Фиксер - Дженнифер Барнс

— Чёрная магия, — безразлично произнёс Боди.

К приезду Маркеттов в доме было тихо, еда была горячей, а молчаливые охранники караулили периметр.

В отличие от погребения, где присутствовало множество важных персон и чиновников, поминки были скорее частным мероприятием: соседи, родные, друзья. Стоило Айви отвлечься, я выскользнула из дома. Мне здесь не место. Это не моё горе.

Снаружи в воздухе парили свежие ароматы скошенной травы и приближающегося дождя. Дом судьи был того же размера, что и дом Айви, но с куда большим земельным участком. Глядя вдаль, я набрала номер дедушки, который мне дала Айви. Медсестра ответила на звонок и передала ему трубку.

Сегодня был не лучший его день.

В конечном счете, я попрощалась и повесила трубку, чувствуя себя так, словно снова бросаю его. Я принялась шагать, страдая от постоянного, непреклонного чувства потери. Я не осознавала, что нахожусь довольно далеко от дома, пока не заметила, что я не одна.

— Куда ты идешь?

Я обернулась и увидела маленькую девочку, обнимавшую миссис Маркетт на похоронах. Её темные волосы освободились от ободка. На ней было черное платье.

— Разве ты не должна быть в доме? — спросила я у неё.

Она выпятила подбородок.

— Это дом моего дедушки. Я могу идти туда, куда захочу.

— Справедливо, — несколько секунд я глядела на неё, а затем сбросила туфли. — Хочешь снять свои?

— Разве так можно делать? — её голос звучал скептически.

— Это дом твоего дедушки. Ты можешь делать всё, что захочешь.

Согласившись с моей логикой, она опустилась на землю и стянула свои туфельки.

— Ты должна сказать, что сожалеешь о смерти моего дедушки, — сказала она мне.

— Ты правда хочешь, чтобы я это сказала? — спросила я.

Она потянула себя за кончики волос. Девочка была старше, чем мне показалось сначала — лет восьми или девяти.

— Нет, — наконец сказала она. — Но ты всё равно должна.

Я промолчала. Она сорвала травинку и уставилась на неё так безжалостно, словно пыталась поджечь её взглядом.

— У вас здесь есть пруд? — спросила я у неё.

— Неа. Но у нас есть собаки. Две, — добавила она, чтобы я случайно не подумала, что она сказала «собака» в единственном числе.

Я кивнула, и, кажется, мой ответ её удовлетворил.

Она сорвала ещё одну травинку, а затем искоса взглянула на меня.

— Что бы мы делали с прудом?

Я пожала плечами.

— Бросали камешки?

Двадцать минут спустя Талия Маркетт во всех тонкостях овладела мастерством бросания камешков в несуществующий пруд.

— Две прекрасные дамы, томящиеся в одиночестве.

Я обернулась и с удивлением увидела Ашера. Только пару секунд спустя я вспомнила о том, что Эмилия пыталась нанять меня, чтобы я держала его подальше от проблем, пока его лучший друг не вернется в школу и не займется этой работой сам.

Его лучший друг — Генри. Генри Маркетт.

— Мы бросаем камешки в пруд, — сообщила Ашеру Талия. — Это Ашер, — сказала она мне. — Он ничего, — девочка улыбнулась.

Ашера не смутило отсутствие камешков и пруда, так что он плюхнулся на землю рядом с нами.

— Я, — ехидно произнёс он, — мастерски бросаю камешки.

Десять минут спустя прибыла кавалерия. И, кажется, кавалерия была не слишком рада найти нас растянувшимися в траве.

— Ты не так уж в этом и хорош, Ашер, — Талия прибывала в счастливом неведенье о прибытии её брата. Ашер лениво улыбнулся Генри и бросил очередной воображаемый камешек.

— Подпрыгнул пять раз, — лукаво заявил он.

Я облокотилась на свои ладони.

— Вообще-то, дважды, — возразила я. Талия хихикнула.

— Меня окружают гадюки, — вздохнул Ашер. Он обернулся к Генри. — Поддержишь товарища, добрый человек?

«Добрый человек» Ашера выглядел так, будто подумывал отправить большинство из нас в тюрьму.

— Генри, смотри! — приказала Талия, не замечая — возможно, это дело привычки — мрачного выражения на лице своего брата. Она замахнулась.

— Отличный бросок, — прокомментировал Ашер. — Как жаль, что камень подпрыгнул всего дважды, а затем его съел аллигатор.

Талия ударила его кулачком.

— Неправда!

— К сожалению, именно так.

— Генри! Скажи ему, что это неправда.

На миг повисла тишина.

— Я не вижу никаких аллигаторов, — произнёс Генри.

— Et tu [прим. — франц. «А ты»], Генри? — Ашер прижал руку к груди. Генри и глазом не повёл. Видимо, он давно привык к театральности.

