Тайна Муромской чащи - Михаил Каришнев-Лубоцкий

– Ишь ты, – удивилась Баба Яга, сокрушенно качая головой, – много сказок до вас дошло. А добрые сказки про меня у вас сказывают? – И она с надеждой посмотрела в глаза Маришке.

Но та виновато опустила взгляд и чуть слышно пролепетала:

– Нет, Ягусь, не сказывают…

Баба Яга подошла к окну. Там, за окном, уже была ночь. Избушка стояла к лесу задом, к поляне передом, позабыв повернуться после того, как в нее вошли гости. Над поляной сиял месяц. Возле него одна за другой, словно бы сбрасывая с себя шапки-невидимки и становясь видимыми, вспыхивали звезды. С земли к месяцу летела какая-то странная железная штука и противно пищала: «Пи-пи-пи-пи-пи…»

«Скоро этих пищалок столько в небо накидают – в ступе и лететь побоишься: сшибут и не извинятся», – Баба Яга подумала об этом печально, почти с тоской. Летать на луну и она сама любила, особенно в юности.

– Нянь, а нянь… – прервала ее раздумья Уморушка, – мне домой нужно скорее.

– Теперь-то не заблудишься? – Бабя Яга согнала с лица грустное выражение и улыбнулась.

– Теперь не заблужусь. – Уморушка встала из-за стола, поблагодарила свою няню за приют и угощение, после чего попросила ее как можно ласковее: – Нянь, а нянь… Помоги ребяткам Иван Иваныча найти. Порастерялись все в нашей Муромской чаще, прямо беда!

– Мы с Митей не потерялись, – поправила юную лесовичку Маришка, – Это Иван Иванович теперь потерялся, а мы нашлись.

– Поищем, так и быть, – согласилась Баба Яга охотно, – только утром. На Лесной Совет слетаю, там и узнаю все новости.

– А мы? – спросила Маришка, и глаза ее зажглись любопытством. – Мы с Митей не полетим на Совет?

– Нет, конечно! – ответила строго Баба Яга. – Еще в жизни такого не бывало, чтобы человеческие дети на Лесной Совет являлись, да еще в моей ступе!

– Мы и не уместимся втроем, – подал свой голос Митя.

– Уместимся, – успокоила его Маришка, – я вон какая маленькая, да и ты не крупный мальчик. – Маришка осмотрела Митю с ног до головы и словно бы впервые его увидела: – Просто хилый какой-то!

Митя обиделся и повернулся к Маришке спиной. Маришка сообразила, что сказала немного лишнего, и виновато проговорила:

– Настоящий мужчина и должен быть худощавым. Мой папа такой, его иначе бы и в полярники не взяли.

– Почему? – удивился Митя и снова повернулся к Маришке лицом.

– Потому что под толстым полярником лед все время будет проваливаться. А под хи… – тут Маришка вдруг поперхнулась, закашлялась и еле-еле закончила: – А под худощавым лед и не треснет даже.

Пока Маришка объясняла Мите полезность худобы, Баба Яга постелила им постель в углу своей маленькой, но уютной избушки.

– Ну, соколики залетные, прошу почивать!

Уморушка, которой давно была пора спать, засуетилась:

– Полетела я, завтра встретимся!

Она чмокнула свою нянечку в щеку, помахала прощально ладошкой Маришке и Мите, ласково потрепала дремавшего Асмодея по загривку и… улетучилась.

– Ну, торопыга! – проворчала Баба Яга не очень сердито. – Эку скорость развила, еще сшибет кого-нибудь на лету! – И она укоризненно покачала головой.

Митя, который начал потихоньку засыпать за столом, приоткрыл веки, увидел постланную постель и еле поднялся с места.

– Чур, я у стенки! – крикнула Маришка и первой успела забраться на лежанку. – Спокойной ночи, бабусь!

– Спокойной ночи, – ответила старушка и помогла уснувшему на ходу Мите добраться до постели.

– Спи, Митрий, – сказала она, накрывая мальчика льняным одеялом, – умаялся-то как за день!

– Угу… – пробормотал Митя во сне, пытаясь поглубже закопаться головой в подушку. – Угу…

И уже совсем погружаясь в сон, прошептал напоследок:

– А лопаты нет у нее… нет лопаты…

Глава тридцать первая

Лесной Совет должен был начаться с минуты на минуту. Все собравшиеся ждали Бабу Ягу, которая на этот раз почему-то опаздывала.

– Может быть, она решила поспать? – предположила Ученая Сова. – Самое время присесть вздремнуть.

Но с ней никто не согласился.

– Ночь была для этого, – сердито сказала Кикимора, – а нас с Ягушей бессонница замучила. Уж коли ночью не уснула – утром тем более не заснешь.

– Может быть, без нее начнем? – неуверенно спросил Калина Калиныч. – Дело важное, ждать и тянуть никак нельзя!

– Начнем! Начнем! – раздались голоса из разных мест. – Опоздавшие свое мнение потом выскажут!

