Зов Халидона - Роберт Ладлэм

Маколиф молчал, и Холкрофт не мешал ему.

— А в это время ваш «знак доверия» попытался меня убить, — наконец воскликнул он.

— Очевидно. Теперь из них остался живым в Англии только один — шофер. И мы обязаны его найти... Но теперь вы понимаете, что мы не виноваты в случившемся? Вы нарушили инструкцию и...

— Мы к этому еще вернемся, — прервал его Алекс. — Вы сказали, что привезли меня сюда, чтобы объяснить две вещи. Одну я понял: ваши люди действуют быстро, личная безопасность гарантирована, если... не нарушаются инструкции, — язвительно повторил он слова Холкрофта. — Давайте вторую.

Холкрофт придвинулся к Алексу, и тот в ночном полумраке увидел напряженное выражение его лица.

— Вторая — это то, что у вас нет иного выбора, кроме как продолжить работу с нами. Слишком многое уже произошло. Вы уже слишком много знаете.

— То же самое сказал Уорфилд.

— И он прав.

— Допустим, я откажусь? Допустим, просто соберу вещички и уеду?

— Вы окажетесь под подозрением, и не без основания. Вас выследят, и за вашу жизнь никто не даст и цента. Поверьте мне, я все это уже проходил.

— Замечательное заявление из уст — как вас там? — финансового аналитика.

— Это все чепуха, Маколиф. Бессмыслица.

— Но не для вашей жены.

— Прошу прощения, но... — Холкрофт вдруг осекся, набрал полную грудь воздуха и шумно, медленно выдохнул. А когда продолжил, то это уже был не вопрос, а простая констатация факта. — Она вас за мной послала.

— Да.

Теперь настала очередь Холкрофта замолчать. Алекс решил не нарушать тишину. Он просто наблюдал, как этот пятидесятилетний сотрудник службы безопасности пытается взять себя в руки.

— Факт остается фактом. Вы нарушили мои инструкции.

— С вами, должно быть, очень приятно общаться.

— Привыкайте, — холодно ответил Холкрофт. — В следующие несколько месяцев нам придется довольно тесно взаимодействовать. И вы будете делать все так, как я скажу. Иначе вы — покойник.

Часть вторая

Кингстон

Глава 7

В просвете между темной синевой вечерних облаков ослепительно вспыхнул красно-оранжевый диск солнца. Переливами желтого зажглась кромка нижнего слоя, темн9-пурпурным — верхнего. Скоро этот благословенный уголок Карибского моря мягко накроет ночь. Когда самолет приземлится в Порт-Роял, будет уже темно.

Сквозь тонированное стекло иллюминатора Маколиф разглядывал линию горизонта. Рядом с ним в кресле спала Элисон Бут.

Йенсены расположились в том же ряду, через проход. Алекс отметил про себя, что левацкие взгляды отнюдь не помеха для того, чтобы в полной мере насладиться комфортом, полагающимся пассажирам первого класса. Естественно, словно занимались этим всю жизнь, они заказали на ужин лучшее вино, гусиную печенку, утку под апельсиновым соусом, шарлотку... В душе Алекс сомневался в словах Уорфилда. У всех леваков, с которыми встречался Алекс за пределами советского блока, напрочь отсутствовало чувство юмора. Йенсенам юмора было не занимать.

Юный Джеймс Фергюсон в одиночестве сидел впереди. Поначалу рядом с ним расположился Чарлз Уайтхолл, но как только самолет набрал высоту, он ушел в бар, обнаружил знакомого из Саванна-ля-Мэр и застрял там. На освободившееся место Фергюсон пристроил сумку с фотопринадлежностями. И сейчас он, меняя светофильтры, без устали снимал причудливые картины за бортом.

Маколиф и Элисон ненадолго присоединились к Уайтхоллу и его приятелю в баре. Белый знакомый Уайтхолла пил не переставая. Он был наследником большого состояния, сколоченного в стародавние времена на юго-западе Ямайки. Алекс никак не мог понять, что заставляло Уайтхолла тратить на него свое время; было жалко смотреть, как он с присущей ему элегантностью отвечает на пьяные, неумные и несмешные сентенции своего собеседника.

После второй рюмки Элисон слегка коснулась его руки, намекая, что пора вернуться на свои места. Она вообще пила очень мало. Ему тоже было достаточно.

Элисон.

