Лермонтов и Москва. Над Москвой великой, златоглавою - Георгий Блюмин

Вспомним, как герой «Княжны Мери» Печорин проводит ночь, предшествующую поединку. Память о Шотландии для Лермонтова неотступна. Нижеследующий отрывок взят в «Герое нашего времени» из дневника Печорина: «Я помню, что в продолжение ночи, предшествовавшей поединку, я не спал ни минуты. Писать я не мог долго: тайное беспокойство мною овладело. С час я ходил по комнате; потом сел и открыл роман Вальтера Скотта, лежавший у меня на столе: то были «Шотландские пуритане»; я читал сначала с усилием, потом забылся, увлеченный волшебным вымыслом… Неужели шотландскому барду на том свете не платят за каждую отрадную минуту, которую дарит его книга?..» Кстати, княжна Мери, и Лермонтов это подчеркивает, – московская княжна.

А вот еще благоуханный глоток лермонтовской прозы, и тоже из «Княжны Мери»: «Я не помню утра более голубого и свежего! Солнце едва выказалось из-за зеленых вершин, и слияние первой теплоты его лучей с умирающей прохладой ночи наводило на все чувства какое-то сладкое томление; в ущелье не проникал еще радостный луч молодого дня; он золотил только верхи утесов, висящих с обеих сторон над ними; густолиственные кусты, растущие в их глубоких трещинах, при малейшем дыхании ветра осыпали нас серебряным дождем. Я помню – в этот раз, больше чем когда-нибудь прежде, я любил природу. Как любопытно всматривался я в каждую росинку, трепещущую на широком листке виноградном и отражавшую миллионы радужных лучей! Как жадно взор мой старался проникнуть в дымную даль!..»

…Восемьсот лет тому назад, в октябре 1214 года, норвежский король по бурным волнам Северного моря привел свое войско в Шотландию. При селении Ларгс произошло сражение. Шотландцы тогда отступили, но их доблесть в бою воспел Томас Рифмач, сам бившийся в первых рядах шотландских дружин. Правитель Шотландии епископ Стюарт вручил тогда храброму воину и славному поэту шкатулку с драгоценностями древних пиктов – прародителей шотландцев. Шкатулка эта известна в преданиях под именем «клад шотландских королей».

Ещё римляне называли пиктами народы северной Шотландии. Слово это может означать «расписанный» (татуированный). Пикты были докельтского происхождения и говорили не на кельтском языке. Ими населена была большая часть Англии до появления бриттов-кельтов. Пикты объединились с шотландскими кельтами при правлении Кеннета Макальпина в 844 году.

При передаче шкатулки с сокровищами древних пиктов епископ Стюарт произнес пророчество, записанное в старинной грамоте, отданной на сохранение Томасу Рифмачу: « Потомству Лермонта идти на восток, через четыре века и четыре народа, и клад сей оставить в христианской земле, где еще через четыре века вновь обретен будет»…

В октябре 1614 года только что избранный на царство семнадцатилетний государь всея Руси Михаил Федорович Романов отправился из Москвы на богомолье в Саввино-Сторожевский монастырь, что близ города Звенигорода, в 50 верстах от Кремля. Князь Дмитрий Михайлович Пожарский выделил для царя отряд охраны под командованием лучшего своего офицера, на преданность которого можно было вполне полагаться. Это был шотландец по имени Георг Лермонт. В нескольких верстах от монастыря царь остановился на отдых в монастырских землях.

Здесь, на левом берегу Москвы-реки, раскинулось село Аксиньино. Самому государю отвели патриарший дом, а отряд Лермонта расположился на живописном берегу в походных шатрах. В архиве патриаршей кафедры сохранился акт, повествующий о долгих беседах русского царя с воиномшотландцем. По-видимому, царь был очарован умом и познаниями иноземца, ибо тогда же подписал один из первых своих указов о даровании Георгу Лермонту за верную службу части здешних земель. Усадьбой пожалованье не назовешь – Лермонт получил « у того Оксиньинского села за рекою Москвой полу-усадьбу с луги, и с пожнями, и с лесом».

