Чувство вины, или Без тебя холодно - Юлия Шилова в АСТ

Сергей уточнил мой домашний адрес и кинул на меня крайне недоброжелательный взгляд.

– Крошка, ты попадаешь под колеса моей машины и пытаешься убедить меня в том, что все это случайно. Затем даешь мне ключ от своей квартиры, посреди которой лежит труп, и пытаешься доказать мне, что ты не имеешь к этому никакого отношения. Я смотрю, вся твоя жизнь состоит из одних нелепых случайностей. Кто ты и зачем ты во–рвалась в мою жизнь?

– Ты хочешь, чтобы я из нее исчезла?

– Я был бы тебе за это благодарен. Не люблю мутных людей. Ты очень проблемная девушка и приносишь неприятности всем, кто тебя окружает.

– Как скажешь, тем более что мне уже лучше.

Развернувшись на сто восемьдесят градусов, я вышла из гостиной и заглянула в соседнюю комнату. Лада сидела у рояля и листала нотную тетрадь. Увидев меня, она тут же поднялась, положила тетрадь на крышку рояля и пошла мне навстречу.

– Что это он так напился? Вообще-то он не пьет, – попыталась она оправдать своего брата.

– Лада, закажи мне такси. Я уеду домой.

– Он что, тебя выгнал?

– Просто я не хочу больше здесь оставаться.

Лада заметно расстроилась и изменилась в лице.

– Света, не нужно никуда ехать. Даже если он сказал тебе что-то грубое, сделай скидку на то, что человек пьяный. Сегодня он ляжет, проспится, а завтра будет все совсем по-другому. Не уезжай, а то я опять останусь одна.

Лада обиженно надула губы и не могла скрыть, что очень обижена на своего брата.

– Ты всегда успеешь уехать. Прошу тебя, останься.

В этот момент в комнату заглянул Сергей и, прищурив глаза, как-то скупо улыбнулся.

– Света, я еще с тобой не договорил, а ты уже поспешила меня оставить.

– Ты дал мне понять, что мне больше не стоит здесь оставаться.

– Хочешь, мы сейчас сядем в мою машину с водителем и я отвезу тебя домой?

– Я была бы тебе очень признательна, – напряженно ответила я и с грустью посмотрела на Ладу.

– Ребята, да вы что? – опешила Лада. – На дворе ночь. Куда вы собрались??? Что вообще происходит?

– Лада, мы только заедем ко мне на квартиру, заберем загранпаспорт и тут же вернемся, – попыталась успокоить я девушку.

Лада холодно посмотрела на брата и, по всей вероятности, еще до конца не могла поверить в реальность происходящего.

– Мне кажется, что вы оба сошли с ума. Что за необходимость ехать на квартиру на ночь глядя? Загранпаспорт можно взять и завтра.

– Завтра я уже буду оформлять шенгенскую визу, – попытался убедить Ладу Сергей. – Света чувствует себя уже лучше. Погода отличная. Чего в душной Москве сидеть? Рванем на Ибицу прямо на днях!

– Сергей, ты мне обещаешь, что Света вернется? – В голосе Лады читалось подозрение.

– Легко, – ответил Сергей и, заметно пошатываясь, попытался застегнуть пуговицы на рубашке.

Через пару минут мы уже сидели на заднем сиденье в его машине с водителем и старались не встречаться друг с другом взглядом. Я смотрела в окно на провожающую нас Ладу и чуть было не прослезилась. Я попала в ее жизнь совершенно случайно, и точно так же случайно я из нее исчезаю.

– Моя служба безопасности навела о тебе справки. – У Сергея слегка заплетался язык.

Я никак не отреагировала на эту фразу, только украдкой посмотрела на разглядывающего меня в зеркало водителя, от которого Сергей, по всей вероятности, никогда и ничего не скрывал. Оно и понятно. Мой Пашка не только не имел секретов от своего водителя, но и приглашал его участвовать в своих оргиях, когда у самого уже не хватало на это сил.

– И что же плохого могла узнать обо мне твоя служба безопасности? – спросила я с легким раздражением и любопытством.

– Ты работаешь в одной достаточно серьезной компании, занимаешь неплохой пост, а сейчас находишься в отпуске.

– Значит, не все так плохо. Видишь, какая я все же положительная девушка.

– У тебя муж в тюрьме, – с каким-то пренебрежением бросил Сергей.

– Не в тюрьме, а в СИЗО.

– Какая разница?

– Очень даже большая. – Я подняла голову, посмотрела на Сергея ледяным взглядом и с издевкой спросила: – Ты все обо мне узнал? Или есть что-то еще?

– В браке ты состоишь три года. Муж работает в крупной компании – далеко не последний человек. Попал в тюрьму, – Сергей специально выделил слово «тюрьму», – из-за того, что сбил насмерть пешехода, причем в совершенно трезвом состоянии и в положенном месте.

– Все-то ты знаешь, – заметила я.

– Это у меня служба безопасности так хорошо работает. Знаешь, что меня больше всего удивило?

– Что?

– Что ты своего мужа, похоже, вытаскивать не собираешься. Не слишком ли жестоко, крошка?

– Я не обсуждаю свою личную жизнь с незнакомым мне мужчиной.

– Ах, а я, оказывается, даже незнакомый мужчина?

– Ну а кто же ты мне?

– Между прочим, ты провела в доме этого незнакомого мужчины сутки и собралась ехать с ним тусоваться на Ибицу.

– Я уже передумала. Я решила, что этот незнакомый мужчина не испытывает проблем по поводу того, кого взять с собой на отдых, ведь на него, бедного, девушки так и вешаются и проходу ему не дают. То дорогу у офиса перегородят, то визитками в него кидаются, а то и того хуже – шантажируют своей беременностью. Как же тебе, бедненькому, нелегко живется. Мой тебе совет: повесить на свой сундук с деньгами хороший замок, сесть сверху и не подпускать к себе этих любительниц чужого имущества даже на несколько метров. Если чувствуешь, что кто-то сделал шаг в твою сторону, сразу бросайся ботинком.

– Ты все сказала?

– Все. Если ты устал ехать со мной в одной машине, можешь смело меня высадить. Я поймаю такси и доберусь самостоятельно, – отчеканила я и, прижав к груди сумочку, показала свой решительный настрой.

– Послушай, а ты всегда такая?

– Какая?

– Наглая. Может, и вправду говорят, что наг–лость – второе счастье.

– А ты что думал, я перед тобой пресмыкаться буду? Так? Я тебя знать не знаю и знать не хочу.

Всю последующую дорогу мы ехали молча. Я закрыла глаза и вновь подумала о Пашке. Вот он сидит с другими арестантами и пьет чифирь, обсуждая различные стороны тюремного бытия. Вот он нюхает тюремную пищу, или баланду, как там говорят, морщится от брезгливости и вспоминает любимый домашний суп, который я ему варила. Вот у него начинается обострение язвы, и он корчится от диких болей. Он понимает, что если продолжит и дальше есть тюремную пищу, то ему необходимо будет распрощаться с мыслью жить долго. Вот он лежит на своей шконке и разглядывает паутину над потолком, жадно глотает затхлый и прокуренный воздух, прячет слезы и понимает: чтобы отсюда выйти, нужно пережить еще очень много дней, не потерять смысл, вкус, цвет жизни и не сгнить в этом бетонном мешке. Это сложно и практически нереально, ведь цвет, вкус и смысл жизни он уже потерял.