Ругачёвские чудеса - Надежда Белякова

– И точно, до самой Перестройки больше про Курилы ни разу не пикнули! – вставила и своих пару слов словоохотливая баба Маня.

– Да уж, целый год вот так наш «сторожевой» при отце Василии город охранял, – таинственно усмехнувшись чему-то, добавила Тоня. – А ровно через год после его поимки отец Василий и преставился. Да, как раз на Чистый четверг это и было. Царство ему небесное! Светлый рай ему и светлая память!

Соседки вразнобой осенили себя крестным знамением. И произнесли почти хором: «Светлая память!» И сразу же в кухне повисла чугунная мрачная тишина. Которую неожиданно для самой себя нарушила Анна, спросив шепотом у собравшихся, как у заговорщиков:

– А как же тот – который на цепи был?

– Вот именно! Не стало отца Василия… И кто ж к нему подойдет-то?! Выл так страшно, что все в Ругачёво по ночам не спали! – вздохнула в сердцах баба Маня. – Это у отца Василия на него укорот был… Крестное знамение! Прислали к нам другого священника, отца Анатолия. Так накануне его приезда черт этот так выл, так скулил и визжал, что все боялись не то что на улицу выходить, а даже и в окошко выглянуть, чтобы чего лишнего не увидеть!

– И что же? – полюбопытствовал, открывшись перед соседками, давно притаившийся в темном углу комнаты Леонид: – И что было с ним потом?

И Валентина томить не стала. Крестясь, продолжила сказ:

– Так ведь как отца Василия не стало, некому стало укрощать ворога крестным знамением и кропить святой водой! У отца Василия особая сила в молитве была. А отец Анатолий молодой еще, жизнью не тертый, ворогов не укрощал! Вот тот и озверел: сила неукрощенная в вороге укрепилась! Запалил свою собачью будку, да таким огнем диковинным, что вглубь землю прожег. Глубокий ров, точно люк канализационный, образовался. Туда же он и сам провалился. Так наш-то глава администрации сразу же денег на три «КамАЗа» со щебенкой дал! Чтобы засыпать ров этот с глаз долой, от греха подальше. Но и трех машин мало оказалось: из дыры этой, как из вулкана, все равно огонь вырывался! А уж какие вопли и рык по ночам оттуда раздавались – и не описать! И снег вокруг зимой не лежал – таял! Хотя и снегопады были такие, что до крыши заметало! А летом – трава не росла! Сухой такыр вокруг той ямы даже в дождь потом был! А на самое Рождество эта рана сама затянулась, да так, что следа от нее не осталось. А вот после… началось самое досадное!

Тут уж не только Анна, но и Леонид с любопытством прислушался к презираемым им бабьим россказням.

После выгодной, почти театральной паузы Валентина хотела продолжить, но ее опередила баба Маня:

– И вспоминать-то стыдно! Словом, кинулись мы к новому священнику с расспросами. Как ворог-то мог у отца Василия завестись? И от благости ли смог отец Василий усмирить и на цепь врага рода человеческого посадить? Или?.. Каюсь, и я, грешная, – такого человека, а подозревать стала! Ну, не то чтобы подозревать, а сомневаться начала. Да и не я одна! Так отец Анатолий туманно так отвечал, мол, что это вопрос высших сил. И нужно ждать чуда или иных свидетельств, подтверждающих благость отца Василия. Ну, мы и стали ждать знака какого-то, знамения или чуда!

Соседки уже закончили работу и любовались расписанными яйцами, аккуратно уложенными в свои кастрюльки. Анна вытерла стол, застелила кружевной белой скатертью и, уже подавая на стол чай с конфетами, в растерянности от всего услышанного, почти шепотом спросила:

– И как, явилось чудо?

После первой чашки чая последовало продолжение чудесной истории.

– Не сразу, но чудо объявилось! – обстоятельно продолжила рассказ Валентина. – Поначалу каждое утро мы друг друга спрашивали: «Не видал ли чуда, сосед?» Как кто кого встретит – первым делом вопрос не про здоровье, не «как живете-можете», а про чудо. А дни-то так и летели – все без чудес! Ну, сама понимаешь, что всякие нехорошие мысли в голову лезли. Нет чуда! Ну, хоть ты лопни! Уже и Страстная неделя накатила. И Пасха вот-вот! А чуда-то все нет! Анна почувствовала, что от напряжения у нее начинает кружиться голова, и села вместе со всеми за стол, так и не налив себе чаю. Ей полегчало, только когда Валентина вплотную подошла к чуду:

– Но все же чудо явилось! В субботу утром – под Пасху это было! Первыми чудо увидали детки в детском садике. Пасха в тот год была поздняя, и птицы уже гнезда свили. И детишки во дворе детского садика нашли гнездо. А в нем – три яйца. Два – обычные, а третье – расписное: тонехонько, красиво так расписано, и буковки «ХВ» – точно наросты на скорлупе – на яичке красуются. Отнесли яйцо нянечке. Вышла она за ворота детского сада, а в городе-то что делается! Как демонстрация на 1 Мая! И все бегут, друг дружке показывают такие же найденные в курятниках, в гнездах расписные яички.

