Исповедь русской американки - Валентина Попова-Блум

Я уже продала всё, что могла, чтобы расплатиться с долгами и съездить за границу.

Теперь надо было ВЫЖИВАТЬ!

Я поменяла работу, покинув созданную мной лабораторию полимеров.

Желая быть поближе к дому, устав от транспортных проблем, я нашла работу, до которой могла добраться НА ЛИФТЕ! Дело было так.

Между первым и вторым подъездами дома, где мы жили, была скрытая кустами какая-то дверь. Я не обращала на нее внимания, но однажды, приглядевшись, прочла вывеску и поняла: это моя Судьба распорядилась, избавив меня от необходимости мотаться на перекладных. Здесь находился Дом санитарного просвещения (ДСП) Минздрава Москвы по нашему району.

Я зашла внутрь, увидела двух нестарых мужчин, один из которых был врачом, а второй — главным врачом. Спросила о наличии ставки еще одного врача в этом богоугодном (ссыльном для убогих, старых, бестолковых и больных работников здравоохранения) заведении.

Мне решительно отказали, но я, впечатлившись местом расположения учреждения, рук не опустила.

Не поверите, клянусь, не помню как, но вроде через месяц я была там главным врачом.

Став главным врачом маленькой вспомогательной, но и контролирующей организации района, я столкнулась с формальными и неформальными вопросами.

Тамошний врач, Григорий Ефимович, работающий только для зарплаты, занимался несколько другими проблемами и с большим энтузиазмом. Он организовал на базе ДСП Клуб неформальных людей.

Там регулярно собирались необычные люди: экстрасенсы, новаторы (роды в воде, металлоискатели), космонавты, видевшие инопланетян, журналисты и другие неординарные личности.

Это было необычайно интересно и познавательно, но меня несколько удивлял и волновал не тот профиль, который предполагал Минздрав.

И вот меня вызывают телефонограммой в районный отдел КГБ и просят рассказать о деятельности этого врача и Клуба. Я изложила то, что успела уже узнать, и заверила, что ничего антисоветского в Клубе нет, а этот доктор — интересный и весьма умный, хоть и чудак.

Мне напомнили функции учреждения данного профиля и просили Клуб закрыть. Так мое собственное просвещение в сфере неопознанного и новаторского закончилось. А доктор-энтузиаст уныло вернулся к скучной рутине.

Забавный нюанс: у нас в помещении, как во всех учреждениях в то время, на стене висел красочный плакат с портретами членов Политбюро. И если по радио сообщали о кончине одного из них, наш Григорий Ефимович несся на работу в 6 утра и жирным красным фломастером зачеркивал члена крест-накрест.

Позже он сыграл весьма подленькую роль, и я с ним в жизни больше не пересекалась, но знаю, что журналист Генрих Боровик, телевизионный «вещала», вывез его в Америку.

Вскоре по указанию Бориса Ельцина, который в то время возглавлял Московский городской комитет Коммунистической партии Советского Союза, все просветительские организации, даже санитарные, должны были ринуться в общеобразовательные школы с антирелигиозной пропагандой. Я, будучи атеисткой, отказалась, обосновав отказ отсутствием нужного теологического образования.

Меня наказали, не пустив в туристическую поездку в ФРГ за мои же деньги. Не дали бумажное одобрение на поездку.

Самое удивительное, что пропагандист атеизма Ельцин, как только взошел на пост президента страны, немедленно пошел молиться в церковь в сопровождении жены, членов семьи и всей администрации.

Оказалось, что все члены Коммунистической партии были верующими. Все последующие народные лидеры тоже оказались глубоко религиозными…

Но тогда я всё же попала в школу с лекциями для старшеклассников, но по ЗОЖ — здоровому образу жизни.

Ситуация по Москве, да и по стране была нелегкой. Подростки имели тягу к выпивке и куреву. Ранняя половая жизнь и высокий статистический уровень подростковых суицидов тревожили.

Я вошла в этот молодой круг и выйти уже не смогла.

Родители, как правило, мало общались с детьми — их надо было прокормить и одеть. На большее не оставалось сил и времени. А с подростковыми проблемами было сложно тогда, так же как и с едой и одеждой!

Да и найти язык с ребятами, предоставленными самим себе, далеко не все умеют.

Когда я окунулась в эту среду, я поняла, как дремучи и одиноки подростки и как они беспомощны.

Если взрослый найдет выход из трудной ситуации с помощью подруги, друга, алкоголя, секса или просто переключением занятий: женщины — стиркой, готовкой, уборкой; мужчины — общением, пивом, работой и прочим, то подростки не имеют опыта выхода из стрессовых ситуаций, и им очень сложно выстоять, не сломавшись.

Эти подростковые трудности и определили мои приоритеты в работе. Я тогда не догадывалась, но это было началом пути к новому взлетному витку моей карьеры. Короткому!

Инициативная работа с подростками в районе набирала обороты, но Райздрав, Горздрав и Минздрав совсем не обрадовались новой ветке просвещения, начали волноваться и стали душить нас приказами вернуться в «прокрустово ложе».

Заставляли заниматься только по-старому: педикулезом, профилактикой кишечных инфекций, питанием в школах, надзором за поликлиниками и прочим — тем, что мы с новым составом сотрудников (психолог, нарколог и врачи-специалисты) считали архаикой.

В это время по центральному телевидению прошел Телемост Познер — Донахью (США). Там встала пожилая, плохо одетая женщина и, гордо выпятив огромную грудь, с интонационным напором выдала лозунг: «В СССР секса НЕТ!» Это ее заявление стало мемом на десятки лет.

И через некоторое время, катаясь на лыжах в Подмосковье, вдруг задумавшись, я остановилась средь чистого поля на подходе к лесу — светило солнце, сиял синевой нетронутый снег.

В памяти пронзительно всплыли разговоры с подростками, их серьезные, порой даже неразрешимые проблемы, беспомощность и полное отсутствие структуры профессиональной помощи в этом аспекте. Как женщина, мать и врач я возмутилась и приняла решение: надо менять ситуацию.

Придя на работу, написала (тогда от руки) текст на трех-четырех страницах, обосновывающий целесообразность срочно создать Центр помощи подросткам.

Моя секретарь-машинистка перепечатала мой вызов Минздраву, и я поехала в несколько организаций, имевших полномочия принять нужное и важное действенное решение. Как ни странно, я легко попадала на прием!