Шпион, который ее убил - Сергей Донской

– Только без ваших азиатских штучек, – предупредил Бондарь, вежливо, но твердо отстраняя руку, чересчур долго соприкасающуюся с его щекой.

– О, некоторые азиатские традиции весьма забавны, – заметила Морталюк. – Скоро вам предстоит убедиться в этом.

Хохоток, изданный Щусевичем, подозрительно смахивал на сладострастное хрюканье. По-видимому, он хорошо знал, о чем идет речь, но Бондарь понял это, когда уже было поздно идти на попятную.

Сауна при отеле ничем не отличалась от тысяч подобных заведений. В отличие от русской бани, где постоянно приходится находиться в движении, поддавая пар или работая веничком, финны свели процедуру к тупому обалдеванию в сидячем или лежачем положении. Тут было предельно сухо и невыносимо жарко. Когда Бондарь почувствовал, что его легкие шкворчат, а волосы вот-вот вспыхнут, он вывалился из парной и долго отмокал в бассейне, радуясь, что испытание огнем и водой закончилось. Доведется ли проходить через медные трубы или новая хозяйка оставит его в покое?

Гадая об этом, Бондарь обмотался полотенцем и вошел в предбанник, обставленный в лучших традициях эпохи застоя. С виду помещение ничем не отличалось от так называемых комнат отдыха, которыми обзаводились все партийные и комсомольские руководители конца восьмидесятых. Диван, удобные кресла, холодильник, телевизор, стол, заставленный всевозможными алкогольными и безалкогольными напитками. Присутствие симпатичной девушки в дымчатых очках и белом халатике не слишком удивило, но и не обрадовало Бондаря.

– В дополнительных услугах не нуждаюсь, – нахмурился он, обнаружив, что халатик непрошеной гостьи стилизован под тунику, а туника эта надета прямо на голое тело… весьма и весьма недурственное тело, как отметил мозг Бондаря.

– Меня зовут Наташа, – представилась девушка, изобразив нечто вроде церемонного книксена, плохо вяжущегося с ее легкомысленным нарядом. – Что будете пить? Чай, сок, пиво, что-нибудь покрепче?

– Покрепче, но не здесь и не сейчас, – проворчал Бондарь, давая понять, что он не в восторге от навязанного ему женского общества.

– Ваша одежда в чистке, – сказала ему Наташа. – Маргарита Марковна поручила мне скрасить вам время ожидания.

– Не надо ничего скрашивать. Можете быть свободны.

– Не могу. Мне уплачено. Не станете же вы настаивать на том, чтобы я вернула деньги?

– Послушай, девочка, – рассердился Бондарь. – Я не признаю платного секса. Тем более с юными особами, место которых за прядильным станком или на студенческой скамье. Брысь отсюда! По-хорошему прошу.

– Платный секс? – Наташа расхохоталась. – Господи, да как вы могли подумать такое? Мне поручено сделать вам массаж, вот и все. Маргарита Марковна сказала, что вы должны выйти отсюда в отличном расположении духа и в хорошей физической форме.

– Я и так в нормальной физической форме.

– Заметно. Такая фигура…

Взгляд, которым Наташа одарила Бондаря, заставил его вспомнить, что он тоже одет, мягко говоря, не для светских бесед с незнакомыми дамами.

– Тема закрыта, – отрезал он. – Массаж отменяется.

– Это невозможно. Маргарита Марковна не любит, когда ее распоряжения игнорируются.

– Я тоже много чего не люблю, – признался Бондарь.

– Ну, пожалуйста, – взмолилась Наташа. – Меня ведь уволят, если я сделаю что-нибудь не так. Неужели вам так трудно? И неужели вы не хотите попробовать на себе настоящий тайский массаж?

– Почему именно тайский?

Присевший к столу Бондарь не смог отказать себе в удовольствии угоститься темным пивом, оказавшимся восхитительным на вкус. Когда он вдобавок закурил, кривая его настроения резко пошла вверх. Настолько резко, что он на всякий случай проверил, надежно ли держится полотенце на бедрах.

Наташа, расположившаяся напротив, не прикоснулась ни к напиткам, ни к сигаретам. Время, имевшееся в ее распоряжении, она использовала для того, чтобы прочитать клиенту лекцию о достоинствах тайского массажа. По ее словам, это было древнее искусство, зародившееся примерно три тысячелетия назад на основе Йоги, Аюрведы, буддийской духовной практики и китайской медицины. Местные целители, которых называют Сиам, тщательнейшим образом изучили все энергетические линии Сен, пронизывающие человеческое тело.

– Всего их семьдесят две тысячи, – поведала Наташа с такой гордостью, словно она лично обнаружила и классифицировала эти загадочные линии.

– Не путаешься? – осведомился Бондарь, потягивая пиво.

– В практике используют лишь десять основных Сен.

– Зачем тогда изучать остальные?

Не зная, как ответить на этот вопрос, Наташа пустилась в пространные рассуждения о преимуществах тайского массажа над прочими. Речь сводилась к тому, что он заряжает положительной энергией не только пациента, но и массажиста.

