Ключ - Патриция Вентворт

— Не верю. Будь это так, дела бы шли куда лучше. Если хочешь знать, сейчас развелось слишком много праздной болтовни.

Гарт попытался вернуть беседу к Мэри Энн.

— Вы говорите, что ваша сестра видится с многими посетителями. Полагаю, она знала мистера Харша?

— Едва ли это можно назвать знакомством, — фыркнула мисс Донкастер. — Мистер Харш был поглощен экспериментами. Я всегда говорила, что он когда-нибудь взорвется.

Гарт позволил себе нотку злорадства.

— Но ведь он не взорвался, верно?

Мисс Донкастер смотрела на него с нескрываемым неодобрением. У нее были рыжеватые глаза хорька, длинный острый нос и самые тонкие губы, какие только Гарту приходилось видеть. Тот факт, что она никогда не открывала рот достаточно широко, чтобы продемонстрировать зубы, породил легенду, которая так пугала его в детстве. Говорили, будто у Люси Эллен зубы настоящего хорька и что если она поймает кого-нибудь в темноте, может случиться всякое.

— Не вижу особой разницы между взрывом и пистолетным выстрелом, — ехидно отозвалась она.

Гарт еще раз попробовал выяснить, могла ли мисс Мэри Энн слушать телефонный разговор по общей линии в половине седьмого во вторник и посещал ли ее кто-нибудь в тот вечер, но потерпел неудачу. Казалось, мисс Донкастер относится к нему еще более неодобрительно, чем когда он был подростком. Он оставил попытки и так как не мог сразу прекратить разговор, обнаружил, что это неодобрение распространяется на всех жителей Борна. Единственным, для кого у мисс Люси Эллен нашлось доброе слово, был мистер Эвертон, которого она считала добродушным, но тут же заметила, что грань между добродушием и глупостью весьма тонкая.

— Если бы мужчины знали, как нелепо они выглядят, позволяя молодым женщинам обводить их вокруг пальца, они бы не выставляли себя на посмешище хотя бы в обществе. — Замечание сопровождалось презрительным фырка льем. — Думаю, ты нашел Софи сильно постаревшем, — добавила мисс Донкастер.

Гарт удивился вспыхнувшему в нем гневу. Казалось, он вернулся в прошлое, когда был испуганным маленьким мальчиком, смотревшим на тетю Софи как на самую надежную опору и защиту.

— Мне не кажется, что она изменилась хоть сколько-нибудь, — вежливо заметил он.

Длинный нос брезгливо сморщился.

— Значит, ты не слишком наблюдателен. Софи превратилась в развалину.

После этого мисс Донкастер переключилась на экстремистские взгляды пастора, некомпетентность доктора Эдуардза («То, что его собственная жена — полный инвалид, едва ли служит ему хорошей рекомендацией»), деградацию манер и морали молодых, примером которой являлась миссис Моттрам, и общее неудовлетворительное состояние всех и вся. Гарт снова услышал о трех близнецах («Крайне непредусмотрительно») и о непозволительном поведении молодого Подлингтона, который женился на Люси Пинкотт и получил воинскую медаль. Прибыв в отпуск, он встретил мисс Люси Эллен на кладбище и фамильярно приветствовал ее: «Привет, мисс Донкастер, как поживаете?», А Люси Пинкотт повисла на его руке и пялилась на медаль, как будто видела ее впервые в жизни.

— А теперь он получил офицерское звание! Куда только катится мир!

Мисс Софи спасла племяннику жизнь, окликнув его, чтобы представить доктору Эдуардзу. Краем глаза он видел, как Дженис передала печенье мисс Донкастер и оказалась припертой к стенке.

После чаепития Гарт проводил Дженис домой.

— Совсем забыл, что это за мегера, — сказал он. — Как ты думаешь, что она говорит о нас?

Дженис получила предупреждение не верить в серьезные намерения праздных молодых людей, которые помышляют только о развлечениях.

— Я — глупая деревенская девчонка, — слегка покраснев, ответила она, — А ты — веселый обманщик.

Что-то в ее голосе подзадорило Гарта.

— Неужели она так и сказала? — засмеялся он.

— Слово в слово.

— Ей самое место в музее!

К его удивлению, Дженис рассердилась.

— Тогда я хочу, чтобы ее там заперли! — Она топнула ногой и повернулась к нему. — Тебе хорошо смеяться — ты здесь не живешь. — Прежде чем Гарт успел что-нибудь сказать, Дженис добавила: — Ты что-то выяснил насчет вторника? Вы так долго разговаривали.

— Ты имеешь в виду, что она со мной разговаривала. Нет, я ничего не выяснил. А ты?

На лице Дженис отразилось сомнение.

— Мне не хотелось задавать много вопросов, так как они могли совпасть с твоими. Мисс Донкастер заподозрила бы, что мы что-то вынюхиваем, и стала бы распространяться об этом по всему Борну. Но я узнала, что во вторник вечером к ним приходил только один человек.

