Происхождение - Ирвинг Стоун

Неудивительно, что Джон Генсло стал главным человеком в жизни Чарлза. Он был одним из самых строгих учителей, готовых в то же время с бесконечным терпением прививать своим ученикам не просто знания, но и любовь к науке, учил методам исследования и способам усвоения всех богатств человеческого разума - одним словом, учил научно мыслить. Никогда не бывал он скучным, поучающим или деспотичным; его преподавание отличали остроумие и возбуждающее чувство сопричастности. За пять лет, проведенных Чарлзом в Эдинбурге и Кембридже, он убедился, насколько редки профессора, которых считают чудом и студенты, и преподаватели.

Хэрриет Дженинс Генсло спустилась по лестнице с десятимесячным младенцем на руках. Поцеловав Чарлза, она тихо произнесла:

- С возвращением. А вот ваш крестник.

- Вижу, вижу. Примите мои поздравления. И вы тоже, мой дорогой Генсло, теперь у вас есть продолжатель рода!

Первым делом Чарлз сообщил о заступничестве Джо-зайи Веджвуда и о согласии отца на путешествие. Генсло был в восторге.

- Прекрасно! Нас так разочаровало письмо с известием, что отец против вашей поездки. Мне было обидно так же, как в тот момент, когда я сам должен был отказаться от сделанного мне предложения.

Чарлз смотрел на учителя в полном замешательстве.

- Сделанного вам? Но вы никогда не говорили мне о нем.

- В этом не было особой необходимости. Вообще-то я его принял. Хэрриет согласилась - без моей просьбы. Но вид у нее был такой жалкий, что я тут же передумал. А первое предложение было сделано Леонарду Дженинсу, и он уже почти согласился, даже начал упаковываться. Опыт натуралиста у него многолетний: он собирал коллекции в болотах прямо возле своего дома в Боттишэм-Холле. Но поскольку на нем целых два прихода, он счел невозможным бросить их. Нужно тотчас же написать Джорджу Пи коку.

- Выходит, отец был прав, предположив, что до меня предложения уже делали другим. Наверное, на это место требуется кто-либо вроде меня, у кого нет ни семьи, ни обязанностей.

- Да. Наконец-то оно достается тому, кто его достоин. После завтрака Чарлз и Генсло отправились в сад за домом, благоухавший ранними сентябрьскими хризантемами.

Едва они поднялись со старых плетеных стульев, стоявших под гигантским дёреном, появилась Хэрриет в сопровождении визитера, которым оказался некий мистер Вуд, племянник лорда Лондондерри. Чарлз встречал его раньше "на пятницах" в доме профессора. Имени его он никогда не елышал и не знал, что этот человек делает и зачем тратит время на вечера, которые он называл "научными пятницами", поскольку рассуждал он лишь о политике, рабстве, всеобщем избирательном праве и о причинах, по которым только идеалисты могут считать, что Билль о реформе в состоянии когда-нибудь осуществиться на практике. Он был приземистым, с волосами, напоминавшими спутанную проволоку. Одетый по последней лондонской моде - остроносые ботинки, черные облегающие брюки со штрипками, двубортный сюртук и блестящий шелковый цилиндр, - он держался с гордым сознанием своего знатного происхождения. Однако радость его при виде Чарлза была неподдельной.

- Мой дорогой Дарвин! Какой приятный сюрприз! А я-то думал, что вы погребены в каком-нибудь шропшир-ском приходе, где в воскресенье охотитесь за людскими душами, а в будни - за жуками.

- Пока нет, Вуд. Похоже, что у меня два года отсрочки.

- Прекрасно. А ну, рассказывайте. Едва Чарлз начал, как Вуд перебил его:

- Подумать только! С капитаном Фицроем нас связывают родственные узы. Мы что-то вроде кузенов по линии лорда Лондондерри - он сводный брат матери Фицроя. Ходят слухи, что именно лорд Лондондерри и добился для него места капитана на "Бигле".

- "Бигль", - тихо повторил Чарлз. - Я впервые слышу название судна.

- Мы с капитаном Фицроем - большие друзья! - воскликнул Вуд. - Сейчас же возвращаюсь к себе и пишу ему хвалебное письмо о вас. Верите ли вы в судьбу, Дарвин? Я - да. Подумать только, что мы встретились тут в это воскресное утро, как раз накануне ваших окончательных переговоров в Лондоне!

- С вашей стороны, Вуд, это крайне любезно.

- О чем вы говорите! Ничего особенного! - Он повернулся к Генсло: - Я зашел, чтобы засвидетельствовать вам мое почтение, и прошу меня извинить, что покидаю вас. Время не ждет: в час письмо должно отправиться в Лондон почтовым дилижансом. Я хочу, чтобы уже сегодня вечером оно было у Фицроя.

