Звезда заводской многотиражки 3 - Саша Фишер

Я покрутил в голове еще немного эту мысль, потом представил, как я мучительно снимаю стружку с окаменевшего на морозе бруска масла, как оно крошится и падает вместе с крошками на стол, на пол и на кровать. И махнул рукой. И так нормально. Разве что можно плеснуть в кофе ложечку коньяка. Феликс мне как раз презентовал одну бутылочку. Еще на новоселье. Как он там сказал? «В каждом уважающем себя доме должен быть хороший коньяк!»

Доев остатки яичницы, я посмотрел на часы. Половина десятого. Отлично. До двух часов у меня еще куча времени. До летной школы, рядом с которой живет Настя, добираться минут двадцать, в худшем случае полчаса.

Так что теперь можно…

Все еще было немного странно от информационной пустоты. Почти ко всему привык здесь, в Советском Союзе, кроме дозы информационного наркотика субботним утром. В будни все было проще. Я вставал, и, почти не просыпаясь, добирался до работы и включал селектор. И какой-никакой информационный поток в мои уши вливался. А в выходные взять ее было неоткуда. Я уперся взглядом в пустующую радиорозетку.

Вот что, надо бы дойти до блошиного рынка и обзавестись радиоприемником. Чтобы что-то там бормотал. Рассказывал про победы и достижения советского народа и про ужасные будни загнивающего запада. Потому что бежать за газетой перед завтраком мне было откровенно лень.

Настя жила в свечке, украшенной огромным мозаичным панно. «Смело идем к победе коммунизма!» — гласили буквы. На переднем плане парень с твердым подбородком и светлыми непослушными вихрами. Рубаха с закатанным рукавом, рука сжата в кулак. И девушка в косынке и красном, под цвет флагов, развевающемся платье. Парня будто с меня писали, конечно. Эта мозаика не сохранилась. В антисоветском угаре ее содрали с дома и налепили какую-то рекламу.

— Привет! — сказал я и протянул Насте одинокую белую розочку. В цветочный на Ленинском, тут неподалеку, как раз завезли розы, а народ еще не расчухал, так что очередь выстроиться не успела. Покупать целый букет я счел во-первых расточительным, а во-вторых — не очень вроде как уместным. Формально никаким свиданием это не было ведь. Во всяком случае, для меня. Тащить что-то к чаю, когда тебя приглашают на фирменный пирог — тоже глупая затея. А одна розочка — в самый раз. Трогательно и мило. И знак внимания, и ни к чему не обязывает.

— Привет! — скованно ответила она и поправила платье. Выглядела она… ммм… странно. Во-первых, платье было дурацкое. Старомодное такое, из жесткого искусственного шелка пестрой фиолетово-коричневой расцветки. Без намека на декольте, зато с дурацким бантом на шее. В такие платья одеваются на все праздники тетеньки под пятьдесят. Волосы были завиты крупными волнами. И, судя по тому, что лежали они монолитной глыбой, были залиты целым флаконом лака для волос. Вон того, который как раз стоит в коридоре на полочке рядом с зеркалом у нее за спиной. «Прелесть люкс». И в довершение образа, она была в туфлях на каблуках. И стояла на них не сказать, чтобы очень уверенно.

— Ой, разве уже два часа? — жеманно удивилась она. — А я даже не успела нормально одеться к твоему приходу, так и хожу в домашнем…

Обнять и плакать! Я еле сдержался, чтобы не засмеяться. И даже не потому что она выглядела смешной. Просто над самой ситуацией. Я слышал подобное какое-то невероятное количество раз. И именно от девушек при полном марафете. Явно ведь, с утра его наводила. И еще ночь на бигудях спала металлических. Ну или термобигуди с утра в кастрюле кипятила, помню, у мамы такие были.

Найти бы того человека, который вбил в хорошенькие головки юных барышень эту вот шаблонную фразу и стукнуть чем-нибудь тяжелым. По голове.

Да, отличная мысль, встретить мужчину на пороге, притворно ахнув, что одеться не успела. Только нужно и не одеваться. Взмахнуть полой распахнутого халатика, сверкнуть голым соском. Или впустить и скрыться за дверью спальни, вильнув тугой попой в коротеньких домашних шортах. И тогда он весь твой. Мыслей у него останется ровно одна. Да и та не в голове. Такое лукавство я люблю и уважаю, даже если оно дальнейшего развития не получает. А вот когда девушка в полном доспехе из вечернего платья, прически, тонны штукатурки и шпилек делает вид, что только с постели встала… Ну, такое… Впрочем, я забываюсь. Это же все-таки советская девушка. И если она приглашает домой на чай, то это может означать только то, что она пригласила меня на чай. И уже одно это для нее невероятно смелый поступок. Потому что мало ли, кто что подумает…

— Проходи, вот тут тапочки, — она снова одернула платье и неловко переступила ногами на высоких каблуках.

Стол в комнате уже был накрыт. В центре — круглый пирог, посыпанный сверху тертым шоколадом. Две фарфоровых чашки с блюдцами. Хрустальная вазочка с шоколадными конфетами.

— Настя, а разве тебе можно ходить на каблуках? — спросил я, усаживаясь на один из стульев и оглядывая комнату. Югославская стенка, телевизор с двурогой антенной, зеленые обои в крупных ромбах, люстра с множеством прозрачных висюлек. Диван-книжка, обязательный ковер на стене, тяжелые шторы на металлическом карнизе. Все, как у людей.

— Я так привыкла, — она принужденно пожала плечиком и тоже села. И с явным облегчением убрала ноги под стол.

С одной стороны, очень хотелось сейчас перехватить инициативу, глупо пошутить, рассказать байку, заставить ее рассмеяться. С другой… А почему бы не поиграть по ее правилам? У нее ведь явно в голове есть какой-то сценарий нашего свидания. Попробую для разнообразия подыграть девушке…

Глава седьмая. Не открывайте дверь незнакомцам

«Просто представь, что тебе десять, ты учишься в школе и пришел в гости к однокласснице», — сказал я сам себе, когда Настя перешла к очередному номеру ее программы — рецепту этого ее фирменного пирога.

— Это наш секретный семейный рецепт, — с воодушевлением рассказывала Настя. — У моей мамы его все соседки пытаются выведать, но она хранит тайну, как партизан!

— Очень вкусно, — я потянулся за вторым куском. — А название у этого тортика есть?

— «Три богатыря», — шепотом сказала девушка.

— Ммм… Теперь мне тоже хочется узнать этот секрет, — я подмигнул. На самом деле, вкус был очень знакомый. С детства, можно сказать. Мама пекла примерно такой по праздникам. Три коржа, один с маком, второй с орехами, третий с изюмом. И пропитано это все доброе сметаной, взбитой с сахаром. Только называлось это в ее блокноте с рецептами