Через пять лет, у того же села Аксиньино, Лермонт будет встречать возвращающегося из польского плена отца царя – патриарха Филарета. Сопоставив старинное предсказание, данное четыре века назад его предку Томасу Рифмачу, с сиюминутной действительностью, шотландец закопал шкатулку с драгоценностями пиктов под старым дубом на берегу Москвы-реки возле Аксиньина. В 1621 году русский военачальник Георг Лермонт будет пожалован поместьями в Галичском уезде Костромской губернии, а свое аксиньинское владение передаст Саввино-Сторожевскому монастырю. Прямые потомки Лермонта навсегда остались в России, передавая из поколения в поколение правдивый рассказ их прадеда о сокровище шотландских королей. Ведь Георг Лермонт действительно пришел в Россию ровно через четыре века (1214–1614) после своего предка Томаса Рифмача, пройдя на восток четыре страны (Францию, Германию, Польшу, Россию), и выполнил завет предка.

Рассказал ли прямой потомок Георга Лермонта в шестом колене, кстати носивший то же имя (Юрий адекватен Георгу), Юрий Петрович Лермонтов своему гениальному сыну всю эту историю? Вполне возможно, но трудно об этом судить: ведь Михаил Юрьевич был с самого раннего детства разлучен с отцом, и жизнь поэта оборвалась так рано.

Можно только констатировать тот удивительный факт, что М.Ю. Лермонтов родился в октябре 1814 года, то есть ровно через двести лет после того, как шотландец схоронил вблизи села Аксиньино свою шкатулку. Да еще то, что наш Лермонтов унаследовал выдающуюся воинскую доблесть и громадный поэтический дар от своих предков. Может быть, сам Лермонтов и есть то великое сокровище, которое было завещано веками России и Москве? А шкатулка с драгоценностями – это всего лишь прекрасное иносказание о поэте и его творениях как о великом вкладе в сокровищницу мировой культуры?

Джордж Гордон Байрон

Раннего Лермонтова чрезвычайно увлекала поэзия великого английского поэта лорда Байрона (1788–1824). И в этом своем увлечении он тоже очень близок к Пушкину. В 1829 году, чтобы читать Байрона в подлиннике, Лермонтов выучил английский язык. Байрон Джордж Гордон, шестой барон Байрон, стал символом романтизма и политического либерализма в Европе XIX века. Из его сочинений можно назвать поэмы «Паломничество Чайльд-Гарольда» (1812), «Шийонский узник» (1816), «Беппо» (1818), «Мазепа» (1819) и наиболее известную сатирическую поэму «Дон Жуан» (1819–1824). В 1816 году он покинул Англию и затем большую часть жизни провел в Италии. Лермонтов, возражая друзьям, напишет в стихах 1832 года:

Нет, я не Байрон, я другой,Еще неведомый избранник,Как он, гонимый миром странник,Но только с русскою душой.Я раньше начал, кончу ране,Мой ум немного совершит;В душе моей, как в океане,Надежд разбитых груз лежит.Кто может, океан угрюмый,Твои изведать тайны? КтоТолпе мои расскажет думы?Я – или Бог – или никто!

Интересная встреча случилась у меня в самолете, по пути из Эдинбурга в Париж. Моей соседкой оказалась уроженка Шотландии, преподавательница колледжа Джоанна Макинтайр. Я разговаривал с ней на полуанглийском, а она со мной – на по-лурусском, и в целом мы сносно понимали друг друга. Предки моей случайной спутницы когда-то переселились в Шотландию из Москвы, и русская речь не была ей совсем чужой. Общаясь подобным образом, я услышал из уст ее любопытный рассказ, может быть, не вполне точно отражающий действительность, но интересный упоминанием о Лермонтове.