Смертельная ловушка - Рекс Тодхантер Стаут

Дорога тяжкая, и все ж желанье не пропало,

Душа сказала мне – оковы отвори.

И серость мостовой озерной гладью стала[2].

– Пораженчество, – объявил я, – призывы к миру. Хватит, мол, воевать. Кстати, вы заметили…

Вулф, фыркнув, оборвал меня:

– Перестань! Этим стихам уже полвека. Их написала не она, а Йейтс. Ничего интересного не нашел? – спросил он, ткнув в груду скарба у меня на столе.

И тут я заметил нечто такое, что упустил:

– Знаете, эти стихи мне кое-что напоминают.

Встав спиной к сержанту Брюс, чтобы ей не было видно, я вытащил из кармана листок бумаги, который обнаружил среди развалин кабинета Райдера. Это было анонимное письмо, полученное Шаттаком. Развернув анонимку, я положил ее на стол, рядом с листком, на котором было отпечатано стихотворение.

– Взгляните! Это, – я кивнул на анонимку, – писал явно не Йейтс. По крайней мере, я так думаю. – С этими словами я показал на сходство двух текстов: буква «с» чуть ниже уровня строки, смещение влево буквы «о» и так далее. – Конечно же, это может быть лишь занятным совпадением, однако оно уж слишком сильно бросается в глаза.

– Да, занятно, – с недовольным видом согласился Вулф.

Ему явно не понравилось, что я оказался внимательнее его. Он достал из стола лупу и принялся тщательно сравнивать листки, ну а я пожал плечами, вернулся к себе за стол и сел в кресло. Если он решил, что Брюс столь глупа, что не поймет, зачем он сравнивает шрифты, время его научит. Однако мгновение спустя я понял, что он делает это специально напоказ. Наконец он отложил лупу и одобрительно мне кивнул:

– У тебя по-прежнему острый глаз, Арчи. Вне всякого сомнения, оба текста отпечатаны на одной и той же машинке.

– Премного вам благодарен. – Я понял намек и перешел в наступление. – Если вы собираетесь спустить ищеек и приступить к поискам, считаю, что лучше всего начать с квартиры сержанта Брюс. Я как раз приметил там портативную пишущую машинку марки «Ундервуд».

– Прекрасная мысль! – снова кивнул Вулф. – Кстати, в связи с этим возникает весьма интересный вопрос: что именно в первую очередь заставило ее предложить тебе такую внушительную сумму? Желание заполучить чемодан, листок со стихотворением или и то и другое вместе?

– А что, если ни то и ни другое? – предложила свой вариант сержант Брюс.

Мы с Вулфом уставились на нее. Она выглядела совершенно спокойной, разве что чуть-чуть удивленной.

– Ни то и ни другое? – переспросил Вулф.

– Именно так, – улыбнулась девушка. – В первую очередь меня интересовали вы. Что же касается моего предложения майору Гудвину… Я просто решила провести маленький эксперимент: проверить, насколько он вам предан. Он в шутку упомянул миллион долларов, однако, как вам прекрасно известно, миллион долларов лишь малая часть от суммы на кону. И конечно, вы более чем заслуживаете эту часть за те услуги, которые можете оказать. Или даже не одну часть, а целых две.

Глава 5

Около десяти лет назад к нам в контору заявился один мужик по фамилии Хэллоуэлл, притащивший парусиновую сумку с застежкой-молнией. В ней лежало сто пятьдесят тысяч долларов пятидесятками и сотнями. Эту сумму он собирался всучить Вулфу в обмен на ответную любезность: тот должен был отказаться от своего намерения поджарить Хэллоуэлла на электрическом стуле. Сто пятьдесят тысяч – да это же курам на смех по сравнению с тем, что нам предлагали сейчас! Кроме того, эту сумму нам вручали неофициально, так что можно было забыть об уплате подоходного налога. За миллион долларов можно купить целых четыре миллиона бутылок лучшего пива!

Вулф откинулся в кресле, закрыл глаза и принялся шевелить губами, то вытягивая их трубочкой, то вновь втягивая. Я смотрел прямо в лицо Брюс и старался как можно более бесстрастно проанализировать справедливость ее оценки. С точки зрения Брюс, Вулф стоил в сто раз больше, чем я.

– Насколько я понимаю, – деловым тоном продолжило очаровательное, невинное создание, – вы не из тех людей, кто тратит время на банальности. Факт в том, что я одолжила почитать сборник Йейтса, и это стихотворение мне особенно понравилось, вот я и перепечатала его на своей портативной машинке. Так что догадка майора Гудвина верна. И я полагаю… Вы не подскажете, с чем именно вы сравниваете листок со стихотворением?

– С письмом, которое получил мистер Шаттак, – пробормотал Вулф, не открывая глаз.

– Да, это письмо было отпечатано на той же самой машинке, – кивнула она. – Равно как и тридцать других подобных писем, адресованных разным высокопоставленным лицам. Не сомневаюсь, вы уже знаете, что речь идет о крайне сложном деле. В нем задействовано очень много людей, в том числе и на самом верху. Мистер Вулф, не распыляйте свой талант на такие мелочи, как письмо в чемодане полковника Райдера. Оно того не стоит. Это не ваш уровень. Мы уже давно хотели с вами потолковать и выжидали удобного момента, а тут вы сами ускорили события, организовав охоту за этим чемоданом. Мы прекрасно понимаем, что устроить все будет чрезвычайно сложно. Необходимы взаимные гарантии. Речь идет о гарантиях такого рода, которые исключили бы возможность пересмотра нашего соглашения. Мы готовы к переговорам в любой удобный для вас момент.

Вулф чуть-чуть приоткрыл глаза, так что между веками образовались щелочки.

– Мисс Брюс, мне понравилась та небрежность, с которой вы говорили о чемодане. Если для вас это такая мелочь, то мне и расспрашивать вас что о нем, что о письме бессмысленно, только зря время потрачу. Я вас правильно понял?

– Совершенно верно, – согласилась она.

– Я так и думал, – отозвался Вулф, – однако хочу обратить ваше внимание на то, что сейчас чемодан находится у меня, и при этом вы сами признали, что именно он вынудил вас вступить в игру и выложить карты на стол. Что же касается вашего предложения меня нанять, тут имеется ряд сложностей, которые лично мне представляются непреодолимыми. Вот вы, например, говорите «мы». Кто «мы»? Для меня это слишком расплывчато. Я готов обсуждать подобное дело лишь с вашими хозяевами, вот только это невозможно. Вряд ли они рискнут выйти на меня напрямую из страха, что я узнаю, кто они такие, и тут же их предам.

Дороти нахмурилась и покачала головой:

– Мистер Вулф, вы кое-чего не понимаете. Люди, которых вы назвали хозяевами, – птицы очень высокого полета и потому ничуть не опасаются предательства. Оно просто не может угрожать им. Я уже сказала: речь идет