Ковен сломленных - Айви Эшер

не имею, что означают все эти отметки на карте, откуда эти фотографии на компьютерах и что они значат.

Вален проходит мимо меня в комнату и спокойно изучает карту, а затем компьютеры. В отличие от меня, он пытается ввести пару вариантов пароля, но они не подходят. Он изучает фотографию мужчины, затем смотрит на меня и пожимает плечами.

– Что ж, у меня нет идей, – признается он.

Мы оба возвращаемся к карте и смотрим на нее с минуту.

– Я хочу понять, почему они оказались именно здесь? Сестры сказали, что у них есть зацепка, но откуда она взялась? Почему Сильва так носится с этим местом. Что он задумал? – говорю я.

– Ну, помимо того, что он тебе не доверяет, у него также есть склонность обращаться со мной и Бастьеном так, словно нам все еще по тринадцать. Он никогда не рассказывает нам о заданиях или планах, потому что думает, что мы дети и не справимся. Я знаю, что ваше недоверие взаимно, но, честно говоря, в его поведении нет ничего необычного.

– Ты определенно знаешь его лучше, чем я.

Я хочу вернуться к той странной грязной комнате, которую мне помешал осмотреть Вален, но он хватает меня за руку, не давая уйти. Оборачиваюсь и вижу беспокойство в его глазах.

– Как ты? – спрашивает он, и я не знаю, как ответить на его вопрос. – Мы беспокоимся о тебе. Ты слишком сильно напрягаешься, не даешь себе времени просто вздохнуть и обдумать, – продолжает он, и его выразительные карие глаза изучают мои. – Что происходит в твоей прекрасной головке?

Вален притягивает меня к себе и убирает выбившиеся пряди с моего лица. Его лоб озабоченно нахмурен, пухлые губы вопросительно поджаты.

– Черт, Вален, я даже не знаю, – с тяжелым вздохом признаюсь я. – Мне кажется, что если я остановлюсь, то мне придется взглянуть на все то безумное дерьмо, которым является моя жизнь, прямо сейчас.

– Безумное в плохом или хорошем смысле? – уточняет он, его ореховые глаза пристально смотрят на меня.

– В обоих, – отвечаю я без уверенности.

Вален терпеливо ждет, пока я соберусь с мыслями. Он не давит и не пытается вытянуть из меня больше, он дает мне время, чтобы я могла собраться с мыслями самостоятельно. Он словно делится со мной силой, радуясь, что я могу впитать ее столько, сколько мне нужно, и неважно, сколько на это уйдет времени.

– Менее чем за три месяца я узнала, что я не обычный человек и даже не кастер. Я принадлежу к какому-то другому магическому виду, о существовании которого никто не подозревал. Моя единственная оставшаяся в живых семья ненавидит меня до глубины души, и я понятия не имею почему. Талон, единственный, кто действительно заботился обо мне, оказался ламией, но он сообщил мне об этом только тогда, когда умирал у меня на руках. Меня уже дважды похищали. Я заставила тебя и твой ковен вступить со мной в отношения, отметила волка-оборотня, и теперь еще у трех кастеров есть метки, которые совпадают с моими, и несколько других. Мы находимся в стране, где я никогда не была, чтобы спасти моего дядю, который хотел бы, чтобы меня не существовало, и разобраться с ламией, убившей твоих и моих родителей. И… – Я мгновение колеблюсь, слегка шокированная словами, которые вертятся у меня на языке. Секунду размышляю, насколько разумно было бы произнести их, но потом смотрю в красивое лицо Валена, вижу его понимающий взгляд и решаю послать все к черту. – Мне страшно.

Когда это срывается с моих губ, я чувствую, как напряжение, которое испытывала, медленно спадает. Я наконец понимаю, насколько эти два слова охватывают все, что я чувствую. Потому что независимо от того, нападает ли на меня гризли-оборотень или я смотрю в темно-зеленые глаза Сабина, когда он говорит мне, что любит меня, я чертовски напугана.

Я боюсь сблизиться с ними и стать слишком зависимой от них. Если Энох и остальные окажутся Избранными, что будут делать Нокс и Бастьен? Они уйдут? Что будет с Валеном, если его брат уйдет? Вполне возможно, что мы вот-вот столкнемся лицом к лицу с Адриэлем и всем его гнездом. Что, если мы не выживем, или, что еще хуже, если выживу только я? В моей жизни никогда не было ничего стабильного, и я знаю наверняка, что никто никогда не остается надолго. Даже если они этого хотят.