Допив свою чашку чая, припомнила случаи и баба Маня:

– У знакомой пенсионерки-учительницы в тот день даже старенькие канарейки, которые уж и не пели, а яички снесли! Два яичка обычные, а одно – красненькое, расписное! И ведь на птицефабрике в Доршево – то же самое приключилось! Инкубаторские куры каждое третье яйцо расписное несли! И с таким же рельефчиком буквы – «ХВ». После этого всем так стыдно стало, что сомневались в отце Василии – что от чистоты своей он силу получил тогда, чтобы ворога укротить. Да, сколько времени прошло с того дня! А может, у кого-то и сохранилось то яичко…

Подойдя к логическому концу рассказа, баба Маня уже чинно, но лукаво произнесла, обращаясь ко всем соседкам:

– Это сколько ж мы яиц-то расписали! Красотища-то какая! Ну, все, пора хозяевам отдыхать! А то, как говорится: «Дорогие гости, а не надоели ли вам хозяева?»

Явно довольные тем, как прошли посиделки, соседки подхватили свои кастрюльки с яркими красивыми яйцами. А у Анны остались, как полагается, соседские яйца, покрашенные луковой шелухой. Не успела Анна проводить гостей, как Леонид дал себе волю и расхохотался. Под конец его так развеселило все услышанное, что он сказал:

– Да, Аня, вот ведь какая буйная фантазия у наших соседок!

Убирая со стола, Анна ответила, нараспев подражая старушкам:

– Сие нам неведомо. Чудо! Поди проверь! – и уже скороговоркой добавила: – Слушай, Лень, у меня что-то голова от долгого сидения на месте заболела…

– Вот и я хотел тебе предложить прогуляться, – обрадовался Леонид.

Прогуливаясь, они пели вдоль старой пасеки и обменивались впечатлениями. Все вокруг – кусты и остатки липовой аллеи, сросшиеся с темнеющим перелеском, – утопало в туманных сиреневых сумерках. И вдруг Анна краем глаза заметила что-то, мелькнув шее сбоку. Резко обернулась и, раздвинув колючие лапы елки, увидела укромное гнездо птички. С восторгом и изумлением смотрела Анна и не верила своим глазам: среди буровато-серых с пятнышками птичьих яиц лежало и чудесное расписное яйцо. Анна взяла его в руки. Это яркое, лежащее на ладони у Анны яйцо с буковками «ХВ» потрясло даже скептически настроенного Леонида.

Утро Пасхального воскресенья всегда ясное, даже если день в целом пасмурный, непременно бывает украшено сияющим, или, как это принято говорить в Ругачёво, «играющим» солнышком. Так было и в эту Пасху. Заранее, еще перед утренней службой, прихожане столпились у храма со своими куличами, вокруг которых так и сияли расписанные или просто крашенные в Чистый четверг яйца. Анна тоже принесла кулич для освящения и между своих искусно расписанных яиц положила и то загадочное яичко, взятое из гнезда.

К ней подошли ее недавние гостьи, с которыми она накануне расписывала яйца. Баба Маня сразу заметила то удивительное яйцо. Она встревоженно посмотрела на Анну и отвела в сторону подружек-соседок. С обеспокоенными лицами они минут пять шептались между собой, поглядывая в сторону Анны. Затем вернулись и баба Маня, пристально глядя на то яичко с аккуратными рельефными буковками «ХВ», сказала ей при всех:

– Аня! Так ведь это яйцо – точь-в-точь как те расписные яйца, что появлялись в гнездах как чудо после смерти отца Василия! – и баба Маня добавила: – Ох! Анна, Анна! Так, значит, и ты не поверила! Значит, и ты засомневалась, раз и тебе чудо было даровано!

Юркины дожди

Старый Юрка – одинокий, обветшалый человек без возраста. И для всех было загадкой, как и чем он жил. Из года в год уныло бредущий вдоль дороги по обочине в любую погоду-непогоду за водкой в Ругачёво и обратно. Изредка сердобольные таксующие водители, из тех, кто давно его знал, все же подвозили старого Юрку в ближайший магазин за водкой, бестактно задавая ему один и тот же вопрос:

– Юрка! А ты бы запас ее побольше!

– Водку-то? Так разве ж её напасешься?!! – с искренним удивлением отвечал им старый Юрка.

Там, в магазинах Ругачёво, Юрка ничего, кроме бутылки водки, не брал. Ну разве что буханку черного хлеба – для «занюха» и «закуси». Но последнее время он и без буханки обходился. Продавщицы приметили это и даже от себя по доброте предлагали Юрке буханку, но он совершенно равнодушно отмахивался – за ненадобностью. Зимой, когда весь «дачник схлынул» и в магазине покупателей мало, продавщицы словоохотливы и приветливы.