Шустрик, который тайком проник на Лесной Совет, хотя дедушка и не брал его, не выдержал и крикнул из-за пенька, за которым прятался:

– Начинай, дедушка! Семеро одного не ждут!

Разглядев внука, старый лешак ахнул:

– Наш пострел везде поспел! А ну, марш к Уморушке! Снова потеряется – с тебя взыщу!

– Не потеряется… – буркнул Шустрик, но на всякий случай стал невидимым и осторожно забрался на верхушку дерева.

Калина Калиныч, разумеется, заметил все ухищрения внука, но гнать его больше не стал. «Пусть послушает. Судьба Муромской Чащи и его судьба…» Старый лешак потер брови, собираясь с мыслями, вскинул взгляд на сидящих поблизости товарищей по несчастью и только было открыл рот, чтобы начать говорить, как из-за деревьев вылетела ступа Бабы Яги и приземлилась на поляне.

Все ахнули. В ступе кроме самой хозяйки сидели ЛЮДИ! МАЛЬЧИК И ДЕВОЧКА!

– Здравствуйте, – сказала девочка и первой вылезла из ступы. Следом за ней выбрался мальчик, а за мальчиком ступила на землю и Баба Яга. Сунув помело в ступу, бывшая няня Уморушки виновато сказала присутствующим на Лесном Совете:

– Простите великодушно за опоздание! Из-за этих вот дитятков задержалась.

Кикимора поднялась с пенечка, на котором сидела, и подошла к ребятам.

– Уж не вас ли тот бедолага искал, что давеча в моем болоте тонул?

– Иван Иванович?! В болоте тонул?! – охнула Маришка, и глаза ее наполнились слезами.

– Не утоп, не бойся, – успокоил ребят Кикимора, – вас пошел искать.

– Я ему записку оставила, просила не уходить никуда, а он…

– Послушался бы тебя твой учитель, так и по сей час там бы торчал, – перебила Маришку хозяйка болота, – а он искать вас пошел, да на меня наткнулся… Я ему присоветовала сюда придти.

Кикимора вдруг рассердилась:

– Из-за вас, сорванцов, не только в болото залезешь, а еще куда похуже. Зачем учителя сонного, сморенного оставила?! – Кикимора уставилась на Маришку зелеными глазками.

– Я бы не оставила, – стала горячо оправдываться Маришка, – но у нас Митя пропал, и целая бригада лесорубов может пропасть, и вся эта Муромская Чаща может пропасть, и…

Тут Калина Калиныч властным жестом остановил девочку.

– Подожди-подожди, тараторка. Мы для того и собрались сегодня, чтобы участь лесорубов решить, да нашу Чащу от них отстоять.

– А Ивана Ивановича найти? – пискнула Маришка.

– Сам найдется, – сказала Кикимора, садясь снова на пенек. – Сюда заявится, куда же ему еще идти?

Калина Калиныч рассадил вновь прибывших на свободные места и решил продолжить Лесной Совет.

– Да, друзья мои, – сказал он печально и чуть торжественно, – нам нужно обсудить два вопроса: как спасти Муромскую Чащу от лесорубов, и что сделать с ними самими, когда мы их поймаем. Кто хочет высказаться – прошу!

Но никто не спешил высказываться. Обитатели Муромской Чащи привыкли решать все проблемы добром, не прибегая даже к колдовству. А если они и колдовали иногда понемножку, так только для веселья и шутки.

– Кто хочет говорить? – еще раз спросил Калина Калиныч и обвел взглядом всех присутствующих на Совете.

– А что говорить? – подала первой голос Баба Яга. – И говорить тут нечего, все ясно.

И она по привычке стала загибать пальцы на руке:

– Предупрежденье делали? Делали. Пугать пугали? Пугали. Время одуматься было? Было. Одно осталось – ультиматум предъявить. Люди раньше завсегда так делали: чуть что – ультиматум: «Сдавайтесь, и никаких!»

– А подействует на этих? – недоверчиво спросил Калина Калиныч.

– Средство для нас новое – не знаю… А попробовать нужно!

Тут в разговор вмешалась Ученая Сова, которая хоть и подремывала слегка, но все слышала.

– Ультиматум – изобретение человеческой мысли. А нам нужно приложить НЕЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ УСИЛИЯ, чтобы спасти Муромскую Чащу, – сказала она нравоучительно. – Человек мнит себя царем природы…

– Долой монархию! – не выдержал и крикнул из своего убежища Шустрик. После чего он испуганно пискнул и мгновенно улетучился.

– Какая невоспитанность! – возмущенно захлопала глазами Ученая Сова.

Калине Калинычу стало стыдно за внука и он пообещал:

– Я с ним дома поговорю…

Вдруг Маришка протянула руку, как она обычно это делала в школе на уроке, когда хотела отвечать, и, не дожидаясь, спросят ли ее или не спросят, быстро заговорила прямо с места:

– Можно я скажу? Я тоже хочу сказать свое мнение!

– Не сказать, а высказать, – поправила ее Ученая Сова, успокаиваясь.