Страсть - Лорен Кейт

В центре комнаты была кровать, где он отлеживался после ранения в шею недалеко от Пьяве Риверфранте. Это было глупым нападением; они буквально нарвались на нее. Но Даниил только попал на войну, да и Люсия была медсестрой, так что это было даже хорошо. Он потер место ранения. Он чувствовал боль как будто это случилось вчера.

Если бы Даниэль оставался поблизости достаточно долго, чтобы позволить ране зажить, то доктора были бы поражены отсутствием шрама. Сегодня, его шея была гладкой и безупречной, как будто в него никогда не стреляли.

За эти годы Даниэль был избит, разбит, сброшен с балконов, ранен в шею, живот и ногу, замученную на горячих углях, и протянут по дюжине городских улиц. Но близкое исследование каждого дюйма его кожи показало бы только два маленьких шрама: две прекрасных белых линии выше его лопаток, где разворачивались его крылья.

Все падшие ангелы приобретали эти шрамы, когда они взяли свои человеческие тела. В некотором смысле, шрамы были всем, что любой из них должен был показать сам.

Большинство других упивалось их неприкосновенностью от царапин. Ну, за исключением арианы, но у шрама на ее шее была другая история. Но Кэм и даже Роланд выбрали бы самые ужасные поединки с примерно любым на Земле. Конечно, они никогда не проигрывали смертным, но им, казалось, понравилось немного разрушаться на пути. Они знали, что через несколько дней, снова будут выглядеть безупречными.

Для Даниэля существование без шрамов было только одним из признаков, что его судьба была не в его руках. Ничто из того, что он когда-либо делал, не оставляло следов. Ощущение его собственной никчемности было особенно сокрушительно, когда это касалось Люси.

И вдруг он вспомнил, что видел ее здесь еще в 1918 году. Люси. И он вспомнил побег из госпиталя. (как-то так)

Это была та единственная вещь, которая могла оставить шрам на Даниэле — в его душе.

Он был смущен, видя ее тогда, он был смущен теперь. В то время, он думал, что не было никакого способа, которым смертная Люси смогла бы сделать это — чтобы перемещаться сквозь время, навещая ее прежнюю себя. Никаким путем она не должна быть живой вообще. Теперь, конечно, Даниэль знал, что что-то изменилось с жизнью Люси Прайс, но какой была она? Это началось с ее не заключения соглашения с Небесами, но там было более -

Почему он не мог понять это? Он знал правила и параметры проклятия, так же как он знал что-то, так-же, как мог ответ ускользать от него -

Люси. Она, должно быть сама, работала над своим собственным измененным прошлым. Реализация заставила его сердце порхать. Это, должно быть, произошло во время этого самого полета ее через Предвесника. Конечно, она, должно быть, переместила что-то, чтобы сделать все это возможным. Но когда? Где? Как? Даниэль не мог вмешаться ни в одно из этого.

Он должен был найти ее, так же, как он всегда обещал, что будет находить ее. Но он также должен был удостовериться, что ей удалось сделать независимо от того, что она должна была сделать, работая непосредственно над изменением ее прошлого она должна была работать так, чтобы Люсинда Прайс — его Люси — могла произойти.

Возможно, если бы он мог догнать ее, он смог бы помочь. Он смог бы направить ее к моменту, когда она изменила правила игры для всех них. Он только что скучал по ней в Москве, но он найдет ее в этой жизни. Он только должен был выяснить, почему она приземлилась здесь. Всегда была причина, что-то держалось внутри в глубоких сгибах ее памяти -

Ох…

Его крылья горели, и ему было стыдно. Эта жизнь в Италии была темной и уродливой смертью для нее. Одной из худших. Он никогда не прекращал бы обвинять себя в ужасном способе, которым она ушла из этой жизни.

Но это было спустя годы после того, где Даниэль стоял сегодня. Это было больницей, где они встретились в первый раз, когда Люсия была настолько молодой и прекрасной, невинной и дерзкой в том же самом дыхании. Здесь она полюбила его немедленно и полностью. Хотя она была слишком молода для Даниэля, чтобы показать, что он любил ее также, он никогда не препятствовал ее привязанности. Она имела обыкновение подсовывать руку в его, когда они прогуливались под апельсиновыми деревьями на Плацце делла Репубблике, но когда он сжимал ее руку, она краснела. Это всегда заставляло его смеяться, то, как она могла быть настолько смелой, и внезапно стать застенчивой. Она имела обыкновение говорить ему, что она хотела бы выйти замуж за него когда-нибудь.

— Ты вернулся!

Даниэль обернулся. Он не слышал как за ним открылась дверь. Люсия подпрыгнула когда увидела его. Она сияла, показывая совершенный ряд маленьких белых зубов. Ее красота заставила участить его дыхание.

Что она имела в виду, он вернулся? Ах, это было тогда, когда он скрылся от Люси, боясь убить ее случайно. Ему не разрешили ничего показать ей; она должна была обнаружить детали для себя сама. Если он даже намекнет открыто, она просто воспламенится. Если бы он остался, она, возможно, допросила его и возможно вырвала бы правду из него. … Он не смел.

Так что его прошлое я, сам убежал. Сейчас он должен быть в Болонье.

— Вы чувствуете себя в нормально? — Спросила Люсия, идя к нему. — Вы действительно должны прилечь. Ваша шея, — она протянулась, чтобы коснуться места, куда его ранили более чем девяносто лет назад. Ее глаза расширились, и она отняла руку. Она покачала головой. — Я думала… Я, могу, поклястся…

Она начала веять в лицо со пачкой файлов, которые она держала. Даниэль взял ее руку и принудил ее присесть на край кровати с ним. — Пожалуйста, — сказал он. — Вы можете сказать мне, была ли здесь девушка…

Девушка, как вы.

— Дория? — спросила Люсия. — Твоя… подруга? С довольно короткими волосами и смешными ботинками?

— Да. — выдохнул Даниэль. — Вы можете показать мне где она? Это очень срочно!

Люсия покачала головой. Она не могла перестать смотреть на его шею.

— Как давно я здесь? — спросил он.

— Вы приехали только вчера ночью. — сказала она. — Вы не помните?

— Раслывчато — солгал Даниэль. — Я, должно быть, получил по голове.

— Вы были очень тяжело ранены. — она кивнула. — Медсестра Фиеро не думала, что вы собираетесь сделать это до утра, когда приехали врачи.

— Нет. — вспомнил он. — Она этого не сделала.

— Но потом вы это сделали, и мы были так счастливы. Я думаю, Дория пробыла с вами всю ночь. Вы это помните?

— Зачем она это сделала? — резко спросил Даниэль, испугав этим Люсию.

Естественно Люси осталась с ним. Даниэль сделал бы тоже самое.

В стороне от него хныкала Люсия. Он расстроил ее сам, он должен был быть зол на себя. Он обнял ее плечо, чувствуя почти головокружение. Как легко это было влюбляться в нее в каждой ее жизни! Он заставил себя отстранится, чтобы сосредоточиться.