Глава 8

– Это нормально, что хорошее в жизни пугает меня больше, чем плохое? – спрашиваю я Валена тихим неуверенным голосом.

Он притягивает меня еще ближе, моя грудь прижимается к его; ореховые глаза скользят по моему лицу, будто ищут что-то.

– Не знаю, как насчет нормально, но это имеет смысл, учитывая обстоятельства. Когда Талон нашел тебя и приютил в безопасном месте, сколько времени прошло, прежде чем ты доверилась происходящему? Прежде чем ты доверилась ему?

Обдумывая вопрос, убираю непослушный локон с его щеки.

– Пару лет, может, больше, – признаюсь я, и Вален кивает, словно ожидал именно такого ответа.

– А когда Лайкен приносила тебе еду или помогала после того, как Бет издевалась над тобой, сколько времени прошло, прежде чем ты перестала бояться принимать помощь? – спрашивает он низким и мягким голосом; его нежный тон проникает мне прямо в душу.

– Я не переставала бояться, что Бет узнает обо всем. Я всегда боялась за Лайкен. Всегда боялась за саму себя.

– Ты знаешь нас меньше трех месяцев, – говорит он и выдерживает паузу, чтобы до меня дошло услышанное. – Да, мы связаны. Нет, мы никуда не денемся, – добавляет он, отвечая на мой неозвученный страх. – Если тебе понадобится вечность, чтобы научиться доверять нам, значит, это займет вечность. Если ты никогда не перестанешь бояться, это нормально, потому что нас теперь шестеро, и каждый из нас возьмет на себя часть этого страха. Мы построим стену доверия, и неважно, сколько времени нам понадобится на это. – Он смотрит на меня сверху вниз, и в его глазах отражаются сила и уверенность. – Ты наша, мы твои, именно это и значит быть связанными.

Я прижимаюсь к губам Валена. Не знаю лучшего ответа на его красивые слова, кроме как показать, что они для меня значат. Я не слишком красноречива, и мне нравится самое простое слово «трахаться». Но когда пухлые губы Валена встречаются с моими, когда мой язык танцует с его языком, я понимаю, что могу быть поэтичной. Могу быть трепетной, когда снимаю одежду с его потрясающего тела. Могу быть нежной, когда стону ему в рот. Я могу любить его своими действиями и прикосновениями так, как никогда не смогу выразить словами.

Вален втягивает мою нижнюю губу в рот и задирает край моей футболки. Мы отстраняемся, когда он снимает ее с меня, и тут же его губы снова оказываются на моих. Теплые руки обхватывают мое лицо, поцелуй углубляется. Он приподнимает меня и усаживает на стол. Я провожу ладонями по его груди, наслаждаясь ощущением мягкой кожи на кончиках пальцев и твердых мышц под ней. Вален встает у меня между ног и целует меня до тех пор, пока каждое нервное окончание моего тела не начинает пульсировать от желания.

Распускаю его волосы, стянутые резинкой. Шоколадные локоны падают на сильные плечи, и мне безумно нравится их шелковистость. Отстраняюсь, обвожу взглядом его высокие скулы и изящный нос, с благоговением любуюсь точеным подбородком и пухлыми губами.

Вален снова притягивает к себе, чтобы поцеловать, в его губах такое же обожание, как и во взгляде. На моих руках появляется фиолетовая магия и незаметно для нас переходит на Валена. Его стон удовольствия согревает мое тело, и это заставляет меня еще сильнее желать продолжения. Стягиваю свой спортивный топ, и Вален хихикает, когда мои губы отрываются от его губ.

– Где пожар? – смеется он.

– В моей вагине, – отвечаю я и тоже смеюсь. – Это прозвучало менее сексуально, чем я планировала.

Он проводит большим пальцем по моим губам, и его глаза вспыхивают.

– Как мне так повезло, что ты выбрала меня? – спрашивает он, и в его тоне звучит неприкрытое поклонение. Если бы у меня был какой-то ответ, он бы все равно утонул