Генсло и Чарлз, оба длинноногие, быстро зашагали по Трампингтон-стрит мимо ворот и внутренних двориков и вышли на улицу св. Марии, на которой стояла церковь св. Марии, маленькая, но необычайно изящная, где утром по воскресеньям преподобный мистер Генсло читал проповеди своим прихожанам. Когда они поравнялись с церквушкой, позади которой находилось старинное кладбище, профессор изучающе поглядел на Чарлза.

- Вы действительно хотите стать священником? Думаете, что справитесь?

Чарлз смутился: никогда еще ему не приходили в голову подобные мысли.

- Да, думаю. Занятия по теологии шли у меня неплохо, а книгу Пейли я знаю досконально. Так что у меня есть все основания полагать, что я смог бы написать и произнести сносную проповедь...

- Но вы не...

- Не слишком увлечен церковью? Нет, в моей семье никто этим не отличался. Впрочем, все мы верующие. Я думаю, что просто буду заботиться о своей пастве.

Несколько минут они шли молча, затем Чарлз сказал:

- Мой дорогой Генсло, может быть, вы срочно обучите меня искусству хранения экспонатов? Мои друзья из Эдинбурга немного познакомили меня с тем, как обращаться г морскими животными, а вы - с цветами и жуками. Вот пока и все мои познания. Между тем длинные переходы из порта в порт я собираюсь использовать для того, чтобы сохранить все собранное на берегу.

Генсло рассмеялся. Приятно было слышать его смех.

- Начнем с геологических экспонатов и окаменелостей. Сначала заверните их в бумагу, а потом в необработанную пеньку, известную больше как пакля, которая всегда в избытке и при этом дешева. Ее Вы найдете в любом порту. Каждую из находок надо пометить химическим карандашом, обязательно на ней самой, будь то раковина или кость. Вам также необходимо зайти в книжную лавку Уильяма Яррела в Лондоне и купить книжку Чарлза Лайеля "Основы геологии". Она чрезвычайно ценна практически, но никоим образом не следует принимать изложенные в ней взгляды. Автор выдвигает самые невероятные теории...

Ну а что касается беспозвоночных с мягкими телами, амфибий, рептилий и рыб, то их всех следует помещать для сохранности в винный или хлебный спирт. Берите красный винный спирт домашнего изготовления, так будет дешевле. На раствор должно приходиться семьдесят процентов спирта и тридцать - воды. Девять из десяти экспонатов погибают из-за того, что раствор слишком слабый. Если попадутся большие экземпляры, то надо разрезать живот, вынуть внутренности и хранить их отдельно. Не полагайтесь на память. Записывайте названия кораблей и дату их отплытия при отправке домой ящиков с экспонатами. И смотрите, чтобы получатель обязательно вел столь же точный учет.

Чарлз метнул взгляд в сторону друга:

- Но кто будет этим получателем? Ведь если я проплаваю два года, то ящиков наберется очень много, а экспонатов - тысячи. Не могу же я посылать их в Маунт. Там никто не знал бы, что с ними делать.

- Да, их следует посылать знающему человеку, который смог бы обследовать содержимое и убедиться, все ли соответствует дубликату описи.

- Извините меня, мой дорогой Генсло, но я полагаю, что вы только что нарисовали автопортрет. Кто, кроме вас, смог бы или захотел этим заняться?

Улыбка Генсло выражала удовлетворение и вместе с тем покорность судьбе.

- Попытайтесь сперва связаться с научными обществами в Лондоне. Они могут оказаться полезными. По возможности используйте стеклянные банки. Глиняная посуда и деревянные бочонки имеют обыкновение протекать или испаряют жидкость. Крышки банок обертывайте бычьим пузырем...

В воскресенье утром Чарлз и семейство Генсло оделись, чтобы идти в церковь. Небольшая уютная церковь св. Марии со сводчатым потолком из дугообразных обструганных топором брусков могла похвастаться на редкость слаженным хором. Преподобный мистер Генсло, величественный в богатом черном одеянии, для своей полуденной проповеди специально ради Чарлза использовал то место из Евангелия от Луки, где сказано: "Никто, зажегши свечу, не покрывает ее сосудом... а ставит на подсвечник, чтобы входящие видели свет. Ибо нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным и не обнаружилось бы".

После службы, пока супруги Генсло наносили визиты прихожанам, Чарлз повел обеих маленьких дочек, Френсис и Луизу, одетых в нарядные белые воскресные платья, на реку прогуляться. Многие из горожан уже были там, восседая в своих плоскодонках, на дне которых высились корзины со съестными припасами для пикника. Когда все вернулись в дом, то застали в библиотеке шагавшего из угла в угол Вуда с посеревшим лицом.