Дарю тебе сердце - Нэн Райан

«Моя Дайана» разрезала носом темную воду, а ее капитан Доусон Харп Блейкли стоял на палубе понурив голову. Тело его сотрясалось, но не от холода. Он плакал.

Глава 7

В это время в особняке Сан-Суси Луи Борегар мерил шагами библиотеку. Перевалило за полночь, а Кэтлин еще не вернулась. Неужели Доусон пересказал Кэтлин их разговор? Маловероятно, он ведь понимает, что абсолютно все, что было сказано, говорилось всерьез.

«Может, Доусон Блейкли уговорил ее бежать с ним? Если так, я их из-под земли достану, – думал Луи. – Но нет, этого не может быть. Вероятно, она его не застала. Но в таком случае где она пропадает столько времени?»

Луи налил себе щедрую порцию бурбона и остановился у камина. Осушив стакан, он задумчиво уставился в огонь, думая о том, что, если Кэтлин все узнает, она его возненавидит.

Луи покачал головой и сказал вслух:

– Я сделал это ради Кэтлин, потому что я ее люблю и желаю ей добра.

Он уже не раз пожалел, что отпустил дочь из дома. Но ее было невозможно остановить. Луи хотел, чтобы Доусон сам сказал, что не любит ее. Тогда вся ненависть достанется Блейкли. Луи почти не сомневался, что его план сработал. Но где же Кэтлин?

Стук копыт за окном вывел его из задумчивости. Луи бросился к двери и, распахнув ее, увидел, что Кэтлин медленно бредет к дому. Не замечая холода, Луи выбежал навстречу, и она разрыдалась у него в руках.

– Девочка моя, не плачь.

– Ты был прав, папа, – сказала Кэтлин, всхлипывая, – Доусон меня не любит и никогда не любил. Он сказал, что я ему не нужна.

– Мерзавец! Я готов убить его своими руками! В жизни не встречал такого бесчестного типа! Бедное дитя! Пойдем в дом, девочка, ты замерзла, тебе нужно посидеть у огня.

Луи проводил рыдающую дочь в гостиную и помог ей снять накидку.

– Мне ужасно жаль, что так получилось. Мне казалось, что Доусон Блейкли в тебя влюблен. Выходит, он морочил голову и нам, и тебе. Дорогая, расскажи, что случилось, что он тебе сказал?

– Ничего не случилось. Он уехал, вот и все. Я прошу никогда больше не произносить при мне имя Доусона Блейкли. А сейчас я пойду спать. Спокойной ночи, папа.

Кэтлин вышла из комнаты и устало двинулась вверх по лестнице.

Как только она скрылась из виду, Луи вздохнул с облегчением. Его план сработал отлично. Теперь его драгоценная дочь в безопасности, Блейкли навсегда исчез из ее жизни. Правда, один вопрос не давал Луи покоя. Почему Кэтлин отсутствовала так долго?

Глава 8

Кэтлин поднялась к себе, разделась и легла в постель. Сейчас ей хотелось только одного: уснуть и никогда не просыпаться. Доусон ее не любит, он оказался жестоким и бесчестным человеком. Как она вообще могла полюбить такого?

– Доусон Блейкли, я тебя презираю! Я буду презирать тебя до самой смерти! – сказала Кэтлин в темноту.

Она повторила это вслух несколько раз, но почему-то от этого оказалось мало толку. Перед глазами все время стояло лицо любимого. Она снова и снова вспоминала его гибкое смуглое тело, как они вместе содрогались в любовном экстазе, создавшем между ними новую связь, которую, казалось, уже не разорвать.

– Я тебя ненавижу!

Кэтлин уткнулась лицом в подушку и снова разрыдалась. Она ненавидела Доусона, но одновременно ее терзала такая тоска по нему, о существовании которой она до сегодняшней ночи даже не подозревала.

Ханна лежала без сна в своей маленькой комнатке. Она слышала, как вернулась Кэтлин, ложь, которую ей сказал отец. Может, пойти к девочке, рассказать, что она подслушала? Но тогда хозяин ее убьет. Нет, решила Ханна, лучше промолчать. Доусон Блейкли покинул Натчез, пройдет совсем немного времени, и Кэтлин его забудет.

Сомнения еще долго мучили негритянку, и ей удалось заснуть только под утро. Ей снилось, что Кэтлин превратилась в седую иссохшую старуху. Грозя скрюченным пальцем, она кричала на Ханну: «Это ты во всем виновата! Ты искалечила мне жизнь! Ты знала, что я никогда не забуду Доусона, но не помогла мне! Я тебя ненавижу!»

Ханна проснулась на рассвете с таким чувством, будто и не ложилась вовсе. Сон не принес ей отдыха, и у нее возникло предчувствие, что отныне ей никогда не знать покоя.

За завтраком Абигайль сказала мужу:

– Меня очень беспокоит Кэтлин. Вот уже три недели, как этот человек уехал, а ей все не становится лучше. Боюсь, сердце ее разбито. Что же нам делать? Может, стоит пригласить врача?

– Я тоже об этом думал, но что мы ему скажем? Что наша дочь умирает от любви к какому-то никчемному прощелыге? Нет, врач тут не поможет. Придется подождать, пока она придет в себя. Вы же знаете нашу Кэтлин, ее ничто не занимает надолго.

– Ханна, убери поднос! – Кэтлин недовольно посмотрела на няньку. – Я же тебе сказала, что у меня нет аппетита!

– Мисс Кэтлин, золотко, вам надо поесть, вы неважно выглядите. Ну скушайте хоть немножко, – уговаривала Ханна, искренне волнуясь за свою питомицу, которая только и делала, что целыми днями смотрела в огонь.

– Зачем мне есть? Какая разница, хорошо я выгляжу или плохо? Мне все равно.

– Кэтлин Борегар, вы не можете так говорить! Вам никогда не было все равно, как вы выглядите, так что давайте-ка я расчешу вам волосы, наденьте красивое платье и спуститесь вниз.

– Я не собираюсь есть и, уж конечно, не спущусь вниз! Почему до тебя никак не дойдет, что я хочу, чтобы меня оставили в покое? Я прошу только об одном: чтобы ты и все остальные перестали ко мне приставать. Неужели я хочу слишком многого?

У Ханны выступили слезы на глазах. Она отвернулась не в силах видеть свою любимицу в таком состоянии, вытерла глаза краем фартука и с удрученным видом вышла из комнаты. Поднос остался нетронутым. Так продолжалось не первый день, и никто не мог повлиять на Кэтлин. С каждым днем Луи и Абигайль все больше тревожило состояние дочери. Абигайль так разволновалась, что сама на несколько дней слегла. Луи мысленно спрашивал себя, не совершил ли он роковую ошибку, избавившись от Доусона. Время от времени он поднимался в комнату дочери, но всякий раз встречал только холодный, отчужденный взгляд и слышал просьбу оставить ее одну.

– Капитан Доусон, откройте!

– Уходи! – крикнул Доусон и швырнул в дверь пустой бутылкой. Сэм печально покачал головой. Доусон уже несколько дней не показывался из каюты, а когда Сэм спросил, куда следует взять курс, рявкнул, что ему плевать.

Доусон сидел за письменным столом. Несколько дней он не брился, не переодевался, почти ничего не ел. Единственное, что ему было нужно, это спиртное. Когда у него кончалось виски, он орал во всю глотку:

– Сэм, у меня кончилось виски! Тащи сюда бутылку!