Правила бунта - Калли Харт

— Думаю, мы произвели хорошее впечатление, не так ли? — Он делает еще один глоток из бутылки, проглатывая еще больше прозрачной жидкости. Это скорее всего спиртное. Никто не стал бы так пить воду.

Дэшил рассматривает бутылку, прищурив один глаз, а затем протягивает ее мне, держа за горлышко.

Я непонимающе смотрю на него.

— Ты предлагаешь мне выпивку?

— Кто-то должен забрать ее у меня. Я больше не чувствую своего лица. Делай что хочешь, Карина Мендоса.

Сжимаю бутылку в руке, забирав ее у него, и испытываю искушение рассмеяться. Вместо этого я пью, и мерзкая жидкость, оказавшаяся чистой водкой, прожигает путь вниз по моему пищеводу, обжигая его. С таким прошлым, как у меня, девушка учится справляться с таким ожогом, не реагируя внешне. Дэш выдыхает «Хм», словно он впечатлен, кивая и забирая бутылку обратно.

Я прислоняюсь к машине сбоку, наблюдая за ним. Дэш кажется… странным. Не в духе. Сердитым. Может быть, все так, как он сказал. Может, он просто пьян.

— Ты серьезно не знал моего имени четыре дня назад? — спрашиваю я.

Без тени стыда или смущения тот сразу же отвечает «Нет», отчего мне хочется закричать.

— Вульф-Холл — достаточно большая школа. Я не собираюсь узнавать имена и лица всех студентов. У меня очень ограниченные интересы, и мой отец очень ясно дал понять, что они должен быть сосредоточены на моих заданиях. — Его слова так горьки, что кусаются.

— Как можно находиться рядом с одной и той же группой людей изо дня в день в течение многих лет и не знать, кто они такие? Только если специально. Намеренно блокировать всех. Это требует усилий.

Дэш поднимает ноги, согнув в коленях, подошвы кроссовок прижаты к капоту. Он упирается локтями в колени, медленно прокручивая бутылку водки в руках.

— Ну и что с того, если я это делаю? Какой смысл заводить связи с людьми, которые никак не повлияют на мою дальнейшую жизнь? По-моему, это пустая трата времени и энергии.

— Вау. Это... действительно удручает.

— Я склонен так воздействовать на людей, — соглашается Дэш. — Вот видишь. Если бы я подружился со всеми в Вульф-Холле, все студенты были бы несчастны. Так что я оказываю всем услугу, забывая о вас. Давай. — Он протягивает руку, наклоняясь ко мне, и мне требуется слишком много времени, чтобы понять, что тот делает.

Парень пытается помочь мне забраться на капот? Сесть там, наверху? С ним? Рядом с ним?

Черт возьми.

Я не могу пошевелиться.

Дэш наклоняет голову набок в жесте типа «да ладно». Он смеется в горлышко бутылки с водкой, прижимая стекло к губам.

— Знаешь, это незаразно. Меланхолия. Этот уровень глубокого несчастья проистекает из более чем десятилетнего давления, пренебрежения и интенсивного осуждения. Не передается при небольшом контакте с кожей.

— Я и не думала, что, взяв тебя за руку, превращусь в пессимиста.

Дэшил снова пожимает плечами — это его безразличный, отстраненный ответ на все. И его глупое пожатие плечами чертовски раздражает. Искра негодования, которую он зажег во мне еще в больнице, разгорается, как тлеющий уголек, раздувается и возвращается к жизни. Парень действительно думает, что так далек от всего этого. Он считает себя чужаком. Туристом, наблюдающим со стороны за всеми нами, пока мы проходим через все этапы получения образования, едим, спим, дышим, получаем хорошие и плохие оценки, скучаем по дому и разбиваем наши сердца. Джш думает, что выше всего этого, как будто ничего из этого не происходит с ним в одно и то же чертово время.

Нахмурившись, я кладу руки на капот «Чарджера» и ставлю ногу на шину автомобиля, используя ее, чтобы подтянуться. Следующее, что понимаю — я сижу так близко к Дэшилу Ловетту, что чувствую мягкое прикосновение тепла его тела там, где его рука соприкасается с моей. О, черт. Я просто забралась сюда, не задумываясь, и теперь моя рука рядом с его, и я ничего не могу с этим поделать, потому что мне некуда двигаться. У Дэша достаточно места. Справа от него примерно три фута пространства. Он мог бы подвинуться и оставить между нами некоторое пространство, чтобы мы были на удобном расстоянии друг от друга, но сделает ли тот это?

Черт его знает.

Парень невесело усмехается. Я знаю, о чем думает этот злобный ублюдок. Ты действовала импульсивно и попала в такое положение, дорогая. Теперь тебе придется иметь дело с последствиями. Черт возьми, даже его фальшивый голос в моей голове имеет очень раздражающий, чертовски сексуальный английский акцент.

Дэш дергает подбородком в мою сторону.

— Что это такое? Шарики?

Мне требуется секунда, чтобы понять, что он говорит о висячих серьгах, которые я выбрала перед выходом на вечеринку. Осторожно прикасаюсь к ним пальцами.

— Нет, какого черта! Это планеты — Меркурий, Венера, Земля, Марс, Юпитер, Сатурн, Уран, Нептун — драгоценные камни, выстроенные по всей длине золотой цепочки, представляют самые важные небесные тела нашей солнечной системы.

Дэш косится на них.

— Значит, Плутона нет?

— Плутон больше не планета.

Парень кривит губы.

— Спорно.

«Господи, заткнись к чертовой матери, Кэрри. О чем, черт возьми, ты говоришь?»

Дэш, кажется, не обиделся, что я показала себя космическим ботаником. Он снова предлагает мне водку, на этот раз поставив донышко бутылки на верхнюю часть моего бедра, которое также опасно близко к соприкосновению с его ногой. Затем поворачивает голову на сорок пять градусов и смотрит прямо на меня.

— Какое тебе дело, если мне нет дела до одноклассников? Ты ведешь себя так, будто мое безразличие — это какое-то личное оскорбление.

— Для меня это не имеет ни малейшего значения. Мне все равно. — Я делаю глоток из бутылки больше, чем намеревалась, и чуть не задыхаюсь от отвратительного привкуса алкоголя. Все же проглотив чудовищно большой глоток, я даю себе секунду, чтобы взять себя в руки. Когда заканчиваю убеждать свои глаза