонной жижи, фыркнула я, и протянула ему руку, чтобы вытащил.

— Что ж не сказала? Я бы тебя на руки взял, тогда бы и догонять не пришлось. Или тебе не понравилось у меня на руках? — ехидно уточнил он.

— Не понравилось!

— Тогда приятного погружения.

С этими словами эта несносная ско… то есть сидхе, собрался перепрыгнуть с кочки на землю.

— Ириан! Я сняла с тебя проклятье! — напомнила я на всякий случай, и задрала подбородок — жижа была уже у самого рта, а ноги стало овивать что-то теплое и скользкое.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ириан! — уже истерически крикнула я, и рыжий смилостивился. Протянув руку, он сунул ее в жижу, нащупал мою руку и вытащил меня без труда, вместе с шевелящимися водорослями на ногах. Водоросли, оказавшись вне родного болота, растерялись, ослабили хватку и соскользнули обратно в трясину.

Сидхе закинул меня к себе на плечо и прыгнул с кочки на берег. Там, похлопав меня по попе, он со смехом сказал:

— Вот в таком виде люди мне нравятся.

Подхватив бочонок, он продолжил путь. Я так и осталась болтаться на его плече, и такую позицию никак нельзя было назвать удобной или хотя бы приличной — перед самым моим лицом оказались его ягодицы, пусть и прикрытые плащом густой шевелюры. Упираясь руками в его спину, я попросила:

— Возьми… меня…

— Что-что? — он аж остановился.

— … нормально возьми, — попыталась объяснить я.

— Взять тебя нормально? Я правильно расслышал?

— На руки возьми!

— Может, ты иное имела в виду? — усмехнулся он, и снова хлопнул меня по попе. — Мы можем приятно провести время. Только сначала отмойся.

— Нет! Опусти меня!

— Уверена? Ты неуклюжая, а тут повсюду обманки. Второй раз из трясины вытаскивать не буду.

— О, Богиня!

— Зачем тебе богиня, если бог рядом?

— Хватит издеваться! Я всего лишь человек, голодный, усталый и грязный, среди недружественных неблагих, и…

— Недружественных? После снятия проклятья я к тебе очень даже дружественно настроен.

— У меня сейчас нервы сдадут!

— Ла-а-адно, человек, — рассмеялся он и, опустив меня аккуратно, взял за руку. — Так пойдем. Устроит?

— Нет, — обиженно, как маленькая девочка, ответила я, и показала на свои ступни. — Туфли в болоте остались.

Моя нижняя губа задрожала, и я сама вся, в целом задрожала, и рыжий со вздохом сказал:

— Придется все-таки нести тебя на руках.

— Не издевайся, — тихо и серьезно попросила я. — У меня ужасный день.

Не знаю, о чем подумал рыжий, но на руки он меня взял очень аккуратно. Неужели пожалел?

Грязь на мне постепенно подсыхала и отваливалась кусками. Рыжий делал вид, что не замечает этого, как и изысканных ароматов болота, которые от меня исходили. Мы все дальше уходили от топей, и пейзаж менялся, но смотреть, по сути, было не на что. Это не благие земли, здесь красоты не найдешь. Деревья, кусты, меркнущий свет… Ириан смело шагнул в густые заросли и, расступившись перед ним, пропустили нас к озеру, светящему ровным голубым цветом.

А я ошиблась! Все-таки здесь есть, на что посмотреть.

Рыжий уверенно подошел к самому берегу и опустил меня. Заметив, как примята трава у берега, и какой яркой она кажется, я покрепче схватилась за руку сидхе.

— Что такое? Маленький фейриолог чего-то боится? — поинтересовался Ириан.

— Келпи, водяные духи, — сказала я. — Они обитают здесь, верно?

— Верно. Но сегодня ночью они празднуют Самайн и носятся по лесу. Не волнуйся, их приближение не останется незаметным. Они ржут, как кони, — пошутил сидхе, и сам же рассмеялся своей шутке.

— Очень смешно! — фыркнула я, и отметила, как изменилось поведение рыжего. Напыщенность и высокомерие никуда не делись, но угрюмость сменилась на почти детское озорство и добродушие. Если бы я могла без тошноты смотреть на него, то, наверное, и в выражении его лица заметила бы большие перемены.

Он снова стал самим собой — сидхе. Но почему же тогда возится со мной? Почему не вернется к своим, не отпразднует с ними эту ночь, ставшую для него такой удачной? Только я хотела спросить об этом, как он опустил бочонок и, велев мне стеречь его, стал раздеваться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я поспешно отвернулась, пока не случилось непоправимого, и на всякий случай даже глаза закрыла. Судя по тому, какие звуки раздавались, Ириан не столько снимал одежду, сколько срывал, и при этом напевал себе под нос что-то незатейливое.