– Выходит, пациенту нужно доплачивать, – глубокомысленно заметил Бондарь, помахивая рукой. Дымный шлейф от его сигареты свился в причудливую спираль.

Наташа улыбнулась, давая понять, что оценила шутку, но улыбка ее была довольно натянутой.

– Сколько времени занимает сеанс? – поинтересовался Бондарь, смиряясь с неизбежным.

– Тайские массажисты говорят: «Один час хорошо, два часа еще лучше, три часа дадут наилучший эффект».

– Полчаса и ни минутой дольше. Устраивает?

– Даже при коротком сеансе, – решительно заявила Наташа, – можно добиться неплохих результатов. Я постараюсь.

– Почему бы тебе не сменить профессию, девочка? – спросил Бондарь, вставая. – Неужели ты больше ни на что не годишься?

– Странно вы рассуждаете. Не физкультуру же в школе преподавать?

– Почему нет?

Заведя Бондаря в комнату, сочетающую в себе интерьер борделя и врачебного кабинета, Наташа нашлась с ответом:

– Потому что я работаю ради денег, а не для удовольствия.

– А как насчет подзарядки положительной энергией?

У поставленной в тупик девушки имелся только один способ избежать дискуссии, и она им воспользовалась. Бондарь и глазом не успел моргнуть, как остался без своей набедренной повязки. Оставалось лишь беспрекословно забраться в ванну, как того потребовала ничуть не смутившаяся Наташа. Пар, поднимающийся от зеленой воды, благоухал эфирными маслами, жасмином и какими-то диковинными травами.

Бондарь надеялся, что запотевшие очки не позволяют массажистке как следует рассмотреть его, но он ошибся.

– Вы покраснели, – сдержанно улыбнулась Наташа.

– Вода горячая, – буркнул Бондарь.

С этими словами он поспешил погрузиться в ванну. Большая, квадратная, довольно глубокая, она была вмонтирована прямо в пол, так что девушка возвышалась над вытянувшимся Бондарем. Под ее туникой действительно не было ни лоскута материи. Через секунды на Наташе не осталось и туники. Деловито избавившись также от очков, она спустилась в ванну и вооружилась натуральной мочалкой, напоминающей конский хвост.

– Прошу меня извинить, но я вынуждена предупредить вас о правилах поведения, – сказала Наташа, явно разучившаяся стесняться наготы. – Массажистку нельзя трогать, целовать или обнимать. Обычный половой контакт исключен. Вы просто расслабляетесь и получаете удовольствие. Встаньте, пожалуйста.

Поднявшийся на ноги Бондарь стиснул зубы покрепче и уставился в потолок, заставляя себя думать о чем угодно, кроме такого близкого, такого доступного тела, сверкающего от выступившей на коже испарины. Намыленная мочалка пришла в движение, в воду полетели хлопья пены. Осторожные мягкие прикосновения едва не довели Бондаря до белого каления, но эта пытка сменилась другой, не менее изощренной, когда Наташа принялась орудовать банным полотенцем. Она не пропустила ни одного квадратного сантиметра на теле Бондаря, то и дело соприкасаясь с ним подрагивающей грудкой. Его голос сделался неузнаваемо хриплым, когда он попросил:

– Достаточно. Я уже абсолютно сухой.

«И по-прежнему абсолютно голый, – напомнил внутренний голос. – Долго мы будем терпеть эти издевательства?»

Наташа отложила полотенце, отступила на шаг и склонила голову к плечу, любуясь делом рук своих.

– Можно приступать к главному, – заявила она, с трудом сохраняя нейтральное выражение лица.

Бондарь поспешил улечься на кушетку лицом вниз и, чтобы не оконфузиться, стал вспоминать стихи, которых знал превеликое множество. Память услужливо подбросила ему первое четверостишье:

Тишь, благодать и спокойно на сердце.Что говорить, научились мы жить.Все понемногу умеют вертеться,То есть юлить, и вилять, и кружить.

Наташа знала свое дело. Массаж начался с убаюкивающего перебирания складок кожи и ритмичных встряхиваний мышц Бондаря. Возбуждение постепенно покидало его, он чувствовал, как обновляются его суставы, кости, сухожилия, охватившее его дремотное состояние было приятным.

Вертимся днем, потом ночью в постели,Крутимся вечером и поутру.Кружимся все, как снежинки метели —Тысячи крошечных душ на ветру…

Продолжение вылетело из головы, вернее, было вышиблено оттуда внезапной серией стремительных хлопков по затылку. Наташины руки были проворны и неутомимы. Уткнувшись подбородком в кушетку, Бондарь скрипнул зубами, когда Наташа амазонкой запрыгнула ему на спину. Дело было не в нагрузке на поясницу. Дело было в контакте кожи с кожей, причем Бондарь ощущал также щекотание потайной щеточки волос, пока массажистка обрабатывала его шею, а затем верхнюю часть позвоночника. Ее пальцы становились то твердыми, как стальные щипцы, то нежными, словно цветочные лепестки. Процедура завершилась за миг до полного помрачения рассудка Бондаря.