Вперёд, к Магадану! - Антон Кротов

В Саянской пошли искать магазин или столовую.

— Скажите, пожалуйста, где здесь есть магазин с едой?

— Вам водки, мальчики?

Магазин с едой мы не нашли, но на каждой крупной станции есть железнодорожная столовая, работающая обычно круглосуточно. Цены в таких столовых низкие, еда там обильная (супы, макароны, каша), но местные жители не всегда знают об этом.

Поужинав, мы пошли искать трассу. Оказалось, «Московский тракт» (трасса на Иркутск) проходит в 15 км от поселка. Мы пошли в сторону тракта пешком и застопили попутку.

В машине ехали двое — мужчина и женщина, обоим было лет 28. Всю дорогу до тракта (15 км) они расспрашивали нас о путешествиях автостопом. Куда едем? Быстро или медленно? Где уже побывали? Что едим? Где ночуем? Особый интерес проявляла женщина, видимо, жена водителя. Наконец, доехали до основной трассы, выгружаем из багажника рюкзаки, прощаемся… Водитель кричит вдогонку:

— Последний вопрос! А в вашей тусовке женщины есть?

— Есть!

— Примите ещё одну!

На этом мы попрощались; машина ушла в Красноярск, а мы поставили палатку недалеко от трассы в каких-то развалинах и завалились спать. Было тихо и тепло. И сухо! Дождя не было!

НА ТАЙШЕТ

Утром я с удовольствием обнаружил, что голова перестала болеть. «Вот, как только переночевали без святых вибраций, всё закончилось», — подумал я. Мы собрали палатку и вышли на трассу. Без особых проблем проехали Канск, но серьёзно застряли на трассе днём, не доезжая города Решоты.

Стояли мы часа три. Солнце немилосердно палило нас и стоящих неподалёку деятелей шашлычного бизнеса. Шашлыки, казалось, можно было жарить прямо на солнце, без огня. Мы подошли и попросили воды; нам дали воды и пару шашлыков впридачу (разумеется, бесплатно). И только после этого нас подобрал «уазик», ехавший в Решоты.

— Здесь вас никто не возьмёт! — произнёс водитель столь часто изрекаемую на трассе фразу. — Лагеря повсюду. Решоты, КрасЛаг, — управление Красноярских лагерей.

Мы, конечно понимали, что если на трассе не берут — дело не в лагерях, не в каких-нибудь запретах и тому подобных внешних факторах, — дело в нас самих. Например, настроение плохое, или голодные, или устали, или руки грязные, или позицию выбрали плохую, или рожи кислые. Решили пересесть на электричку, понимая, что рожи наши дальше будут ещё кислее.

Выпустив нас недалеко от станции, водитель сказал:

— Будете на Байкале — бросьте монетку. За меня. Я там давно не был, так вот, чтобы вернуться.

Мы пообещали исполнить просьбу водителя, попрощались и пошли выявлять электрички.

Электрички на Тайшет появляются в Решотах трижды в сутки — утром рано и вечером поздно, а также днём, нам в самый раз.

В электричке некая тётка в очках, о свирепости которой нам уже рассказывали в Решотах, подозрительно отнеслась к нашим билетам на одну остановку (до ст. Ключи) и пыталась нас высадить. Мы переползали из конца в конец четырёхвагонной электрички, но каждый раз тётка в очках, неторопливо пройдя вновь четыре вагона, и обилетив всех новеньких пассажиров, появлялась в крайнем вагоне и говорила: «Ну хоть за два километра до Тайшета, но я вас высажу!» Наконец совсем припёрло, и мы заплатили 25 % стоимости билета. Грозовые молнии тотчас покинули очи сей тётки и она стала обыкновенной (не опасной для нас) билетёршей.

НА АНГАРСК

Тайшет — маленький городок с огромной железнодорожной станцией. Мы долго и упорно разыскивали место, где формируются товарняки на Иркутск. С тех пор не люблю я огромные сортировочные станции, растянутые на километры. Хоть поездов и много, то есть выбор богатый, — но ходить по станции и выбирать нужный поезд крайне долго. Наконец, нас заприметили охранники. Они нам «открыли» (а мы это давно знали), что ездить в локомотивах нельзя, и никто нас всё равно туда и не пустит, так что мы зря стараемся. Их интересовало, есть ли у нас документ, что мы путешественники (обычно это называется «ксива»). Ксивы не было, и нам настоятельно предложили идти на трассу автостопа, что мы исполнили с неохотой.

На трассе автостопа было пусто и скучно, и мы поставили палатку в лесопосадках, между двумя ёлками.

На другой день нам удалось проснуться не очень поздно. Мы торчали на дороге и удивлялись, насколько разбитый тракт — М56. Это был гравием покрытый тракт, именно тракт, а не шоссе, никаких намёков на асфальт. Машин было мало.

Попался «Камаз» до Нижнеудинска. Нижнеудинск — небольшой городок на реке Уда. В этом году, за месяц до нашего приезда, Уда совершила диверсию — вода в ней поднялась метров на восемь (некоторые говорят, даже на девять), и деревянные дома поплыли вдоль по набережной. Они и до сих пор стояли криво на крутых берегах реки. Вода поднялась выше уровня моста, и прямо над мостом по реке проносились брёвна, вещи, части домов и другие необычные объекты. Пострадали и другие населённые пункты.

После Нижнеудинска, сменив ещё два грузовика, достигли поворота на посёлок Худоеланск. Там, часа два простояв на солнце и зажарившись от ожидания (машины ходили редко и нас брать не хотели), мы направились к железной дороге. Пройдя неторопливо весь посёлок, мы оказались на станции, куда — неожиданно для нас, минут через пять — прибыл пассажирский поезд Тайшет—Иркутск.

Проводница не заметила нашего появления (ибо она не дежурила в дверях на остановке). Мы спрятались в тамбуре, но на нас донесли пассажиры, выходившие в тамбур курить. Как во всех подобных ситуациях, я, оставив напарника в заложниках, отправился разговаривать с начальником поезда (проситься проехать до ст. Зима), и тот выписал нам записку: «Разрешаю». Мы перебрались из тамбура в вагон, уже как «белые люди». Но проводница была этим очень недовольна и сказала вскоре: «Пусть бригадир вас и садит, куда хочет, только не ко мне!..» Дело в том, что мы задумали помыться в вагонном туалете, в чём и были разоблачены, то ли по шуму воды, то ли по иным признакам. Пришлось остаток пути преодолеть в другом, купейном, вагоне, — чем мы не были огорчены.

Наконец, попали в город с интересным названием Зима. Там, кстати, было довольно тепло. Город находится на реке Оке. Но не та Ока, что впадает в Волгу, а другая.

Судя по привокзальному пейзажу, основное занятие жителей Зимы — впаривание хлеба, солёных огурцов, водки, пирожков и других продуктов питания пассажирам проезжающих мимо поездов. Купили и мы — огурцов и варёной картошки.

Вокзал ст. Зима довольно велик. Есть и бомжи, человека два-три. Мы нашли хороший угол, площадью три квадратных метра, за одним из ларьков, стоящих на вокзале; этот угол ещё не был занят бомжами. Попасть туда можно было только через узкую щель между ларьком и стеной. Снаружи, из зала ожидания, нас не было видно. Мы расстелили коврики, спальники и уснули.