Последние дни в Лондоне у него было столько дед, что пообщаться с ней толком не удалось, хотя и очень хотелось. Организационных проблем оставалось выше головы — покупка и аренда оборудования, оформление паспортов, прививки против инфекционных заболеваний (к счастью, обошлось), открытие расчетных счетов в Монтего, Кингстоне и Очо-Риос, составление перечня всего, что могло бы понадобиться в долговременной экспедиции. «Данстон» держался в стороне, хотя помощь оказалась неоценимой. Чиновники компании четко информировали его о том, где и с кем встретиться, на какие кнопки нажать, чтобы запутанные бюрократические коридоры — как государственные, так и частные — не превратились в непроходимый лабиринт.

Один вечер он посвятил общей встрече. Отсутствовал лишь Сэм Такер, который собирался присоединиться к ним прямо в Кингстоне. Ужин "УСимпсона" прошел в полном согласии. В этой компании истинных профессионалов каждый знал цену себе и другим; были произнесены все полагающиеся комплименты. Рут Йенсен и Элисон, как и предполагал Алекс, с самого начала прониклись взаимной симпатией. Питер Йенсен взял под отеческое покровительство Фергюсона и охотно смеялся, отзываясь на его острые, подчас соленые шутки. Наибольшее признание снискал, разумеется, Чарлз Уайт-холл, который обладал изысканными, немного старомодными манерами и держал себя с большим достоинством подлинно академического ученого.

Все было бы просто отлично, если бы не Элисон.

После всех событий сумасшедшей ночи в «Сове» и на пустыре Алекс все-таки не отменил обед, который был назначен на следующий день. Его раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, он никак не мог смириться с тем, что Элисон скрывала характер занятий бывшего мужа; с другой — версия Холкрофта о том, что она могла быть подсадной уткой Уорфилда, казалась ему вздорной. Элисон очень высоко ценила свою независимость, не меньше, чем он сам. Согласиться же работать на Уорфилда означало утратить независимость, — это он знал по собственному опыту. Во всяком случае, так хорошо скрывать это ей не под силу.

Он неоднократно пытался вызвать ее на разговор о бывшем муже, но она со своим мягким юмором не менее настойчиво уходила от темы, отделываясь стандартными клише типа «не сыпь мне соль на рану». Она явно не хотела обсуждать с ним личность Дэвида Бута.

К делу это отношения не имело.

— Леди и джентльмены! — раздался в динамиках уверенный, властный голос. — Говорит капитан Томас. Наш самолет приближается к северо-восточному побережью Ямайки. Через несколько минут мы достигнем Порт-Антонио и начнем снижение для захода на посадку в аэропорту Палисадос, Порт-Роял. Прошу всех пассажиров занять свои места. В районе Голубых гор возможна небольшая болтанка. Расчетное время прибытия — двадцать часов двадцать минут по времени Ямайки. Температура в аэропорту семьдесят восемь градусов[11], ясно, видимость хорошая...

Слушая командира корабля, Маколиф подумал о Холкрофте. Ему показалось, что голоса агента и капитана Томаса очень похожи между собой.

Холкрофт.

Алекс расстался с ним, как тот выразился, ненадолго. И немного поскандалил при этом. Когда Холкрофт в очередной раз заявил, что Алекс должен беспрекословно выполнять все указания, Маколиф высказался в том духе, что «Данстон лимитед» как-никак собирается заплатить ему кругленькую сумму в размере шестисот шестидесяти шести тысяч долларов, и он намерен ее заполучить несмотря ни на что.

Холкрофт просто взорвался. Что толку покойнику даже от миллиона? Алексу следовало бы еще самому приплатить за все меры предосторожности и охрану, которую ему обеспечивали. Но в конце концов, взвесив все «за» и «против», Холкрофт признал необходимость дополнительной стимуляции сотрудничества. Гарантия сохранения жизни была в этом смысле слишком абстрактной категорией: ее нельзя было «пощупать».

Рано утром новый коридорный отеля «Савой», в котором Алекс узнал человека в коричневой куртке с Хай-Холборн, принес ему текст соглашения. Там было сказано, что если в результате выполнения заданий, связанных с условиями настоящего соглашения, он, Маколиф, потеряет вознаграждение, полагающееся ему по другим соглашениям, то ему причитается возмещение убытков в сумме шестисот шестидесяти тысяч долларов США.

Если он останется жив, — а он очень на это надеялся, — потери могут составить всего шесть тысяч.

С этим он готов примириться. Алекс подписал бумагу и отправил ее в Нью-Йорк.

Холкрофт.

Алекс пытался его оправдать; но чем можно было оправдать этот жуткий страх в голосе его жены? Ему хотелось понять, каков Холкрофт вне службы, в частнойжизни, но было ясно, что ни на один вопрос подобного рода ответа он никогда не получит. В этом был весь Холкрофт. Впрочем, наверное, как и все остальные, занимающиеся тем же, что и Холкрофт. Мужчины в тени; и их жены в вечных тисках страха.