Живая пуля - Владимир Колычев

— Почему?

— Как это почему? — удивленно посмотрел на нее Никита. — Мы же говорили почему.

— Переживаешь за меня?

— А ты сомневаешься?

— Нет, но…

— Что «но»?

— Ко мне сегодня Ракитин приставал.

— Руки распускал? — нахмурился Никита.

— Нет. Но сказал, что ревнует меня, — Инна попыталась, но не смогла остановить себя. Глупо было набивать себе цену, однако не сумела отказать себе в таком удовольствии. Да, она следователь органов внутренних дел, представитель власти, официальное лицо, но при этом женщина, и кто ее может за это осудить? — К тебе ревнует.

— И что ты ему сказала?

— Сказала, что его поезд ушел… А он ответил, что поезд вернуть можно.

— Как?

— Он сказал, что ты меня бросишь…

— Почему?

— Дело, мол, закрыто, и я тебе больше не нужна.

— Твой Ракитин идиот!

— А я тебе нужна?

— Только ты и нужна. Больше никто не нужен.

— Это правда?

— Правда. И я готов доказывать тебе это каждый день, каждый час, каждую секунду… — Никита говорил жестко, но его слова падали в душу будто бальзам. Инна млела от удовольствия.

— Я следователь, я сама должна искать доказательства, — счастливо улыбнулась она.

— Что ж, тогда я буду тебе помогать.

— Давай за то, чтобы мы всегда друг друга понимали! — Она подняла бокал.

Но Никита забрал его, поставил на стол и подставил свои губы. Что ж, она только рада этому… 

Глава 9

Убийствами следственный отдел РОВД заниматься не уполномочен, а умышленное причинение тяжкого вреда здоровью — это как раз компетенция Инны. И дела с пометкой «умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью» тоже должна расследовать она, но в этом случае к потерпевшему направляется дознаватель, который выносит постановление о возбуждении уголовного дела. В первом же случае дознаватель не нужен: Инна сама должна вынести такое постановление. Но как отличить тяжкий вред от вреда средней тяжести? В данном случае такой вопрос даже не стоял: потерпевшего избили так, что бедняга лишился зрения.

В больнице он, в отдельной платной палате. Жена-красавица на стуле сидит, сын рядом с ним — грустный и подавленный. Марине Павловне тридцать восемь лет, но выглядит она намного моложе…

Больной не видел Инну, но повернул голову на звук. И Марина Павловна обернулась.

— Здравствуйте, Василий Антонович!

И с женщиной Инна поздоровалась, и с ее сыном, имя которого забыла. Василий Антонович был другом ее отца. Когда-то они работали в одном строительном управлении, потом каждый открыл свою фирму, но дружеские отношения сохранились. Правда, с каждым годом Василий Антонович все реже бывал у них в гостях.

— Инна, ты? — удивленно спросила Марина Павловна.

— Инна? — Похоже, Василий Антонович не понял, о ком шла речь.

Говорил он с трудом, не разжимая челюстей. Фиксирующие шины у него во рту. Узнать его было трудно. Голова туго перебинтована, повязка на глазах и на носу, лицо в ссадинах, губы разбиты в лепешку. Да еще и челюсть сломана.

— Инна Демичева, следователь Потоцкого РОВД.

О том, что избит был именно Корчнов, она узнала только в больнице, так что не специально она приехала.

— Старший лейтенант полиции, — совсем не весело, но тепло улыбнулась Марина Павловна, глянув на ее погоны.

— Если точней, то юстиции…

Корчнов и его жена знали Инну еще школьницей, а сейчас она уже офицер, представитель закона. Только нынче не та ситуация, чтобы гордиться своим положением и формой. Вот если она преступников накажет, тогда и нос можно будет задрать.

— Василий Антонович, я знаю, что с вами произошло, но не знаю как. Я должна это выяснить и принять решение о возбуждении уголовного дела. Ваших обидчиков найдут и накажут, это я вам обещаю.

Корчнов пожал плечами. То ли он не верил в то, что преступников найдут, то ли не хотел, чтобы их искали.

— Скажите, кто на вас напал? Когда? Где?

Ни вызова в полицию не поступало, ни заявления, и если бы не сигнал из больницы, то, возможно, в РОВД так и не узнали бы о происшествии. Но сигнал о потерпевшем был, и работа по этому делу началась.

— Возле дома все произошло, — сказала Марина Павловна. — Василий к дому подъехал, а на пути машина стояла, путь перегораживала. Он хотел попросить водителя отъехать, вышел из машины, а к нему подошли трое. Сначала ударили пальцами по глазам, а потом стали избивать…

Василий Антонович кивнул. Да, дескать, все так и было.

