Берег тысячи зеркал (СИ) - Ли Кристина

— Спасибо, Сан. Все в порядке. Я справлюсь.

Прищуриваюсь и провожаю ее цепким взглядом. Сара, тем временем, не упускает возможности обратить внимание на себя. Она быстро отвлекает молодую госпожу, чем вынуждает отвернуться от Веры. Я не могу охранять ее, когда задача состоит в охране другого человека. А выглядит все совершенно наоборот.

Этот мерзавец опасен.

Джеха слегка пихает в спину, и заставляет продолжить движение вслед за Сарой и госпожой. Я делаю шаг за шагом по лестнице вверх, а чувствую, что остался внизу. До сих пор стою там, где услышал тихий и ласковый женский шепот.

Последующие минуты превращаются в зуд на коже, и холодный озноб по всему телу. Я боюсь за нее, и ревную. Последнее — вообще дикость. Мы ведь фактически чужие. Я это понимаю, но ничего не могу с собой поделать.

Каждый вечер, до глубокой ночи, я наблюдаю только за ней. Все эти дни ложусь спать, когда она отправляется в постель, в тонкой атласной сорочке, и выключает свет. Вчера, к примеру, отправив все данные по переговорам руководству, я до поздней ночи смотрел с Верой какой-то дурацкий французский фильм. Специально поставил кресло у окна, нашел канал, который смотрела она, и уселся напротив плазмы. Я хотел понять, почему она так смеется. Желал узнать причины ее поведения так сильно, как Вера манила своей необычностью.

Я понимаю, что это глупость. Сознаю, что подобное неправильно, но поделать с этим ничего не могу. Я проснулся сегодня и первое, что сделал, — подошел к окну, с улыбкой осмотрев то, как Вера вышла на балкон и потянулась в лучах утреннего солнца.

Пора признать, что если и не влюбился, то не могу прекратить смотреть на нее.

— Сан? — расслышав свое имя за спиной, натягиваюсь, как струна. Я и не надеялся, что она вот так свободно заговорит со мной. — Спасибо еще раз. Это было… приятно.

Вера встает рядом, а сложив руки на груди, наблюдает за тем, как госпожа и Сара осматривают небольшой сквер, площадь и своды собора Монмартр. На такой высоте ветер особенно отрезвляет, он шумит в высоких кронах деревьев. Мне становится спокойнее, а мизерное количество туристов и людей вокруг упрощает задачу. Однако расспрашивать прямо нельзя. Это не безопасно, а моя блажь и заинтересованность в этой женщине — не повод действовать беспечно.

— Рад помочь, агашши, — стараюсь отвечать сухо.

Нельзя, чтобы она заподозрила, чем я собираюсь заниматься, когда сегодня вернусь в гостиницу. Иначе Вера закроет шторы, как жалюзи в ванной. Последнему я рад. Одна мысль, что еще кто-то, кроме меня, мог видеть ее, вызывает новый укол раздражения и злости.

— Вы только… Вы не подумайте, что Поль действительно… — она почему-то оправдывается, и это обескураживает.

— И не собирался, — коротко отвечаю, продолжая следить за объектом, но поворачиваюсь к Вере, чтобы все-таки сделать глупость. Заглянуть ей в глаза и тихо сказать: — Вы не похожи на женщину, которая станет водить дружбу с подобным мужчиной.

Надеюсь намек достаточно красноречивый. Смотря на Веру, становится ясно и без того, что француз ей неприятен.

Ее взгляд внезапно теплеет, но почему-то спустя мгновение, она его прячет. Делает это намеренно, чтобы скрыть свои эмоции? Почему? Я же не собираюсь лезть ей душу. Снова накрывает разочарование, оно сочится даже сквозь позу, с которой я возвращаюсь к наблюдению за обстановкой. Отвожу взгляд, пытаясь вернуть самообладание.

— Я, пожалуй, вернусь к Сун Нам, — Вера бросает фразу вскользь, собираясь уйти.

Усилием воли пытаюсь остановить себя, но все тщетно. Не в случае с этой женщиной.

— Вера, — произношу скомкано, не узнав собственного, всегда собранного голоса.

Ее плечи вздрагивают, а ветер касается золотистых локонов волос. Почему-то, уверен, что это ее натуральный цвет. Он переливается на солнце настолько ярко, что это слепит. Вера поворачивается резко и с улыбкой. Она не оставляет шанса спрятать эмоции так же, как сделала сама. Все написано в моем взгляде. Таком же, как в конференц-зале. Я знаю, что возможно, пугаю ее подобным, но удержаться не могу. Ее бледная кожа снова наливается румянцем, и это сводит с ума.

