Измена. Не прощу твою ложь (СИ) - Кира Туманова

сработает, если она что-то заподозрит или узнает. Давай так, если она заведется, а ты успокоить не можешь, дай ей мою визитку. Скажи, что я адвокат по разводам или детектив, не важно. Если что-то можно исправить, я постараюсь это сделать. Даже с Марком вашим поговорю, если надо.

— Лев, ты не видишь в этом случае перст провидения?

Я только презрительно хмыкаю в ответ и прикладываюсь к бокалу.

— Видишь, — задумчиво утверждает Рита, — потому не смог пройти мимо.

17. Разрушение ванильного мира

— И это еще не все, что я знаю о вашем муже, — говорит Лев. И от этих слов меня начинает колотить мерзкая дрожь. Что еще за недомолвки?

А тот, как специально, молчит. Может быть следит за дорогой или подбирает тактичные слова, но выглядит, как актер удерживающий паузу перед ключевой репликой. Побаиваюсь в присутствии своего сурового провожатого проявить нетерпение, молча кусаю губы и прокручиваю в голове варианты.

Только не беременность! Пожалуйста, только не говори, что у него будет ребенок от другой женщины. Этот вариант мне кажется самым страшным из возможных бедствий. Такого я не переживу!

Пожалуйста, только не это… Колочу ножкой в нетерпении. Ну же… Не молчи!

Наконец, Лев Александрович, видимо, устав подбирать подходящую фразу, выдавливает из себя:

— Ваш муж банкрот, — и снова молчит, вцепившись в руль.

Я с облегчением выдыхаю. Отпускаю ручку двери, в которую, оказывается, вцепилась от волнения, и откидываюсь назад. Он имел в виду всего лишь деньги. Какая глупость и мелочь. Не важно, заработаем еще.

Лев с удивлением посматривает на меня, такая расслабленная реакция его тревожит.

— Я не понимаю. Вам что, все равно?

— Вообще-то нет. Но я представила самое страшное.

— И что же?

Стесняюсь вслух произносить то, что меня тревожит. Будто страхи могут материализоваться. Но понимаю, что Лев Александрович не из тех, кто оставит вопрос висеть в воздухе. Поэтому вымученно шепчу:

— Я боюсь, что у него будет ребенок, — немного помолчав, добавляю сдавленно, — на стороне.

Лев кривится:

— Блин, ваш муж оставил свою семью без денег, а вы переживаете по какому-то надуманному поводу. И что бы вы сделали, если бы его любовница забеременела?

— Не знаю. Я бы… Не знаю, — он поставил меня в тупик своим вопросом. Мне стыдно признаться о том, какие кровожадные сцены мелькнули сейчас в моем воображении. Даже зажмуриваюсь, не хочу думать об этом, но крепко сжатые кулачки выдают мое состояние.

— Мысли о мщении? — интересуется Лев, покосившись на меня.

— Вы не понимаете, — начинаю я с жаром, — такое невозможно простить.

Лев вспыхивает:

— Да это ты не понимаешь, Елена Петровна! При чем здесь прощение? У тебя больше нет дома, нет накоплений, нет ни хрена! Ты понимаешь? И алименты он не будет тебе платить, хоть двое у него детей, хоть семеро. У тебя же дочки…

— Да, две девочки, — недоуменно отвечаю я. Не понимаю, чего он орет на меня?

— Почему ты не думаешь о будущем? Где вы будете с ними жить? Что будете есть? Да блин, я бы может и не полез бы в это дело, если бы не выяснил подробности его махинаций. Прикинь, ты бы вдруг однажды пришла домой, а дверь опечатана и мебель уже приставы вынесли? А ты ни сном, ни духом! И это произойдет рано или поздно…

Оказывается, Льва все-таки можно вывести из себя, вон как завелся, даже на «ты» перешел.

— Включи уже голову! Ты даже не задала мне ни одного вопроса о том, что стало с прежде успешным архитектором. Тебя это не волнует?

— Волнует. Но еще больше меня волнует, кто она?

— Да ёшкин кот! — Лев Александрович в сердцах бьет по рулю. — Зачем тебе это?

— Хочу узнать, чем я хуже.

— Ничем не хуже. Даже лучше, я бы сказал.

— Вы знаете, кто она?

— Знаю, — Лев опять мрачен и краток.

— Я тоже хочу знать.

— Пока ты не видела их вместе, в твоем сознании все исправимо. Ты до сих пор не разделяешь себя и мужа. Даже мысль о гипотетическом ребенке вызывает приступ ярости. Что ты будешь делать, если застукаешь Марка с другой?

— Не знаю…

Мрачно соплю, уставившись в окно. Да, он прав. Часть меня отказывается принять ситуацию. Я не могу представить мужа в объятиях другой женщины, как только я думаю об этом, к горлу подкатывает тошнота.

— Я предупреждал, что осознание будет болезненным. Ты сделала выбор и предпочла разрушение ванильного мира, где есть счастливая мама, заботливый папа и милые детишки. Но ты теперь одна! И выбираться из этой ситуации придется в одиночестве.

Закрываю лицо руками и всхлипываю. Меня впервые накрывает отчаянным страхом за будущее. Да, я работаю, но без поддержки придется туго. И дом… Наш дом. Что будет с ним? У меня нет другого жилья, и родственников в городе тоже. Куда мы поедем?

Слезы сами катятся из-под ладошек, просачиваются сквозь пальцы. Что же мне делать?

— Вот возьми, — говорит Лев хриплым от волнения голосом и смущенно сует мне платок. — Не бойся, мы справимся. Я помогу.

Это «мы», возможно, сказанное им лишь для поддержки, выдергивает меня из бездны отчаяния, как спасательный круг.

— Я не зря попросил тебя остаться в городе. Постараемся разрулить ситуацию так, чтобы она ударила по тебе с наименьшими потерями. Тебе очень важно сейчас думать не о своих обидах, а о будущем. Сорвешься на эмоции, начнешь мстить, испортишь все.

— Что же мне делать?

— Отдохни, выспись, посмотри телевизор. Завтра у нас новый день и новое открытие.

— Покажете мне любовницу Марка?

— Да блииин… — Лев утомленно подкатывает глаза, — о себе думай, не о нем.

Машина уже давно стоит у главного входа моего нового жилища, сзади сигналит неторопливый водитель.

— Я придумаю, как помочь. Прошу только об одном, не торопись, — продолжает он. — И простите, что на «ты», просто взбесился и не смог сдержаться.

— Ничего, я не против, — откликаюсь я, открывая пассажирскую дверь и, не попрощавшись, бегу к дверям фойе. Пусть думает, что я обиделась на фамильярность. Плевать на него.

Тороплюсь скорее подняться в свои апартаменты и хорошенько обдумать план, который зреет в моей голове.

Лев не хочет говорить мне, кто она. Ничего, я сама выясню и разрешения спрашивать не стану.

18. Марк. Начало конца

Я же просто охренел, когда Илона меня сама поцеловала. Это было неожиданно и… страшно. И у меня снесло башку. Напрочь!

До сих пор, как только вспоминаю об этом, мурашки по телу. Меня тогда так обожгло, пару дней в себя не мог прийти. Будто разделила мою