Золотые ослы - Виктор Далёкий

– Что черепашки понравились? – послышалось сзади.

Пробивной и Мудрило, растерянные, оглянулись. Рядом с ними стоял невысокий энергичный человек.

– Да, – сказал Мудрило. – Я очень люблю черепах… Недавно ел суп…

– Ну… – сказал Пробивной и незаметно стукнул локтем Мудрилу вбок, не давая рассказать Мудриле, как он недавно ел черепаховый суп в ресторане, который ему понравился.

– Кочкин Виталий Серафимович, – представился стоявший рядом человек. – Работник зоопарка.

Мудрило и Пробивной переглянулись.

– Я вас сразу заметил и давно за вами наблюдаю… – сказал Кочкин.

– Мы просто остановились около черепах, – с вызовом сказал Пробивной. – Что в этом такого?

– Я в зоопарке как раз занимаюсь черепахами…

– Да мы ничего не хотели, – начал оправдываться Мудрило.

– Может, могу вам чем-то помочь? Что-то нужно рассказать?

– Вы хотите нам помочь? – спросил Пробивной и ободряюще подмигнул Мудриле.

Кочкин отличался от других работников зоопарка тем, что всегда первым оказывался в нужном месте. Он первым оказывался у кассы, когда выдавали деньги, первым оказывался у дверей профкома, когда выделялись путевки в санаторий и когда собирались сотрудникам распределять продуктовые наборы, которые во время повсеместного дефицита всего являлись мерой поощрения. Он первым мог бы полететь в космос, если бы среди работников зоопарка набирали людей в отряд космонавтов. У него был нюх на нужных людей, которым он умел угождать. Сегодня Кочкин был в новом великоватым костюме. «Очень хороший костюм, – говорил знакомым Кочкин, – жалко не мой размер. И жалко было не купить так задешево. В магазине выбросили, а я первым оказался. Только не мой размер. Может скоро поправлюсь и тогда будет как раз». Теперь он стоял, навытяжку, стараясь дорасти до нужного размера, придерживая длинноватые рукава пальцами, чтобы те не закрыли полностью кисти рук. Он вполне мог показаться солидным, если бы не его манера подергивать вверх плечами, как будто он пытался взлететь, и, если б не кучерявый чубчик, приглаженный слегка набок, который выдавал его беспокойный суетливо непринужденный, ищущий характер.

– Я смотрю, ходят такие приличные люди, что-то записывают… Говорят что-то о продажах…

– Мы поэтому… Как это? – сказал Мудрило и задумался.

– По финансам… – подсказал Кочкин.

– Да, – закивал Мудрило, поглядывая на Пробивного.

– Бизнесмены? – спросил Кочкин.

– Да, бизнесмены, – добавил Пробивной.

– И у вас в зоопарке есть здесь какой-то свой интерес? – спросил Кочкин.

– Есть, – сознался Мудрило и увидел, что Пробивной нахмурился.

– Вы вот записываете что-то в блокнот… Это что? – спросил Кочкин. – Для чего?

– Для этого… Этой… Для капитализации, – сказал вдруг уверенно Мудрило.

Услышав это, Пробивной хотел дать ему за спиной кулаком вбок, но, увидев заинтересованное выражение лица Кочкина, передумал.

– Понятно, – сказал Кочкин. – Вы, случайно не спонсоры?..

Мудрило и Пробивной замолчали. Слово «спонсор» они слышали, но не совсем понимали его смысл.

– Мы? – спросил Мудрило, не зная, что ответить. Значение этого слова до него доходило не вполне. – Пока это самое… Рано об этом говорить…

– Если вам нужна хорошая крыша, так и скажите, – догадавшись, что к чему, ткнул пальцем Кочкину в грудь Пробивной.

– Крыша нам нужна, – сказал Кочкин. – У нас кое-где течет. Можете нам помочь?

– Можем… – сказал определенно Пробивной, потому что рэкет и крышевание для них было обычное дело.

– Я так и знал, – с радостным вздохом сказал Кочкин. – Мы как раз спонсоров ищем. Мы сейчас даже ищем спонсоров для конкретных животных… Вот вы, например, могли бы стать спонсорами моих черепашек?

– Да, – вдруг сказал Мудрило. – Двух-трех мы могли бы прямо сейчас… – Он хотел сказать отоварить, но под строгим взглядом Пробивного замолчал.

– Проспонсировать? – уточнил Кочкин.

– Да… Это самое… – кивнул Мудрило, размышляя, как можно было бы выгодно продать этих черепах.

– Нас интересуют все животные, – вставил Пробивной.

– Так вы, хотите стать спонсором всего нашего зоопарка? – спросил Кочкин. – То есть у вас другие масштабы?

– Вроде того, – сказал Мудрило.

– Мы расширяем бизнес, – сказал Пробивной и вдруг понял, что сказал что-то не то.