Ее невинность в такие моменты поднимает яркое желание обладать. Заполучить ее любой ценой, не оглядываясь на предрассудки о том, что мы чужие.

Вера точно так же, неотрывно, смотрит мне в глаза. Ее улыбка плавно увядает, а губы немедленно притягивают взгляд, как магнит.

— Застегните пиджак, агашши. Здесь… слишком ветрено, — просьба звучит, как тихий и скомканный приказ.

Понимая, какой идиот, я едва сдерживаюсь, чтобы не выругаться. Голос и дыхание хрипят, как от простуды. Плавно осматривая ее фигуру, останавливаюсь на скромном вырезе бежевого платья. Я видел, как она его надевала впопыхах утром. Вера выглядит сногсшибательно в самых обычных вещах. Хотя вещи ей не нужны. На ее лице почти нет макияжа, а запах… Я даже на расстоянии улавливаю тонкий аромат и наслаждаюсь.

— А… — Вера смущенно поправляет волосы, и быстро застегивает пиджак.

Не удержавшись, я делаю шаг и поднимаю руку. Пальцы обхватывают довольно широкий воротник пиджака и приподнимают его. Вера застывает, наблюдая за мной, как за удавом, готовым ее проглотить. Кажется, она и не дышит, пока я тяну воротник выше, чтобы укрыть тонкую шею от холода.

— Я имел ввиду это, — спокойно и сухо произношу, хотя внутри бурлит дикое желание провести пальцами по нежной кипельно белой коже. — Не две пуговицы, Вера. Они не помогут.

Наши взгляды встречаются в тот момент, когда в наушнике звучит тактичный кашель. На нем Джеха не останавливается, а уверенно, но тихо продолжает:

— На вас пялится Сара, пупсик. А Сара равно проблема с объектом. Донесет ведь, чтобы насолить. Прекращай променад со своей мадмуазель.

Неуклюже одернув руку, кошу взгляд в сторону Сары и молодой госпожи. Женщина действительно остановилась намеренно, чтобы привлечь внимание именно к нам с Верой.

— Вам пора, — быстро сказав, и склонив голову, делаю шаг назад.

— Конечно, Сан, — Вера кивает, а уходя, бросает совсем тихо: — Надеюсь, я не доставила вам проблем.

— Никаких, агашши, — отвечаю, смотря прямо перед собой.

Хотел бы я сказать другое. Прямо сейчас признаться, что хочу пригласить ее в свободное время хоть куда-то. Елисейские поля? Банальщина, которую она видела. Эйфелева башня? Еще хуже. Насколько мне известно, там толпы туристов, которые не позволят уединиться.

Внезапно в голове рисуется картина того, как Вера держит штурвал моей моторной лодки, и звонко смеется, с восхищением осматривая бухту и берег, на котором стоит мой дом. На ней моя куртка, самая обычная ветровка зеленого цвета. Она подчеркивает цвет ее глаз и волос. Да… Подобное намного лучше шумных улиц чужого города. От осознания, что успел представить эту женщину в окружении своего мира, становится страшно.

Как такое возможно? Почему именно она?

Открывая дверь в квартиру, вхожу в нее в смешанных чувствах. На губах играет улыбка, я не могу ее никак унять. Волосы до сих пор хранят прохладу ветра с холма, а память слишком ярко оживляет каждую деталь разговора с Саном.

Снимаю пиджак, а скинув туфли с уставших ног, блаженно прислоняюсь спиной к двери, ощущая кайф от того, как расслабляются мышцы. Прикрыв глаза, внезапно вспоминаю крошечную и тонкую сеточку трещин на губах мужчины. Сан красив. Да, его красота необычна, но он отличается от знакомых мужчин не только тем, как непривычно выглядят его глаза. Он просто… другой.

Незаметно для себя, закусываю губы, и хмурюсь, открывая глаза. Рука тянется к шее, накрывает ее и поглаживает. В голове ярко рисуется взгляд Сана, когда он поправлял мой воротник. Его глаза опять блестели, снова обжигали холодным теплом. Едва ли я могу понять, как описать чувство, когда холод способен приносить тепло.

Сегодняшний день слишком необычный. Начиная с самого утра, я не могу собраться с силами и позвонить отцу. Ведь должна решить все сейчас. А что делаю? Прилипла к двери, как идиотка, вспоминая о чужом и непонятном мужчине, который проявил обычную вежливость. С чего я вообще взяла, что интересна ему? Может он на всех так смотрит, а не только на меня?