Семь Нагибов на версту часть 3 - Тимур Машуков

имени я ему так и не выдумал. А что? Фантазии моей в тот миг, когда материализовался предо мною громадный и пушистый белый полярный убивец, протянул ко мне свою лапу когтистую и благословил дыханием своим ароматным, хватило лишь на Рогатого Медведя. Потому что он был медведем… с рогами!

В общем, с духом моим, да копьем моим — где-то на нём до сих пор инвентарный номер выбит. Вы же знаете? В мире много копий, но это — моё — вступили мы в бой… В бой разумов, конечно. Чудесная грязь, да медведь боевой помогли натравить на вражий взвод бандитов каких-то. Я посчитал, что уже послужил достаточно стране своей, да решил стать искателем приключений. Я так был рад встретиться с братом после стольких лет разлуки! Но вдвоём идти к успеху, конечно, несолидно вовсе, а потому мы позволили этому туповатому гению тактики, Крутоморду, присоединиться к нам.

Он, конечно, может в своём алкогольном бреду твердить что угодно, но мы-то с братом знаем, что без нас бы он даже шлем свой рогатый не получил бы. Правда, потом брат вдруг пропал. И друг мой тоже…

Но об этом я напишу в следующей главе своих мемуаров. Пора готовить новое рагу из гоблинских глаз, пойти покачать люльку с детёнышем Нидры и того тифлинга, чьё имя у меня постоянно из головы вылетает. Да и гоблиншу-рабыню пора посадить на колени. А может быть, стоит взять гномиху? Что? Почему доблестный ветеран сражений духовных, да исцеления ран физических не может позволить себе на склоне лет завести себе гарем? Кажется, криворукий художник закончил мой портрет! Ну, конечно! Художник от слова «худо»! Этот безглазый гоблин даже не сумел отличить моего Рогатого Медведя от волка. Пойду, скормлю ему его глаза!

Куда побежал, мелочь неразумная? А ну стой, поганец, хуже будет!!! Я тебя…

И тут глаза перекрыло что-то черное, могучее. Врезалось оно в меня так, что свет померк. Лежу на земле, в ушах будто травы натолкали, и размышляю, помер старый Вольха или еще нет. Чую, трогает меня кто-то. Я глаз-то чуть приоткрыл — человек стоит, пялится так удивленно. И злобно так, будто я ему денег должен. Прикинул в памяти всех, кому должен и кого еще не убил — нет, такого точно не припомню. Однако ж надо вставать и бежать, потому как чует мое бычье сердце, не к добру эта встреча. Вот так же оно билось, когда мы в последний поход в проклятые земли собирались. Никто тогда не вернулся оттуда, только я и вся добыча отряда.

Сожрали всех звери лютые — ага, копье мое схватили и сначала всех покололи, а потом съели. А я в кустах схоронился, потому и выжил. Ну и побежал потом так быстро, будто за мной стража гналась. Так вот сейчас я такое чувство испытываю, что надо бежать.

Вскочил и только собрался ударить по копытам, как замер, не в силах двинуться. А этот стоит, глазами сверкает. А за спиной у него две бабы. Хорошенькие. Я бы таких на коленях покатал. Стоят, смотрят так, как на кусок мяса, что собрались разделывать. Вот так же на меня смотрел командир отряда, когда мы застряли в пустыне и две недели шли без еды.

— С нами поедешь, говядина сушенная, — бросил он и пошел в машину.

Говядина… ну точно сожрет! И машина у него странная, орочья. Я таких и не видел никогда. Очень дорогая. Значит, деньги есть, но тогда зачем ему я? Опять напряг память — нет, не помню такого. Правда, он в компании орчанки — может, она его водитель? Тогда надо опасаться вдвойне — орки жрут все, что шевелится, а что не шевелится, шевелят и жрут. Ох, беда-то какая!

Но делать нечего. С тоской глянул на свой дом, пустил слезу — не катать мне больше на мумуторе гоблинш, не выдавливать глаза эльфийкам, не крутить хвосты суккубам. Ждет меня костер и смерть в желудке. И главное, что не пожалуешься никому и о помощи не попросишь — вон, как все шарахаются от него. Видать, важная шишка. Мне всегда говорили, что выскокое искусство до добра не доведет и вот теперь на свой шкуре убедился, что это правда. Но никому уже об этом не рассказать.

Дойдя до машины, я заглянул внутрь — просторно… И тут же тычок под зад отправил меня в салон. Больно ударившись об дверь рогами, я испуганно сжался, боясь, что повредил обшивку — но нет. Даже обидно стало. Помню, лет пять назад я на спор камень рогами расколол, а этой ничего. Умеют все-таки зеленокожие строить и собирать. Не как тролли, конечно, но тоже хорошо.

А следом и его самки залезли. Ну, а он впереди сел, на меня даже не посмотрев. Ох, и грозен, ох, и страшен!

Меня от страха так приперло, что едва не обоссался. Но сдержался. Иначе, чую, за испорченную машину меня бы прям тут разделывать начали. Но раз сразу не убили, может, еще поживу немного. Вот только не пойму, зачем мы вверх едем? Он что, в срединный город собрался? Совсем ополоумел? Кто его туда пустит, спрашивается?

Кстати, кто он такой вообще? Глаза слепые, герб не разглядел его. Аристократ, небось. Только они такие наглые, да в себе уверенные. Ну и маг — это я сразу понял. У меня при их виде сразу копыто ныть начинает, в которое я еще по молодости загнал земляной шип, когда мы магов били. С тех пор оно у меня безотказно работает. И чем сильней ноет, тем сильней маг. А на этого прям выворачивает, так, что хочется заскулить от боли. Это кто ж такой он? Неужто архимаг под молодой личиной путешествовать изволит?

Возможно. А эти бабы его — сразу видно, сущие звери. Да и вообще, странная это компания. Орка и эльфийка — они ж друг друга по определению ненавидеть должны. Обе расы уже тысячи лет выясняют, кто сильней любит и ухаживает за лесом. Причем это не мешает им его вырубать для своих нужд. Однако кто левый сунется — сразу или стрелу в глаз, или топор в задницу получит. Ну, и меж собой грызутся, как имперские волкодавы. А эти смотри как — сидят мирно и даже разговаривают друг с другом.

Наверное, их этот маг так запугал, что приходится мириться. Если так, то он реально страшен. Орки, они потому и слывут бесстрашными, потому как не умеют бояться.