– То есть ищите выгодных вложений, чтобы получить гуманитарную прибыль? Чтобы о ваших спонсорских достижениях узнала мировая общественность? – сформулировал позицию гостей Кочкин.

– Да, – сказал Мудрило.

– Не без этого, – добавил Пробивной.

– И вы здесь для того, чтобы наладить контакты? – размышлял вслух Кочкин.

– Нас Генеральный директор нашей фирмы послал собрать информацию, – откровенно сказал Пробивной.

– Так вам надо сразу было идти в дирекцию, – сказал Кочкин. – Там вся информация есть… Давайте я вам сейчас сам покажу зоопарк, а потом отведу в административное здание и познакомлю с нашим директором.

Кочкин повел гостей по зоопарку, все подробно показывая и рассказывая.

– Наш директор Олимпий Петрович Катков-Саваннский является членом-корреспондентом академии наук… – рассказывал он, забегая то со стороны Пробивного, то со стороны Мудрилы. – Это очень известный человек…

Кабинет директора зоопарка выглядел вместилищем научных знаний. Научные издания заполняли книжные шкафы и полки. По стенам висели картины художников-анималистов. На столе лежали книги с закладками и открытые журналы. Олимпий Петрович всю жизнь как ученый посвятил себя изучению обезьян. Он изучал их, писал о них книги, статьи, читал лекции. И к концу своей жизни к семидесяти пяти годам каким-то поразительным образом стал сам напоминать объект своего изучения: худенькую, глазастенькую, очень спокойную и благообразную обезьянку. В настоящий момент он заканчивал писать книгу об Африке, в которой большой раздел посвящался обезьянам. Он как раз заканчивал просматривать очередную статью, когда к нему в кабинет вошли молодые сотрудники зоопарка, Вера и Вениамин.

– Здравствуйте, – поздоровались молодые люди, оставаясь в дверях.

– Здравствуйте! Проходите-проходите, – сказал им Олимпий Петрович. – Вы по какому вопросу?

– Я по поводу Коли Мячикова, – сказала Вера. – Я вам о нем рассказывала. Этот мальчик инвалид на птичьем рынке торгует обезьянками. Он любит животных. Нельзя ли его устроить к нам в зоопарк?

– Я помню наш разговор, Вера Георгиевна, – сказал Олимпий Петрович, называя свою сотрудницу по имени отчеству. Вера Георгиевна занималась в зоопарке тоже обезьянами и писала под его руководством диссертацию, благодаря чему у них сложились доверительные отношения. – Сейчас у нас трудное положение. Нет денег даже на зарплату. Новую ставку вводить и согласовывать с вышестоящими инстанциями я не имею возможности. Меня никто не поймет.

– Ну, может быть позже, когда все наладится? – спросила неуверенно Вера Георгиевна.

– Позже мы обязательно к этому вопросу вернемся, – сказал с оптимизмом Олимпий Петрович и посмотрел на Вениамина.

– Я хотел поговорить об осле, Олимпий Петрович. – Он у нас в слоновнике прижился, а денег на его содержание не выделяется…

– Я не против, чтобы осел находился в пределах зоопарка, – сказал Олимпий Петрович. – Ему нужно сделать необходимые прививки. Что касается финансирования его пребывания в зоопарке, то придется подождать.

Олимпий Петрович еще что-то хотел сказать, но в это время в кабинет влетел заместитель по финансовым вопросам Петр Ильич Кафнюк. Хотя финансов в зоопарке почти не водилось, этого гражданина прислали свыше поднять на ноги, лежащий на боку зоопарк. Тот в свою очередь устроил на работу своих людей: Пертюка завхозом, а Фонюка главным бухгалтером. И эта троица работала до того слажено, что никто не мог сказать финансы в зоопарке не появлялись благодаря их усердиям или благодаря им они ловко исчезают со счетов.

– Ну вот! Я же говорил… Говорил, что смету нам не подпишут. Я же говорил, что финансы зарубят? Так и произошло. Вот, пожалуйста!.. Денег на зарплату нет! Денег на ремонт тоже нет! Краску и стройматериалы по безналу не отпускают. А вы говорили, что отпустят, говорили, что нас поймут.

Олимпий Петрович поднял глаза на заместителя, соображая, что собственно тому нужно. К тому же он ничего такого не говорил.

– Извините, я не поздоровался, – заметил Кафнюк.

– Что вы хотите? – спросил Олимпий Петрович.

– Я говорил вам? Так оно и вышло, – продолжил вошедший, раскладывая перед директором письма, как странный коммерческий пасьянс.– Вот и вот… Все эти письма, запросы можно теперь выбросить. – Кафнюк достал из портфеля новые бумаги, многозначительно потряс ими и тут же снова убрал в портфель, как фокусник поступает с предметами, которые то появляются в его руках, то исчезают. – Не принимают… Теперь нужно заново. Новые письма посылать.