Беззвучный бьёт - Сергей Георгиевич Козлов

Если работу следствия с арестованным И. Митиным можно было считать успешной, то с некоторыми другими членами террористической группы все было не так просто.

Было ясно, что ни Рабинович, ни тем более Орелкин, как уже говорилось, не имели никакого отношения к созданию листовки, хотя наверняка все, что там написано, было им близко. Они смутно представляли, чем в свободное от службы время занимался их коллега Митин. Рабинович только с немногих слов Митина знал, что тот занимается каким-то специальным стрелковым оружием, видел книгу Митина, которую Иван приносил в наркомат для отправки секретной почтой в штаб вооружений РККА, но не более.

Рабинович и Орелкин оказались людьми совершенно иного типа, и следствию не удалось; выудить из них показаний ни против себя, ни против других «членов организации». Давид Рабинович держалсд/спокойно, уверенно, твердо. Понимая, что против него нет никаких улик, он отвергал все показания Ивана Митина. На очных ставках вел себя спокойно, отвечал лаконично, не давая следствию зацепиться за неосторожно оброненное слово.

Петр Орелкин и в повседневной жизни был весьма своеобразным человеком. Он не участвовал ни в каких общественных и партийных делах, но иногда мог ввернуть острый политический анекдот, сожалел, что имеет высшее образование, и мечтал быть рабочим-золотарем, категорически отказывался от продвижения по службе. Насмешливый и дурашливый, он превращал очные ставки в карикатуру, доводя следователя до бешенства.

Будучи осведомителем ОГПУ (видимо по принципу «лишь бы отстали») он «вовремя» не сообщил о занятиях Ивана Митина, так как «не придал этому значения».

Что касается брата, то вовлечь Василия в созданную летом 1933 года контрреволюционную террористическую фашистскую организацию, по признанию самого И. Митина, не получилось по причине отсутствия брата в Москве. Из длительной командировки Василий вернулся лишь в декабре 1933 года, уже после ареста Ивана. Тем не менее следствие считало, что Василий и Маргарита Митины подлежали аресту, так как были в курсе контрреволюционных целей И.Г. Митина.

На допросах Василий не остается в долгу перед старшим братом (а возможно, он делал это по просьбе Ивана, который решил взять всю вину на себя и тем самым спасти близкого человека). На словах В. Митин раскаивается в совершенном преступлении, сваливая все на Ивана: «Становятся страшными моя близорукость и тот путь, на котором я находился. В этом, безусловно, виноваты мое воспитание и те политические взгляды, которые мне привились благодаря влиянию брата».

Само собой разумеется, что сестра Маргарита участвовала в разговорах братьев, часто соглашалась с ними, особенно когда речь заходила о большевистской диктатуре, мнимой свободе слова, тяжелой жизни, о том, что народом управляют больше евреи и армяне, о насилии над крестьянством и принудительном создании колхозов. Да мало ли о чем могли говорить люди в семейном кругу! В ее присутствии братья свободно обсуждали и вопросы, касающиеся их работ по огнестрельному оружию.

Что же могла рассказать немолодая, не очень счастливая женщина о коварных планах Ивана? Тут ей на помощь приходят следователи ОГПУ: «Использовать оружие “беззвучной” стрельбы в борьбе с Советской властью брат Иван мыслил следующим образом: пробраться за границу, запродать там свое изобретение, наладить там массовое изготовление и нелегально наладить его отправку в СССР. На случай каких-либо осложнений в стране и войны с Советской Россией этим оружием можно будет внести опустошение в тылу и в армии». Всего-то, пара пустяков!

Таким образом, фашистская контрреволюционная террористическая организация под грозным названием «Центральный штаб действий» выглядела довольно комично, если бы не трагические последствия для ее «членов».

Однако все эти несуразицы для следователя Транспортного отдела ОГПУ Бененсона — не проблема: «Все члены группы достаточно изобличаются»...

И вот 28 февраля 1934 года Коллегией ОГПУ СССР И.Г. Митин приговаривается по ст. 58-8 УК к высшей мере наказания с заменой на 10 лет исправительно-трудовых лагерей. Остальные участники группы получили меньшие сроки.

17

Во время проведения следствия все обвиняемые по делу содержались под стражей в Тюремном отделе ОГПУ, в изоляторе Особого назначения (Бутырском изоляторе). В апреле 1934 года Иван и Василий Митины под усиленным конвоем направляются в г. Свободный (не лишены были

черного юмора наши предку!) для заключения в БАМЛАГ

_ _ _ *

ОГПУ. Немного позже туда же были направлены и другие участники группы — Рабинович и Маргарита Митина. Петр Орелкин был этапирован в г. Мариинск, СИБЛАГ ОГПУ. Хотя через некоторое время братья Митины и Орелкин окажутся вместе в Соловецком лагере.

Наказание И. Митин отбывал сначала на строительстве БАМа. Первое время он работает на основных работах. Потом как специалист назначается в проектно-сметное бюро техником, а затем инженером. На ударной стройке вторых

путей БАМа Иван показывает себя с положительной стороны и даже получает благодарность в приказе начальника 9-го отделения БАМЛАГА.

Тяжелый труд, недоедание, антисанитария делали свое дело. Тюрьмы и лагеря — не дома отдыха, и к тому времени Иван уже приобрел туберкулез легких, от скудного питания страдал малокровием и совсем отощал.

В том же году заключенный И.Г. Митин был переведен в Соловецкий лагерь, который официально именовался Беломоро-Балтийским комбинатом ОГПУ.

Там, немного придя в себя, Иван начинает борьбу за свой «беззвучный». В ноябре 1934 года из Соловков он пишет письмо в Центральный Исполнительный Комитет СССР, где описывает, какой огромный многолетний труд его и его брата может пропасть для страны: «Читая в газетах о том, что в Японии вводится в армии “беззвучный” пулемет, а во Франции производятся специальные военные маневры “беззвучных” стрелков, становится невыносимо больно осознавать всю нелепость моего корыстолюбия, повлекшего за собой консервацию изобретения