— На тебе нет обуви, — сказал он своей сестре. Его взгляд скользнул к босым ногам Ашера, а потом, мельком, к моим. — Почему на вас всех нет обуви?

— Мы разулись, — услужливо объяснила Талия. Губы Ашера едва заметно дрогнули.

— Зачем вы разулись? — на этот раз Генри задал более конкретный вопрос.

— Разве человеку нужна причина, чтобы разуться? — спросила я.

Генри обернулся ко мне. Да, — кажется, говорили его не одобряющие брови.

— Да, человеку нужна причина.

— Тэсс, — торжественно произнёс Ашер, — познакомься с Генри. Генри, познакомься с Тэсс.

— Мы знакомы, — отрезал Генри. Я подумала о том, что нашу встречу возле церкви едва ли можно было назвать знакомством.

— Я ценю помощь твоей сестры, — ледяным тоном сказал мне Генри, — но, думаю, вам двоим пора, — Генри Маркетт явно не хотел, чтобы Айви находилась в его доме. И настолько же явно он не хотел, чтобы я приближалась к его сестре. Он слегка склонил голову, глядя на меня сверху вниз. — Ты так не думаешь? — слова прозвучали скорее как приказ, чем как вопрос.

Я встала, отряхиваясь от травы.

— Знаешь, я согласна.

Я ожидала, что людей в доме станет меньше, но, кажется, толпа только увеличилась. Я нашла Айви на кухне.

— Всё в порядке? — спросила она.

— Всё нормально.

— Боди может отвезти тебя домой, — предложила Айви. — Я останусь, чтобы помочь с уборкой, но тебе незачем здесь находиться.

Я кивнула. Возможно, утром Айви нуждалась во мне, но теперь у неё была миссия, так что она будет в порядке.

Всего через несколько секунд она сжимала в руке мобильник, звоня Боди с просьбой забрать меня. Я добралась до парадной двери. Стоило мне открыть её, я увидела на крыльце мужчину в парадной военной форме.

— Не. Позорь. Меня, — слова мужчины не предназначались для моих ушей. Они предназначались для стоящей рядом с ним девочки-подростка.

Вивви.

Каким-то образом она выглядела меньше, чем в последнюю нашу встречу. Её глаза покраснели, плечи ссутулились, словно её тело вот-вот сломается.

— Вивви? — произнесла я.

Её глаза — и глаза мужчины — поднялись к моим. Выражение его лица абсолютно изменилось, превращаясь в официальную маску сострадания и доброты.

Врачебный такт, — подумала я, узнав его из новостей и вспомнив о том, что он был доктором — врачом в Белом Доме. Мужчина, оперировавший судью Маркетта.

— Тэсс, — Вивви попыталась улыбнуться. На другом лице это выражение могло бы сойти за натуральное, но черты лица Вивви были созданы исключительно для широких улыбок. — Папа, — продолжила Вивви, — это Тэсс Кендрик. Я рассказывала тебе о ней. Тэсс, это мой отец.

Майор Бхарани бегло осмотрел меня с ног до головы.

— Конечно, — без запинки произнёс он. — Приятно познакомиться, Тэсс. Но, конечно же, лучше бы мы встретились при других обстоятельствах.

Майор Бхарани попрощался со мной и проскользнул в дом. Вивви попыталась последовать его примеру, но я остановила её.

— Ты в порядке? — негромко спросила я.

— Это мои слова, — она снова слабо улыбнулась.

— Где ты была на этой неделе? — спросила я.

Вивви опустила взгляд, затем посмотрела в сторону.

— Я немного приболела.

Слишком больна, чтобы прийти в школу, но достаточно здорова, чтобы посетить поминки? Достаточно здорова, чтобы её отец приказывал ей не позорить его, словно Вивви была какой-то обузой. Словно её стоило стесняться.

— Ты уверена, что в порядке? — спросила я у Вивви.

— Мне нужно идти, — она не смогла взглянуть мне в глаза. — Не волнуйся обо мне. Я в норме.

Когда она исчезла в доме, я думала лишь о том, что Вивви абсолютно не умеет лгать.

ГЛАВА 20

В тот вечер я искала информацию об отце Вивви в интернете. Награжденный солдат, работал хирургом-травматологом в Афганистане и Ираке. Насколько я могла сказать, вот уже два года он был главой клиники Белого Дома — и личным врачом президента. Не в силах выбросить из головы затравленное выражение лица Вивви, я кликнула на видео с заявлением майора Бхарани для прессы.

— С глубоким прискорбием я сообщаю вам, что председатель верховного суда Теодор Маркетт ушел из жизни на операционном столе чуть больше часа назад, — теперь, когда я знала об их связи, я видела сходство — пусть и слабое — между Вивви и её отцом. — Мы дважды пытались устранить тромб в сердце судьи, и во время второй операции возникли непредвиденные усложнения. Сегодня наша страна потеряла прекрасного человека. Мы просим вас уважать частное пространство его семьи в это тяжелое время.