Царство искушения - Триш Уайли

— Ужасно яркие зеленые брюки с розовой футболкой. Слава богу, сейчас у тебя улучшился вкус в подборе цветов.

— В шесть лет такое сочетание цветов забавно.

— А это домик для отдыха?

Она вздохнула.

— Нет. Мы там жили. Родители по-прежнему в нем живут. Но сейчас он стал немного побольше, достроили еще один этаж и веранду.

Мерроу взглянула на Алекса и заметила, как у него удивленно приподнялись брови. Ну, она же всегда говорила, что их миры очень разные.

— А где это?

— На полуострове Дингл. — Мерроу сосредоточилась на салате и принялась нарезать брынзу. — С той стороны, где меньше туристов.

— А чем они занимаются?

Черт! Конечно, он спросил об этом. Ей не было стыдно за своих родителей, нет. Если бы не они, она не стала бы такой умной, свободолюбивой и уверенной в себе личностью. Она прекрасно понимала это. Но начни она рассказывать Фицджеральду, чем они занимаются, ей бы неизбежно пришлось вспомнить о своих ужасных подростковых годах, когда каких только гадостей ей не приходилось выслушивать и от одноклассников, и от родителей, и от соседей. Зато, кто знает, может быть, это послужило для нее хорошей жизненной школой.

Мерроу откашлялась и ответила точно так же, как и в юные годы.

— У них своего рода база отдыха.

Она заметила, что Алекс поставил рамку с фото обратно на полку и взял другую, наклонившись поближе, чтобы лучше рассмотреть ее.

— Понятно, это отличное место для занятий водными видами спорта — виндсерфингом, например.

Если бы! Виндсерфинг — это замечательное занятие, и она бы, наоборот, всегда гордилась бы родителями. А тут, что называется, на любителя...

— Ну, база отдыха — это не совсем верное определение... — Она откинула голову, пытаясь вспомнить какие-нибудь другие слова, которые использовала раньше. — Скорее — оздоровительный центр.

Алекс повернулся и с веселым любопытством посмотрел на нее.

— Теперь я заинтригован.

Мерроу сжала губы и хмуро стала добавлять в салат нарезанные оливки.

— Я говорила, что у нас с тобой совершенно разные миры.

— А я никогда не понимал, что это значит. Ты не объяснишь наконец?

Она снова взглянула на него из-под длинных ресниц, облизав губы кончиком языка.

В потертых джинсах и темно-синей рубашке поло с короткими рукавами, белокурыми волосами и загорелым после выходных на море лицом, он был прекрасен. И она действительно очень сильно соскучилась по нему.

Ее глупое сердце даже подпрыгнуло от радости, когда он появился.

А сейчас она своими словами отдалит его от себя. И что бы он ни сказал, это будет началом конца.

Он снова вскинул свои белесые брови. Она делала глубокий вдох и выпалила:

— Они занимаются сексотерапией. К ним приходят пары на медитацию, йогу, массаж и прочее, моя мать — специалист по Тантре.

И замолчала.

Выражение лица Алекса нисколько не изменилось. Она замерла в ожидании. Но когда ей уже захотелось запустить в него своим любимым греческим салатом, он медленно кивнул и произнес:

— Отлично.

Мерроу прищурилась.

— Отлично? И это все, что ты хочешь сказать?

— Мне нужно минутку подумать.

Она так и знала! Сейчас он задумается и, конечно, поймет, насколько они далеки по социальному происхождению. И скажет себе, что им бессмысленно встречаться.

— Если честно, у меня слегка помутился рассудок, когда ты упомянула про сексотерапию.

Мерроу тут же надулась, и он, заметив это, улыбнулся.

— Просто я подумал, что нам это не понадобится. Мы с тобой оба — мастера сексотерапии.

— А я и не предлагала записаться на сеанс.

Он протянул руку, стащил оливку с разделочной доски и продолжил:

— Однако все остальное прозвучало чрезвычайно интересно. Расскажи поподробнее.

Что? Она уставилась на него широко распахнутыми глазами. И заметила золотистые блики. Он опустил глаза и снова стащил оливку. Минуточку...

— О, ты, наверное, издеваешься. Тебя это заводит?

— О'Коннелл, я заведен с тех пор, как приехал сюда на машине. А этот разговор лишь немного добавил масла в огонь, вот и все. Мое воображение, признаться, буйствует. А тебе ведь нравится, когда я проявляю творческий подход.

Мерроу была поражена.

— Тебя это не волнует?

Он снова посмотрел ей в глаза.

— А что меня должно волновать? Теперь понятно, почему у тебя нет комплексов насчет секса, как у других женщин. С такими родителями ты, возможно, могла поговорить обо всем, и поэтому ты так уверена в себе. Напомни, чтобы я поблагодарил их за это при встрече.

При встрече?!

Он слегка наклонился вперед и вкрадчиво сказал:

— А теперь расскажи подробнее о технике массажа...

— Алекс, я не собираюсь знакомить тебя со своими родителями.

— А я и не предлагаю, чтобы мы сейчас же сели в машину и отправились к ним.

— Этого никогда не будет!

Алекс выпрямился, и Мерроу заметила в его глазах сердитое выражение. Он даже избегал ее взгляда.

Она подошла к нему и тронула его за локоть, повернув лицом к себе.

— Любовники-плейбои не знакомятся с родителями своих девушек.

— Это еще одно правило, да?

— Да, именно так. — Она обняла его за талию и шагнула ближе, подняв голову, чтобы посмотреть на него. — Но я действительно могу сделать массаж.

То, что он даже не попытался к ней прикоснуться, заставило ее вздрогнуть от страха. Вместо этого он долго и внимательно рассматривал ее лицо, как будто раздумывал, говорить ли ей о своих мыслях.

А ей было страшно спрашивать. Вместо этого она лишь вопросительно подняла брови.

Он сощурился.

— Сколько мы будем играть в эту игру?

Мерроу сглотнула, и ее улыбка померкла.

— В какую игру?

— В игру, в которой мы притворяемся, будто между нами ничего не происходит... Ведь мы оба знаем, что наши отношения — это не просто секс.

Она сделала шаг назад. Алекс пожал плечами.

— Я раньше думал, что все твои беды заключаются в том, что твой бывший бойфренд обманул тебя, причинив тебе душевную боль. Но ты недавно сказала по телефону, что он не имел для тебя большого значения.

— Так оно и есть. Я не настолько любила его, чтобы он разбил мне сердце. Я была просто... разочарована в нем. Возможно, слегка оскорблена тем, что сразу его не рассмотрела, но не более того.

Алекс кивнул, и, сжав губы в тонкую линию, грубовато ответил:

— И даже сейчас по выражению твоего лица я вижу, ты не намерена мне ничего рассказывать.

Правильно! А какой женщине приятно вспоминать о своих прошлых неудачах?

— Потому что это не имеет к нам никакого отношения.

— Может быть, ты объяснишь, что же тогда стоит между нами? Что нам мешает?