— Кто же это был?

— Буш.

— Фредерик Буш?

Дженис кивнула.

— Он пришел взять с чердака какие-то полки и поставить их в гостиной — ты ведь знаешь, что он всегда берется за такую работу. Мисс Мэри Энн хотела, чтобы ее чайный сервиз из споудского фарфора[13] стоял бы там, где она могла его видеть, А не в посудном шкафу в столовой. Мисс Донкастер рассказала мне об этом, так как она очень сердита на всех Пинкоттов из-за Эрнеста Подлингтона. А так как миссис Буш — урожденная Пинкотт, то ее муж, разумеется, ничего не может сделать как надо. Она сказала, что он возился с полками вдвое дольше, чем требовалось, и закончил только в половине восьмого, из-за чего возникли неудобства с ужином. А мисс Мэри Энн слишком много говорила, что с ее стороны было необдуманным и эгоистичным, так как она отлично знала, что после этого будет плохо спать ночью, А в таких случаях Люси Эллен тоже спит плохо. Короче говоря, во всем виноват Буш.

— Что за вздор! — буркнул Гарт.

Глава 14

Гарт медленно шел назад. Добравшись до деревни, он воспользовался коротким путем через Церковный проход к саду пасторского дома. Кто-то успел убрать осколки. Когда Гарт задумался, кто это сделал, из калитки Медоукрофта боком, точно краб, вышел Сирил Бонд.

— По-моему, я неплохо поработал. Ведь я скаут, поэтому собрал осколки, чтобы никто не порезался, и выбросил их в канаву. Думаю, это хороший поступок.

Гарт засмеялся. Мальчик выглядел на редкость бесхитростным.

— Я тоже так думаю.

Сирил подошел ближе.

— Вы были на дознании?

Гарт кивнул.

— Ну и что они там решили? — У него был слегка гнусавый выговор, характерный для жителей Степни[14].

— Что это было самоубийство.

— Почему?

— Потому что его нашли в церкви за запертой дверью и с ключом в кармане.

Сирил презрительно усмехнулся.

— Думаю, был еще один ключ, мистер.

— Даже целых три. Один у пастора, другой у сторожа — мистера Буша, А третий брала мисс Браун, которая играет на органе.

— Эти люди на дознании никому не верят, — фыркнул Сирил. — Я мог бы рассказать им кое-что, но разве они мне поверили бы? Конечно нет! Я ведь не священник, не сторож и не мисс Браун.

Гарт прислонился к стене, сунув руки в карманы и глядя на раскрасневшиеся щеки и блестящие глаза подростка.

— И что ты мог бы им рассказать?

— Кое-что о ключе.

— Быть не может!

— Я говорю правду! Скауты никогда не врут! Иногда вранье идет на пользу, но потом люди перестают тебе верить. Понимаете?

Гарт все отлично понимал.

— Ну так что же тебе известно о ключе?

Паренек переминался с ноги на ногу.

— Не знаю, стоит ли говорить.

— Если ты действительно что-то знаешь, то, безусловно стоит.

Сирил задумался. Он явно весело провел полтора часа после времени чая, перепачкав в грязи лицо, руки и колени. Несмотря на это, вид у него был серьезный.

— Если я расскажу, то уже не смогу взять свои слова обратно?

— Нет.

— А если из-за этого у кого-то будут неприятности и дело дойдет до суда, мне придется повторить все перед судьей?

— Да.

— И моя фотография появится в газетах? Здорово! Будет о чем написать домой! — Его лицо просияло от радостного предчувствия, но тут же омрачилось вновь. — Как бы мне самому не угодить в передрягу.

— Почему?

Сирил приблизился еще на шесть дюймов.

— Считается, что я должен быть дома в полвосьмого, поужинать, умыться и лечь спать в восемь. — Он подчеркнул слово «считается».

— Но ты не всегда так делаешь, верно?

— Я всегда умываюсь и иду в свою комнату…

— Но не всегда ложишься в кровать?

Сирил смущенно шаркнул ногой. Гарт снова засмеялся.

— Понятно. Значит, в прошлый вторник ты не лег спать в восемь?

В ответ он получил виноватый взгляд, который сменился чем-то похожим на подмигивание.

— Что же ты сделал? — допытывался Гарт.

Сирил пнул стену, рискуя повредить носок ботинка.

— Думаю, я попаду в передрягу, — повторил он.

— Возможно. Тем не менее тебе лучше все рассказать. Так что же ты сделал?

— Я вылез из окна.

— Каким образом?

Сирил сразу оживился.

— Видите окно в той стене дома? Это моя комната. Если перелезть через подоконник и повиснуть на руках, оттуда легко спрыгнуть на выступ крыши над библиотекой. Над ним нависает большая ветка, за которую можно уцепиться, проползти до ствола и слезть вниз. Я часто так делал, и меня ни разу не поймали.