Королева Камилла - Сью Таунсенд

– Но мне не надо будет оставлять эту хренову псину, а? Терпеть их не могу, сволочей.

– Не надо, – сказал советник по прессе. – Можно ее потерять. И мы будем раскручивать сюжет неделями.

Эксперт пустился описывать грядущую медийную шумиху:

– Так и представляю себе: Сынок носится по улицам, ищет потерявшегося пса. Очередное «интервью со смаргиванием слезы».

– Хорошо поработали, ребята, – сказал Сынок. – К общей выгоде, а?

Дуэйн Локхарт с пятью другими стажерами, среди которых был и Питер Пенни, сидел в учебном классе, наскоро устроенном в контрольном пункте. Инспектор Лэнсер читал лекцию «о противодействии терроризму». Из рук в руки переходил электрошокер.

Лэнсер излагал:

– Электрошокер – это самое эффективное несмертельное оружие. Если на вас нападают изолированные или вам угрожают их злобные псины, не паникуйте и не зовите мамочку. Нужно лишь прикоснуться вот этим шокером к нападающему на три секунды или.

если ублюдок особо жирный, на пять. Высоковольтный разряд обездвижит его на несколько минут. Хватит, чтобы отвесить пару крепких пинков, а, ребятки?

Дуэйн вернул шокер инспектору. Он и помыслить не мог, что его что‑нибудь заставит пустить в ход эту кошмарную жигалку. Лэнсер любовно, будто собаку или кошку, погладил шокер.

– Жизнь в зоне изоляции полна опасностей, – продолжал инспектор, – самая обычная улица под завязку набита отпетыми уголовниками, террористами и подобными субчиками, а поскольку гомики типа принца Чарльза принимаются лить слезы в свою чечевицу, стоит кому‑нибудь заикнуться, что полицию надо вооружить «Калашниковыми», то нам и приходится довольствоваться наилучшим заменителем. А теперь я перехожу к тазеру Грайса, это уж мой любимец. Если на вас прежде нападали, вы понимаете, как важно иметь при себе надежное оружие. – Инспектор вынул из кобуры на поясе небольшой пистолетик – тазер и сказал: – Дуэйн, поди сюда.

Дуэйн нерешительно поднялся со стула, не сводя глаз с маленького черного пистолетика. Лэнсер махнул, показывая в конец комнаты. Дуэйн прижался спиной к стене.

Лэнсер сказал:

– Нужно только навести тазер на противника и нажать спуск. Тазер выбрасывает проволоку на расстояние до пятнадцати футов и цепляется маленькими крючочками за одежду нападающего. Так мы и посылаем в этот мешок с дерьмом мощную Т – волну. Она отключает нервную систему преступника. Внезапное поражение вызовет полный паралич.

Лэнсер выжал спуск, из ствола вылетели две проволочки и прицепились к куртке Дуэйна. Завопив от боли, парень рухнул на пол, скорчился в позе зародыша и замер без движения. Питер Пенни вскочил и тут же снова сел.

Лэнсер продолжал, обращаясь к аудитории:

– Это даст вам время покинуть место происшествия или вызвать помощь. Тазер Грайса не причиняет вреда здоровью, порадуйся, Дуэйн, и он эффективнее и быстрее, чем эти бабские химические аэрозоли. Вот он, обычный, или простой, тазер. Вопросы?

– Сколько он стоит, сэр? – спросил Питер Пенни, когда стало ясно, что открывать рот больше никто не собирается.

– Вам обойдутся по пять сотен штука.

– Нам? – переспросил Питер Пенни.

Инспектор Лэнсер осторожно ткнул Дуэйна ногой, чтобы убедиться, что тот жив.

– Да, – сказал он. – Мистер Грайс великодушно согласился взять с вас по четыре необременительных платежа в сто двадцать пять фунтов в рассрочку на ближайшие месяцы.

Через пятнадцать минут Дуэйн пришел в себя настолько, что смог сесть и взять из рук Питера Пенни стакан воды. Когда Лэнсер подошел к нему принять заказ на тазер, Дуэйн сказал:

– Пожалуй, я оставлю его кому‑нибудь другому, сэр.

– Подумай хорошенько, малый. С сегодняшнего дня тазер является необходимым снаряжением, и без него ты не можешь служить в полиции Артура Грайса.

– И что, их не выдают бесплатно? – усомнился Дуэйн.

– Нет, – ответил Лэнсер, – мистер Грайс деньги не рисует.

12

Избирательный округ Великий Взбрык, что в Норфолке, Сынок представлял уже шестой год. Он получил место в парламенте большинством в пять тысяч голосов с лишним, когда прежний депутат попался на воровстве из фонда детского хосписа. В Великом Взбрыке Сынок почти не бывал. Машиной добраться туда было непросто, поезда ходили редко и вечно битком, а местный аэропорт закрывался в пять вечера.