Корчнову трудно было говорить, но все-таки и следующий вопрос Инна адресовала ему, а не его жене.

— Почему не вызвали полицию?

— Василий сказал, что не надо, — снова ответила за супруга Марина Павловна.

— Почему?

— Не надо… — Корчнов обратил взгляд к окну.

— Как это не надо? У вас ушиб головного мозга, вы потеряли зрение, а преступники должны гулять на свободе?

— Ну, врач сказал, что зрение восстановится, — вздохнула Марина Павловна.

— А если нет?

— Будем надеяться на лучшее.

— Вы надейтесь на лучшее, а мы будем искать преступников.

— Не надо, — продолжал упрямиться Корчнов.

— Может, все-таки скажете почему?

— Не надо.

— Ну, хорошо, не хотите говорить как следователю, скажите как дочери вашего друга.

— Скажу.

— Антон, побудь, пожалуйста, в коридоре.

Марина Павловна вывела сына из палаты, вернулась на место.

— Этих ублюдков найти можно, — сказала она. — И наказать можно. Только потом и Василия накажут. В следующий раз его могут убить. Они так и сказали: обратишься к ментам — убьем… Они ведь его поджидали… Заказали Василия.

Корчнов кивнул, подтверждая версию жены.

— Кто?

— Это из-за бизнеса все… Василий выиграл тендер на строительство объездной дороги в обход города, а кому-то это не понравилось.

— Кому? Фирме-конкуренту?! И вы так боитесь этих конкурентов, что готовы помиловать их? — возмущенно и удивленно спросила Инна.

— Там не просто фирма, а такие люди, что с ними лучше не связываться…

Марина Павловна, казалось, сама в том сомневалась. Не казались ей эти люди такими уж страшными, как рисовал их Корчнов, но в то же время она не хотела рисковать. Челюсть срастется, зрение вернется, и Василий Антонович дальше будет работать на благо своей семьи. Денег, правда, с объездной дороги не поднимет, зато жить будет… Может, она в чем-то и права. Но все-таки преступники должны быть наказаны…

— Значит, полицию вы не вызывали? — в раздумье спросила Инна.

— Нет, — кивнула женщина.

— Василий Антонович сказал, что не надо?

— Да, он сказал.

— Когда сказал?

— Когда в больницу увозили.

— Значит, он в сознании был?

— Когда «Скорая» подъехала, он был уже без сознания.

— А «Скорую» кто вызвал?

— Я.

— Выходит, вы видели, как трое неизвестных избивали вашего мужа?

— Не видела. Соседка позвонила, сказала, что Василия избивают, я когда подошла, никого уже не было. Игорь Петрович подошел, заявил, что полицию вызывать надо, звонить стал, а Василий сказал, что не надо…

— Значит, вы, Василий Антонович, уже знали, кто и почему вас избил? — спросила у Корчнова Инна.

— Они сказали, — не разжимая челюстей, сквозь зубы процедил он.

— Что они вам сказали?

— Убьют, сказали.

— Этого мало… Я же знаю вас, Василий Антонович, вы не такой, чтобы испугаться каких-то хулиганов.

— Не хулиганы. Бандиты… Я одного видел.

— Где?

— Не важно.

— Этот бандит представлял фирму-конкурента?

— Можно сказать и так.

— Значит, фирма эта бандитская?

— Крыша там.

— Бандитская крыша.

— И не только.

— А какая еще?

— Тебе лучше не знать. И лучше не лезть.

— И все-таки? — настаивала Инна.

— Не скажу.

— Почему?

— Тебе не скажу. Опасно это. Пусть мужчина этим делом занимается, а тебе нельзя…

— Мне можно!

Корчнов приподнял и резко опустил руку, давая понять, что разговор окончен. И плохо ему, и за Инну он боится, так что ничего она от него не узнает.

— Что ж, не хотите говорить, не надо. Пойду я, — сказала Инна. — Марина Павловна, вы не проводите меня?

— Проводить?! Ах да, конечно…

Корчнова вместе с ней вышла в коридор, и они направились к выходу.

— Инна, ты молодец, мне нравится твоя настойчивость, — сказала Корчнова. — Но Василий прав, тебе в это дело лучше не лезть… Мне даже страшно подумать, что эти подонки могут сотворить с тобой. Они никого не боятся…

— Кто они?

— Василий же сказал, бандиты.

— Они же и конкуренты?

— Ну, не они лично… Я подробностей не знаю, но если Василий сказал, то я ему верю.

— Кто видел, как его избивали?

— Соседка наша… Татьяна ее зовут. Татьяна Михайловна Гортова, по нашей улице дом двадцать четыре. Это как раз напротив их дома было. Она все видела… Не лезла бы ты в этом дело. Мы же не только за себя, но и за тебя переживаем.