Отсутствие депутата в округе мало кто замечал. Пожилым активисткам для счастья хватало того, что Сынок посещал рождественскую ярмарку, конкурс пасхальных шляпок, летний фестиваль и ежегодный костер, устраиваемый на пятое ноября на территории соседнего Сэндрингем – хауса. Со скучной рутиной вполне справлялся представитель Сынка в округе Дерек Праудфут, бывший мясник и кавалер ордена Британской империи. В основном ему приходилось иметь дело с жалобами на сырость в домах, требованиями сделать пешеходный переход и непрекращающейся капелью претензий к «Вулкану», государственному компьютеру, который, если не отвешивал по ошибке пенсионерам по миллиону фунтов в неделю, то предлагал одиноким родителям тот же срок жить на один фунт и десять пенсов. Сынка же мутило от бескрайней плоскости горизонта вокруг Великого Взбрыка. Он не мог понять местный говор, а жена его жаловалась, что в деревенской лавке нельзя купить фокаччу.

Было солнечно, когда кортеж полноприводных джипов промчался по главной улице к «Приюту Фоссдайк», в котором местная городская сумасшедшая, миссис Фоссдайк, давала крышу и кров бродячим собакам со всего Большого Норфолка. На переделанной карете «скорой помощи» миссис Фоссдайк постоянно колесила по проселкам, высматривая неприкаянных псов. Когда пресс – секретарь Сынка позвонил и спросил, не против ли миссис Фоссдайк, чтобы они сняли, как она помогает Сынку выбрать питомца, миссис Фоссдайк замялась. Пришлось упомянуть «компенсацию за неудобства» в размере трехсот пятидесяти фунтов.

На съемке творился сплошной кошмар. Сынку пришлось, сконструировав заинтересованную физиономию, топтаться в резиновых сапогах туда – сюда по засыпанной шлаком тропке вдоль клеток со спасенными собаками. Толку не было. Казалось, собаки моментально проникались неприязнью к Сынку.

– А нет ли у вас маленького милого щеночка… знаете, с большими глазами? – спросил у миссис Фоссдайк режиссер.

– Есть Томми, – проскрипела миссис Фоссдайк, – у него с щитовидкой неладно.

Режиссер уже решил, что миссис Фоссдайк он вырежет – слишком чеканутая. А Сынок подумал: не удивлюсь, если выяснится, что миссис Фоссдайк вскормили волки.

В перерыве, который пришлось сделать из‑за цепи низко пролетавших сверхзвуковых самолетов, в переулке у самого проезда к собачьим вольерам затормозила машина. Хлопнула дверца. Машина рванула прочь, по– киношному визгнув шинами. Миссис Фоссдайк пришлось отвлечься; со словами «Еще один бедняга» она заковыляла в сторону дороги.

Вернулась она с картофельным мешком, перевязанным у горла бечевкой. Мешок шевелился, внутри кто‑то поскуливал.

– Подождите! – закричал оператор, когда миссис Фоссдайк начала распутывать узлы.

Режиссер скомандовал:

– Сынок, давайте в кадр. Миссис Фоссдайк, отвалите, пусть Сынок открывает.

– Я не успел сделать прививку от столбняка. Пусть она развяжет, – отказался Сынок.

Миссис Фоссдайк принялась за дело узловатыми пальцами, и вот уже черный щенок заморгал на солнечный свет. Раздалось общее «Ах!». Сынок протянул руку, и собачонка лизнула ему пальцы. Толпа зрителей снова сказала: «Ах!»

Сынок вынул собачку из мешка, заботливо взял на руки и сказал в камеру не вполне притворно дрогнувшим голосом:

– Я нашел себе собаку.

– Стоп! – завопил режиссер.

– Эй, гример, наш маленький друг из мешка слишком гладкий на вид для щенка, которого только что вышвырнули. Состарьте его чуток, а? Добавьте каплю усталости и надрыва.

Сынка моментально затопила любовь к этой маленькой безымянной собачке. Он присутствовал при родах старшей дочери, Доры, но, когда акушерка подала ему новорожденную, он порадовался лишь тому, что его жена Корделия прекратила наконец вопить, и с облегчением сунул ребенка обратно акушерке. Но теперь он вцепился в собачку и не намеревался отдавать ее ни гримеру, ни кому‑то еще.

Чтобы сделать привал на долгом обратном пути в Лондон, Сынок со свитой завернули к Стивену Фраю. Они знали, что Фрай дома, в старинном особняке, сложенном из известнякового кирпича, – ведь он под домашним арестом. Коронный суд в Норидже признал актера виновным в «преднамеренном недопустимом осмеянии власти».

Прежде Сынок встречался с Фраем лишь раз, на открытии новой свинобойни в Уоттоне. До самого недавнего времени Фрай был национальным сокровищем и самым знаменитым Сынковым избирателем. Суд над актером в обществе истолковали как поворотный момент: после этого многие комедианты покинули страну и обосновались, по какой‑то необъяснимой причине, в Бельгии.